Несовместимые. Книга 1 (СИ) - Страница 13

Я тряхнула головой. Обнимая себя за плечи, я нагнулась и прижалась грудью к своим бедрам, закрывая глаза. И почему я пытаюсь оправдать этого мужчину, от которого так и веет опасностью и холодом? Неужели первая встреча в парфюмерном магазине так смягчила мое общее впечатление о нем? Сейчас он, возможно, угрожает отцу, а я сижу здесь и нахожу аргументы, чтобы не вносить его в список убийц.

Угомони свои мысли, Элла!

Затерявшаяся в своих мыслях, которые словно вихрь утягивали меня из реальности, все же я смогла услышать тяжелые шаги позади себя. Через пару секунд рядом, а еще через некоторое время они стали отдаляться.

Я резко подняла свою голову и выпрямила спину, продолжая сидеть на лестнице. И черт меня дернул заговорить с этим незнакомцем.

— Кто Вы такой и зачем приходили к моему отцу? — выпалила я свой вопрос ему в спину не запинаясь ни в одной букве и не заикаясь.

Мужчина остановился и медленно развернулся ко мне. Его глаза были закрыты черными очками, но я всем нутром чувствовала на себе пристальный тяжелый взор, который словно камень на моей груди.

Он молчал. Это молчание работало на мне негативно. Моя уверенность рассыпалась внутри, а серое вещество в моей голове таяло и разливалось, словно вода.

— Не влезай в дела своего отца в столь юном возрасте. Лишишься будущего, — грубо отрезал он, посылая этим суровым голосом вибрации по моему телу.

Я застыла, а к глазам напросились нежелательные слезы. Мужчина отвернулся от меня и снова зашагал вперед. Его люди оживились и расселись по своим машинам. Наши ворота автоматически открылись и черные машины покинули наш двор. Ворота закрывались, и я могла видеть, как темные пятна исчезают из-под моего пристального расплывчатого взора, а на смену им пришла серая стена ворот.

Я сжала в кулаках ткань своего белого платья и первая капля слезы с моей щеки упала на мой кулак, оставляя теплый след на коже. Мурашки с момента его слов не покидали мое тело, поскольку я продолжала эхом слышать их в своей голове. Сердце билось в конвульсиях, а тело дрожало как на морозе.

Ощутив на своих плечах теплые руки отца, я вздрогнула.

— Элла, я же просил быть в спальне, — мягко подметил папа каким-то отчаянным голосом.

Я медленно повернула к нему лицо, смотря на него снизу-вверх. Мне кажется, или у него добавились морщины на лбу?

— Папа, кто эти люди? — взмолилась я, не сдерживая слезы горечи, вызванные не только словами незнакомца, но и не простой участью нашей семьи.

— Они те, от кого люди всегда должны держаться как можно дальше, — отец выпрямился и закинул руки за спину, смотря куда-то вдаль. Мне кажется, он провалился в свои воспоминания.

— Тогда почему ты не придержался этого наставления? — сдавленно спросила я.

Папа тяжело вздохнул и опустил голову. Кажется, воспоминания у него не очень приятные. Как бы я хотела залезть в его голову и утешить. Облегчить тяжкую ношу на его груди, разделив хотя бы надвое и принять на себя одну половину.

— Пойдем в дом, — только и сказал он, помогая мне подняться.

Вместо того, чтобы пойти в дом, я рывком прижалась к отцу и крепко обняла его, утыкаясь мокрым лицом в его широкую грудь. Папа принял мои объятия и сильнее прижал меня к себе, опираясь щетинистой щекой в мою голову. Из меня так и нарывались выйти громкие рыдания, но я всеми силами сдерживала их. Они содрогали мою душу и втыкали кинжалы в мое сердце. Эта боль была физической.

Моя семья — это все, что у меня есть. Иметь ее для меня — это как дышать свежим воздухом и чувствовать жизнь.

— Я люблю тебя, пап, — пробубнила я в его грудь, которая уже была мокрой от моих слез. — Обещай мне, что никогда не бросишь меня, — отчаянно потребовала я.

— Я обещаю тебе, что пока я жив, я никогда не брошу тебя, родная моя. — Отец поцеловал меня в макушку и сильнее прижал к себе, что я уже не могла дышать и даже плакать.

