Несомненно ты (ЛП) - Страница 85

— Вы Сидни? — спрашивает позади меня мягкий голос.

Я поворачиваюсь.

— Да.

— Я Джиллиан, я вам звонила...

— Боже, да. Простите, я запаниковала. Дочь была в ванной и...

— Всё нормально. Мне следовало начать с фразы «с ним всё в порядке», так что это моя вина. Вы его жена?

Я поднимаю левую руку, но замечаю, что кольца там нет. Впервые я понимаю, что не надевала его со времени свадьбы. Мы ещё не успели обменяться кольцами. И я даже не уверена, где именно они лежат.

— Невеста. Что произошло? — я разворачиваюсь, пододвигаюсь поближе к кровати и сажаю Оушен на стул, а затем беру Дэйна за руку.

— Свидетели говорят, что он ехал по перекрёстку, когда мотоциклист поехал на красный. У него сотрясение мозга, вывих плеча и трещина на берцовой кости. Мы оставим его на ночь, чтобы проследить за сотрясением, ну, а завтра днём его уже можно будет забрать домой.

— Спасибо.

Медсестра выходит, и мне приходится сильно постараться, чтобы сдержать свои слёзы. Мне не хочется, чтобы Оушен думала, что я волнуюсь за Дэйна. Хоть это отчасти и так, но в основном мне хочется плакать из-за разрывающего изнутри чувства вины.

Рука Дэйна дергается, и он пытается открыть глаза.

— Привет, — я ненавижу себя за то, что не знаю, что ещё сказать кроме приветствия.

— Привет, — бормочет он.

— Дэйн, — зовёт его Оушен.

Я поднимаю её, и он выдавливает из себя улыбку.

— Привет, кукла.

— Бо-бо? — спрашивает она.

— Да, бо-бо. Упал с велосипеда.

Она ворочается у меня на руках, залезает обратно на стул и роется у меня в сумке, очевидно в поисках угощения. Глаза заполняются слезами. У него тоже. Что-то подсказывает мне, что эмоциональная боль, которую он переживает, намного сильней физической.

— Прости, — шепчу я, вытирая слёзы.

Он качает головой, указывая взглядом на Оушен.

— Не сейчас.

Я киваю.

— Хочешь, чтобы я позвонила твоим родителям?

— Я позвоню им завтра, когда вернусь домой.

— Может, хочешь, чтобы я попросила нашу соседку Хезер взять к себе на ночь Оушен, чтобы я могла остаться здесь с тобой?

Он закрывает глаза и качает головой.

— Просто уходи.

Ещё несколько слезинок катятся по лицу, я вытираю их и всхлипываю. Он зол и ему больно. Не могу винить его за это и ожидать, что он будет чувствовать что-то другое. Отказ, который следует от него, также болезнен и для меня, но я заслуживаю это и не только это.

Я сжимаю его руку.

— Хорошо, я вернусь утром, чтобы забрать тебя.

Он кивает.

— Пожелай Дэйну спокойной ночи, милая. Ему придётся остаться здесь на ночь точно так же, как и тебя однажды оставляли в больнице. Но уже завтра он будет дома.

Он немного приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на Оушен.

— Спокойной ночи, кукла.

Я наклоняю её, и она целует его.

— Спокойной ночи.

32 глава

7 июля 2013 г.

Дэйн не хочет, чтобы я звонила его родителям, но я всё равно это делаю прошлой ночью. Наверное, во мне говорит материнское чувство. Не могу представить, что когда-либо смогу не переживать за Оушен или не захочу узнать, если с ней что-то случится, и неважно два года ей или тридцать два. Они выезжают сегодня рано утром, чтобы добраться сюда вовремя и остаться с Оушен, пока я буду забирать Дэйна с больницы.

— Уверена, что не хочешь, чтобы мы поехали и забрали его? — спрашивает его мама Ширли.

— Нет. Он не хотел, чтобы я звонила вам, не думаю, что появиться в больнице, чтобы забрать его, будет отличной идеей. Я скажу ему о вашем приезде по дороге домой, — я беру сумку и открываю дверь. — Надеюсь, я скоро вернусь.

— Хорошо, милая. Езжай осторожно.

— Хорошо.

Когда я приезжаю в больницу, Дэйн уже не спит и смотрит телевизор.

— Доброе утро.

Он поднимает голову. Уголки его губ пытаются изогнуться в подобии улыбки, но я вижу, что это даётся ему с трудом.

