Несовместимые. Книга 1 (СИ) - Страница 44

— Кто такой Шамиль? — спросила я, не отрывая своих глаз от документа.

— Арабский поставщик наркотиков, — тут же ответил Эдвард. — Дженовезе всячески пытался поладить с ним, чтобы напрямую брать у него товар. Но продавец доверяет лишь мне. Я выкупаю огромное количество у Шамиля по низкой цене, а Дженовезе и остальным продаю по высокой.

— Коррупция, — усмехнулась я. — Почему бы им не найти другого поставщика и не зависеть от Вас?

— Все просто. Надзорный орган не чевствует огромное количество наркоторговцев в Нью-Йорке. А у Шамиля качественный товар. Но это как формальность. Они уже пытались связаться с другими наркоторговцами за пределами штата. Возможно, у них бы все получилось, если бы я не подпортил товар.

— Что? — я подняла на Эдварда ошеломлённые глаза, тот коварно усмехался.

— Что? — он мельком посмотрел на меня веселыми глазами и снова стал наблюдать за дорогой. — Я же не мог потерять своих клиентов.

— Просто поразительно, — пробурчала я и снова посмотрела на монитор ноутбука.

— Чему поражаешься?

— Тому, как Вы умеете крутиться в этом мире.

— По-другому нельзя. Если не умеешь вертеться в этом мире, то тебя скорее раздавят, учуяв слабость и неспособность прижиться среди них. Станешь могущественным, логически мыслящим — выживешь, не станешь — сдохнешь или пропадешь. И это касается не только мира, в котором обитают преступные группы или высшая ячейка общества. Это касается и того мира, в котором один лишь простой люд. Там тоже есть своя иерархия. Тоже есть давка. Жизнь — это игра на выживание и на успех, Элла.

И я ничего не ответила на его слова. Скорее задумалась, поскольку уже слышала эту фразу из уст отца. И была она адресована моей маме, когда та пыталась отговорить отца от затеи брать на себя больше опасной работы. Они тогда чуть было не поссорились. Папа еще тогда сказал, что если не войдет в эпицентр угрозы для жизни, то так и останется обычным полицейским. Мама только и говорила, что она и этим довольна, а вот папа был другого мнения. Он хотел больше, чтобы иметь власть в своих руках. Чем больше успеха, тем больше шансов. Ведь даже мама, будучи талантливой и успешной, смогла пробраться высоко и быть известной актрисой театра в Нью-Йорке.

Власть и желание иметь власть — отравляют сознание. Мы будто становимся другими людьми. Притупляются совесть, доброта и чувство справедливости. Чем больше мы хотим, тем сильнее зависим от этого. А после и вовсе не видим грани. Интересно, Эдвард Дэвис такой же?

— Вы можете мне кратко рассказать, куда внедрял весь приобретенный наркотик этот человек, тут не понятно, — попросила я, надавливая на глаза, чтобы снять усталость.

— У него полно подпольных казино в своих ресторанах и клубах. Там и продает заинтересованным лицам, а также перевозит по всем штатам.

— Ужасно. И мне этим придется заниматься?

— Только чтобы клан доверял тебе. Тебе придется показать себя умелой и знающей свое дело. К тебе будет особое внимание не только потому, что ты взялась из ниоткуда, но и потому, что ты женщина. В этом мире женщина во главе — сомнительная персона, которая ничего не умеет.

— Не только в этом мире, — фыркнула я. — Когда на престол входила женщина, мужчины только и хотели пользоваться этим, считая, что через нее возьмут власть в свои руки, если вскружат ей голову. Некоторым это удавалось, если женщина была слабой, с бабочками в голове, кружащими все ее мысли. А некоторым пришлось оставаться у разбитого мужского эго, когда женщина оказывалась сильной и не позволяла мужскому обаянию манипулировать собой.

— Ты понимаешь это, — довольно заулыбался Эдвард. — Значит знаешь, кем должна быть.

— Железной леди, — хмыкнула я. — На самом деле, мужчинам сложно свести меня с ума.

— В самом деле? — Эдвард стал веселее.

— А Вы сомневайтесь? Если бы я была слабой и падкой к мужскому вниманию, то давно бы вешалась к Вам на шею.