Смерть — единственная причина, по которой отец оставит меня. Ее основная функция — неизбежность. И это совершенно нормально, что люди начинают ненавидеть смерть, когда она нагло отбирает у них близкого человека, который так был им нужен. Но, теряя близкого человека, мы сами перестаем подозревать, что думаем лишь о себе в это мгновение. Мы жалеем себя. Ведь человека, который был нам нужен во всем, чтобы мы были в благополучии, забрала смерть, дабы в первую очередь предоставить ему покой.

Теряя маму, я жалела себя, но не злилась на смерть, уверенная в том, что она предоставила ей лучший мир.

Успокоилась я через двадцать минут точно. Еще через тридцать минут приехал Деймон. Алиса накрыла на стол, и мы принялись ужинать, каждый погруженный в свои мысли. Сейчас я даже была готова смотреть на недовольные взгляды бабушки и слышать их с отцом холодную ругань за столом, только бы не это гнетущее молчание, разрывающее сердце. Навязчивые мысли терроризировали мозг и дразнили нейроны, поднимая медленный шторм в нервной системе.

— Уже собрала вещи? — полюбопытствовал Деймон таким неуверенным голосом, будто это папа попросил его немым требованием заговорить со мной.

— Нет, — буркнула я ровным низким голосом и засунула кусок помидора черри в рот.

— Наша принцесса чем-то недовольна? — подначивал весельем Деймон, но он сам вытягивал эту радость из тебя тонкими нитями.

— Если ты мне еще что-нибудь скажешь фальшивым весельем, я кину в тебя помидором, — пригрозила я и он поджал свои полные губы.

Папа прочистил горло и вытер губы салфеткой.

— Деймон, зайди ко мне. Поговорим о твоей работе. — Папа встал из-за стола, а я почему-то сжала вилку в кулак. — Спокойной ночи, доченька, — он поцеловал меня в голову и удалился из столовой.

Деймон допил свой свежевыжатый сок и поспешно вытер свои губы салфеткой. Я с недовольством наблюдала за его действиями.

— Сладких снов, сестренка, — подмигнул он мне и легким бегом побежал в сторону кабинета отца.

Боже, эта комната хоть когда-то будет пустовать?

Я кинула вилку на стол, и она издала характерный звук удара металла от дерево. Если они думают, что я правда иду спать, то эти мужчины из моей семьи глубоко заблуждаются.

Я сняла салфетку с шеи, вешать которую меня приучила бабушка и вытерла влажные помидорным соком губы. Небрежно бросив салфетку на стол и взяв пустой стакан, я осторожно отодвинула стул и практически на цыпочках стала приближаться к деревянной двери кабинета отца, которая уже приманивает меня ежесекундно. Мое подсознание знает, что за ней раскрываются самые важные тайны семьи, которые мне неведомы. И не будут ведомы до конца моих дней, пока я сама не решусь узнать их. Чем больше я буду знать, тем меньше приключений. Чем больше ответов, тем меньше вопросов и проблем. Если я буду знать обо всем, то точно буду самой осторожной и послушной дочерью.

Я приблизилась к двери и села на корточки. Приложив стакан к деревянной поверхности, я прижалась ухом на другой его конец и прислушалась, затаив дыхание.

— Он был здесь? — Голос Деймона был непривычно разгневанным и агрессивным.

— Тише. Да. Он увидел Эллу, — с грустью в голосе сказал отец.

Я вскинула брови и плотнее прижалась ухом к стакану, сжимая пальцами его прозрачные стенки.

— Эллу? — тут же остыл Деймон, словно был обескуражен этой новостью. — Черт.

— Я хотел сберечь ее от этого грязного мира. Не хотел, чтобы ее увидел хоть один из них. Но…Эдвард Дэвис не трепло, и он сам по себе. Может он и убийца, но все же есть в нем человеческие инстинкты.

Эдвард Дэвис…Эдвард…Дэвис. Так вот как его зовут. Это имя теперь прокручивается в моей голове и все, с чем я ассоциирую это имя — это только с самим Дьяволом.

— О ней не узнают другие? — с надеждой спросил Деймон.

— Уверен. Он сам мне поклялся. В этом вопросе я ему верю. Элла считается мертвой.

Я закрыла ладонью рот, чтобы не вскрикнуть и села на пол, ошарашенная этим заявлением из уст отца. Стакан чуть не выпал из моих рук. Еще немного, и я бы провалилась снова, если бы не взяла себя в руки и не прижала стакан к груди.