— Я привезла тебе одежду, — говорю я и протягиваю ему сумку.

— Спасибо.

Он не хочет, чтобы я помогла ему переодеться, но не требуется много времени, чтобы он понял, что нуждается во мне. После того как его выписывают, я завожу джип и подъезжаю ко входу, где меня уже ждут медсестра и Дэйн, сидящий в инвалидном кресле. Его левая рука и нога неподвижны, поэтому ему приходится использовать только один костыль, который он держит под правой рукой. Медсестра помогает мне усадить его в машину, и мы, наконец, едем домой.

— Не злись, но...

— Боже, Сидни, а теперь-то что? — ворчит он.

— Прошлой ночью я позвонила твоим родителям. Сегодня рано утром они приехали сюда. Вот, кто сидит сейчас с Оушен.

— Отлично... без разницы, — он отворачивается и смотрит в окно.

— Я также позвонила Кимберли. Она отменила все приёмы до следующей недели.

Он смеётся.

— До следующей НЕДЕЛИ? Посмотри на меня, Сидни! Это будет чертовски дольше, чем одна неделя прежде, чем я смогу снова выполнять свою работу.

Я подавляю эмоции, рвущиеся наружу, я заслуживаю этот гнев. Сначала он узнаёт, что я изменила ему, потом его сбивает мотоциклист, а теперь он ещё не может работать, а вишенка на торте то, что ему придётся застрять дома в моей компании, полагаться на мою помощь, нуждаться во мне, в то время как, я уверена, больше всего на свете ему хочется сказать, чтобы я проваливала отсюда.

Слова о том, что мне жаль, что я не хотела причинять ему боль, и мольбы его о прощении, рвутся наружу, но я понимаю, как жалко и тускло они будут звучать. Лотнер пытался извиниться, и меня бесило то, что он хотел сказать это вместо того, чтобы помалкивать.

Фил, отец Дэйна, помогает мне завести его в дом. Ширли ведёт себя, как настоящая мать — подкладывает подушки ему за спину и под ногу, готовит еду, складывает на диване все пульты. Оушен сворачивается рядом с Дэйном, и он обнимает её своей здоровой рукой. Он принимает её, как свою дочь, и знаю, что она тоже его любит. Чем больше времени проходит, тем хуже я себя чувствую по поводу... всего.

После обеда я укладываю Оушен на дневной сон. Как только она засыпает, я иду в свою комнату (в комнату Дэйна) и звоню Эйвери.

— Привет, Сэм.

— Привет, занята?

— Нет, до вечера у меня не больше будет клиентов. Что у вас там произошло с Дэйном? На этих выходных вы не могли связаться друг с другом? Он оставил мне сообщение, сказал, что ты не отвечаешь ему. Я перезвонила и сказала, что в Вегасе. Он извинился и сказал, что, наверное, вышло какое-то недопонимание.

— Я отвозила Оушен повидаться с Лотнером.

— На этих выходных?

— Да.

— О, это было мило с твоей стороны. А почему Дэйн не поехал?

— Он не смог, но он думал, что я еду проведать тебя, так что...

— Ох, чёрт! Извини, Сэм. Я не хотела тебя сдавать. Почему ты мне не сказала?

— Не знаю. Всё так запутано сейчас, — вздыхаю я.

— Что случилось?

— Ну, если коротко, то я поехала в Лос-Анджелес, чтобы Оушен с Лотнером могли провести время вместе и чтобы мы с ним могли обсудить условия посещений и родительских прав. Эмма была на Гавайях со своей мамой, и всё закончилось тем, что мы остались жить у Лотнера, но об этом я не рассказала Дэйну.

— Ну, ему незачем сильно расстраиваться, ты же, в конце концов, не... Господи, Сэм, пожалуйста, только не говори мне, что...

— Да, мы переспали.

— Боже мой! И что это всё означает? Его невеста в курсе?

— Нет.

— Но Дэйн уже да?

— Да. Он спросил меня, и я не смогла соврать.

— И что же ты собираешься делать? — её тон мягкий и сочувствующий.

— А вот в этом-то всё и дело. Дальше всё становится ещё «лучше». После того как я призналась ему в том, что случилось, он уехал на велосипеде из дома. Спустя несколько часов мне позвонили из больницы и сказали, что его сбил мотоциклист.

— Боже! Он...

— Он в порядке. Всё могло быть намного хуже. У него вывихнуто плечо и трещина на берцовой кости. Прошлую ночь он провёл в больнице, потому что у него ещё и сотрясение мозга.