Нестор-летописец - Страница 23

Захарья пришел к ужину, мрачный и неразговорчивый, без петуха. Похлебал кислых щей с кусками говядины, на остальное и смотреть не стал, сразу отправился спать. Несда, довольный хотя бы тем, что его не поймают за руку, натянул теплую, на бараньем меху свиту, выскользнул из дома. Подхватил котомку и удрал со двора. Даже дядька Изот не заметил.

У ворот Копырева конца, запыхавшись, он столкнулся нос к носу с рыжим Георгием. Варяг от макушки до сапог был закутан в серую вотолу, огненная голова скрывалась под клобуком.

– Долго тебя еще ждать? – прошипел Георгий. – Сейчас ворота закроют!

– А где князь? – оглядывался Несда, поспешая за отроком.

– Там уже, за воротами. Он бы все равно пошел, и без тебя.

– Он же дороги не знает.

– Поспрошал у тутошней стражи. Сказал им, что идем охотиться на волхва.

– Зачем? – опешил Несда.

– Чтобы не поверили. А то от вопросов и советов не отобьешься. А так – поржали и рассказали дорогу.

– А может, я вам тогда не нужен? – с надеждой спросил Несда.

– Боишься, что ли?

– Нет. Мне волхва жалко.

– Чего?! – Георгий остановился перед самыми воротами и подозрительно поглядел на него. – Ты язычник?

– Нет, что ты. Просто…

– А если просто, так иди молча, – рассердился Георгий.

Они прошли мимо двух стражников. Те не обратили на отроков внимания, так как были заняты – мерялись на спор длиной своих копий и величиной топоров. В поле в закатных лучах щипали траву три коня. На камне возле них сидел княжич, одетый также неприметно, в темный мятель и простую суконную шапку. Несда подметил, что Мономах с варягом подготовились к походу лучше, чем он со своей котомочкой. Под плащами у обоих угадывались короткие мечи, а к седлам двух коней были привязаны тороки, туго набитые.

Княжич внимательно оглядел Несду с головы до ног, в сомнении двинул губами, над которыми пробивался темный пух.

– Едем!

Несда оседлал оставленного ему скакуна и потрусил позади. Дорога шла прямая, накатанная, сбиться с нее и в темноте было бы трудно. Недалеко от города она перепрыгивала широким бревенчатым мостом через речку Глубочицу. Мономах с Георгием не торопили коней и ехали бок о бок – разговаривали. Обоих совсем не заботило, слышит их купецкий сын, плетущийся сзади, или нет.

– …жениться? Не-ет, мне еще рано. Я еще и девок как следует не разглядел. А на тутошних кияночек и смотреть пока что было некогда.

– Так никого и не приметил? А мне одна очень даже показалась. Имени, правда, не узнал. Какого-нибудь боярина дочка.

– Где же ты ее увидал?

– Вчера в Святой Софии на обедне. Коса – с мою руку толщиной. Брови черные, сама – кровь с молоком. И ямочка на подбородке. А вот тут две милые родинки.

Княжич показал, в каком месте у девицы родинки.

– Да что родинки! – воскликнул Георгий. – Брови сурьмой намалевала, а щеки нарумянила. У девок главное – телесность. Чтобы мягко на них лежалось. Я себе жену буду выбирать на ощупь.

Он расхохотался.

– Хорошо тебе, варяг. Отец небось не станет неволить. Девок из боярских домов и из прочей нарочитой чади даже в Переяславле пруд пруди. Про Киев и не говорю. Выбирай, какая по сердцу. А вот где столько принцесс взять, чтоб по душе выбрать? Да и не дадут мне выбирать.

– Не горюй, князь, эка беда. Одноженство только в церковном уставе прописано, а на деле-то? Младших жен у кого только нет, втайне или въяве. Хоть у бояр, хоть у простой чади.

– У моего отца нет! – жестко ответил княжич. – И не говори мне больше об этом, Георгий. Не то рассоримся.

– Ладно, прости, князь… Вообще-то… у моего батьки тоже нет другой жены.

– Как думаешь, Георгий, – после недолгого молчания продолжил Мономах, – хороши ли собой английские девицы? Они ведь тоже варяжской крови?

– Ну… как тебе сказать. Англы не настоящие варяги. Даже совсем не варяги. Настоящие – так те норманны, которых привел с собой на Британский остров конунг Вильгельм, прозванный за то Завоевателем. Это было два года назад.