Эдвард рассмеялся. Я тут же посмотрела на него. Этот смех такой глубокий и манящий. Я впервые его слышу, а теперь хочу, чтобы он всегда смеялся. Меня будто теплый плед согревает. Будто холодной зимой согревает костер. Просто теплота стала течь по венам, концентрироваться в сердце, и мне самой захотелось улыбнуться от приятных ощущений. В это мгновение меня наполнили яркие эмоции, и я вижу перед собой лишь улыбчивого и жизнерадостного Эдварда. Каким не видела его никогда. К такому виду легко привыкнуть.

— Я сразу увидел, какая ты труднодоступная, Элла, поэтому я позволил тебе оплатить долг отца моими методами… — все еще с улыбкой говорил он. — Я просто шучу.

— Издевайтесь.

— И это тоже.

Я вздохнула и снова принялась читать. Вскоре даже не заметила, как солнце склонялось над горизонтом, а последние лучи солнца пытались ослепить нас, нагло вторгаясь через лобовое стекло.

Я закрыла ноутбук и потянулась на сидении, когда закончила читать. Полученная информация плотно въелась в мой мозг, и я была этим даже довольна.

— Закончила?

— Да. Не такой уж он и крупный мафиози. Занимается своими клубами, казино, наркотиками и рэкетом.

— Все верно. Кто и стоит внимания, так это Клаус, — Эдвард даже сжал челюсть, когда заговорил о нем.

— А чем он занимается?

— Тем же, что и все. Остальное я могу лишь предполагать. Он очень острожный в отличии от остальных. К нему не подобраться.

— А что Вы предполагаете?

— Сутенерство, продажа человеческих органов и многочисленные убийства. Это лишь малая часть. И у меня даже на это нет доказательств. Знаю, что Либорио был с ним заодно, но информацию они хранят где-то в другом месте.

— Это запрещено?

— В Нью-Йорке у мафии ограниченная власть, поскольку существует надзорный орган. И все перечисленное мной запрещено, да. Но Клаус нарушает все возможные запреты. Ты моя последняя надежда, чтобы поймать его с поличным.

Последняя надежда…

Я помолчала несколько секунд, принимая его фразу как что-то необычное обо мне.

— Я не подведу, — тихо ответила я.

Эдвард посмотрел на меня. В янтарных глазах блеснул огонек.

— Я знаю, — мягко сказал он, снова устремив свои необыкновенной красоты глаза на дорогу.

Еще после часа езды мы почти молча доехали до штата Миссури, где остановились в городе Колумбия, чтобы перекусить.

Скажу честно, я полностью влилась в это совместное с Эдвардом путешествие, и даже не сожалею о времени, потраченном с ним. Возможно потому, что у Эдварда чудесное настроение, и его злость, хмурое выражение лица не заставляют чувствовать себя как в банке — с каплями воздуха и в тесноте, ведь все пространство занимает его невыносимое расположение духа и давит.

Я была немного удивлена, когда Эдвард согласился на мое предложение забежать в обычное кафе, а не искать роскошный ресторан.

— Что ты так на меня смотришь? — заметил он мое легкое изумление. — Думала я замороченный, капризный и прихотливый бизнесмен с манией величия, который ест только в ресторанах?

— Вообще да, — с улыбкой пожала я плечами.

— Тогда у тебя будет еще много ошибочных суждений обо мне.

— О, я в этом даже не сомневаюсь, — усмехнулась я и направилась к кафе.

Мы выбрали кафе поблизости под названием «Drip», где подают быстрые перекусы. Рабочие тоже простые, поэтому они смотрели на Эдварда с каким-то легким изумлением, когда мы вошли в заведение. Может он и одет в одну черную рубашку, с расстёгнутыми верхними пуговицами, в классические черные брюки и в такие же черные полуботинки для удобства в дороге, но все равно выглядел статно и видно из-за своего природного изящества, а такие, по всей видимости, здесь не бывают.

Я не ощущала особого голода, но, когда увидела аппетитную еду на витринах и ощутила ее запах, тут же поняла, что готова съесть здесь все. Я даже об этикете и о своих манерах забыла. Больше не ощущая рядом с Эдвардом чувство стыдливости, я набрала на поднос все, что только могло в меня уместиться и не уместиться. Ролл из лобстера, картофельный салат «Ранчо», творожные маффины и пончики. И чтобы все это утрамбовать, напоследок прихватила ягодный чай. Эдвард же сел напротив меня со стейком и овощным салатом на подносе. Он удивленно посмотрел на содержимое моего подноса и вскинул брови.