– Я знаю. Его также называют Вильгельмом Бастардом, – мрачно сказал княжич. – И еще я знаю, как воюют варяги. Они беспощадно льют чужую кровь. Они и русской крови пролили немало.

– Варяжские ярлы и их дружины с честью служили русским князьям! – запальчиво воскликнул Георгий. – Не забывай, что и я варяг, хотя только наполовину!

– На счет варяжской чести я бы с тобой поспорил. Князь Ярослав, мой дед, сильно намучился с этими ярлами. Но я не хочу спорить… Эй, купец!

Мономах обернулся к Несде.

– Езжай-ка ты впереди и показывай путь. Мнится мне, что этот холм и есть Лысая гора?

– Она самая, – кивнул Несда. – А тропы наверх я не знаю. Можно поискать или забираться так, без дороги.

– Я же говорил, толку от него не будет, – недовольно пробурчал Георгий.

Мономах, ничего не сказав, повернул коня к горе, выраставшей в паре сотен шагов от дороги. Красное закатное солнце давно скрылось не только за холмом, но и за краем земли. Свет еще не стал тьмой, однако вокруг густела сизая хмарь, змеиными лентами струился понизу туман. Вверху, в небе, очертания горы были четкими и гладкими – торчала лысая макушка. Граница леса, обрамлявшего ее, проходила где-то ниже и была не видна.

Несда так и остался в хвосте. Княжич и варяг возобновили прерванный разговор.

– Вряд ли английские девы хороши, – поделился сомнением Георгий. – Они, должно быть, бледные и водянистые, как этот туман. Я слышал, что на острове англов всегда стоит туман. А почему ты спрашиваешь об этом?

– Мне, наверное, будут сватать английскую принцессу, – немного разочарованно ответил Мономах.

– Вот это да! Ты породнишься с конунгом Вильгельмом, королем Англии?

– Да нет же. Отец на этого Вильгельма только ругается. Однажды он сказал, что хочет, чтобы моей женой стала дочь Харальда, прежнего короля англов, погибшего в битве с Завоевателем. Пока она еще мала, но через несколько лет войдет в возраст невесты.

– Дочь сверженного короля?! – изумлялся Георгий. – Да зачем?

– Не знаю. Ведь мои дети от нее скорее всего не смогут претендовать на английский престол. Слишком далеко находится этот престол, дальше, чем все варяжские страны. Но мне нравится эта мысль – взять в жены принцессу-сироту, лишенную всего. Если же девица окажется дурнушкой… жаль, конечно. И все равно мой долг будет любить ее… как своего ближнего.

Копыта коней ступали по склону холма, пока еще пологому. Вскоре начался лес, редкий внизу горы, но с неприветливым подлеском, неохотно пропускавшим путников. Стал накрапывать дождь, шуршала палая листва. Закликала птица-ночница.

– Чур меня! Чур меня! – то ли ради забавы, то ли всерьез выкрикнул Георгий древнее славянское заклятие.

– Тише ты! – цыкнул на него княжич. – Что если волхв уже там, наверху? Услышит еще. Лучше огня зажги, только несильно.

Варяг, не слезая с коня, отломал от сосны сухую толстую ветку, скупо обмотал тупой конец смоляной паклей из торока.

– Эй, купец, держи.

Несда подхватил брошенный сук. Георгий высек на паклю искру, запалив огонь, и забрал светильник. Озаренный пламенем ближний лес стал не таким пугающим и враждебным. Не норовил больше выколоть ветками глаза, больно хлестнуть по лицу. Только за стволами деревьев, мимо которых проезжали, стало еще темнее, и чудилось, будто там, во тьме, злобится нежить.

Варяг и княжич заговорили вполголоса о ловах и о приемах, годных для охоты на разных зверей: на медведя и на рысь, лося и вепря, тура и оленя. От зверей незаметно перешли к волхву. Измысливали на ходу способы его поимки – чтобы чародей не успел обернуться волком или другой тварью, не призвал на помощь нечистых духов, не сотворил иного колдовства, которое даст ему ускользнуть. В основном старался Георгий. Мономах или молчал, или хмыкал, или строил возражения. Особенно не нравилась ему мысль, что на капище волхвует сам полоцкий Всеслав.

– Если он может перекидываться волком и выходить из поруба, зачем ему возвращаться в заточение?