Несчастья невских берегов. Из истории петербургских наводнений - Страница 10

1880 г., 26 мая – 163 см.

Из петербургских газет: «Подъем воды, необычный для этого времени года. Последствий он, в силу своей незначительности, не имел. На Финском заливе – буря. На гибельном нарвском рейде сорвало с якорей и бросило на камни три норвежских корабля.

Погода в Петербурге в этот день наступающего лета напоминала скорее глубокую осень: холодно, моросящий дождь, пронизывающий ветер, низкие темные облака. Но она соответствовала настроению людей – столица прощалась с императрицей Марией Александровной, супругой государя Александра Второго.

Погода, однако, не повлияла на торжественно-скорбную церемонию похорон, проведенную по всем правилам ритуала».

1890 г., 17 августа – 255 см. 17-е по высоте, самое значительное из всех августовских наводнений.

Из петербургских газет: «В Петербурге сила ветра была не очень велика, и поэтому замечательными являются размеры наводнения. Это связано с тем, что ужасная буря господствовала на Финском заливе и по финскому побережью. О ее силе вдали от столицы свидетельствует скорость подъема воды средним числом 49 см в час. То есть это наводнение носит характер на далекие области распространяющегося явления. Вода достигла наивысшего уровня около полуночи, затем быстро сбывала и к часу дня 17 августа почти сравнялась с ординаром.

В ночь на 17 августа в Кронштадте вода пошла на прибыль и скоро достигла 7 футов 10 дюймов (239 см) выше ординара. Беспрестанные выстрелы извещали жителей об опасности. Вода скоро затопила часть кладбища и огороды. В первом часу ветер стих и вода пошла на убыль. Значительно повреждены пороховой погреб и казенный угольный сарай, в гавани и лабораториях много мелких повреждений. За городом частные здания снесены, мосты разрушены, заборы и огороды уничтожены. О несчастиях с судами и людьми пока не слышно.

Западные бури, разразившиеся на севере России, с небольшими перерывами продолжались до 21 сентября и причинили в этот промежуток времени три раза значительное поднятие воды в Неве. Бури наблюдались на Онежском озере, в Финляндии, прибалтийских губерниях, а также Смоленске, Брянске, Екатеринбурге и других местах России. Штормовые сигналы Главной физической обсерватории оставались поднятыми все это время в портах Балтийского моря и на пристанях озер Ладожского и Онежского.

Причиненные убытки не были полностью определены. Но, во всяком случае, они были значительны и тем ощутительнее, что обрушились тяжестью своею на беднейшую часть населения. Со всех сторон послышались требования о принятии мер к тому, чтобы защитить жителей от подобных неожиданностей. Единственным средством парализовать угрожающую опасность, пока она не будет совершенно устранена техническими сооружениями, – своевременное предостережение о предстоящем поднятии воды. Главная физическая обсерватория уже давно и с успехом делает предсказания бурь для Балтийского моря. Очевидно, она имеет в своем распоряжении необходимый материал, чтобы предсказывать наводнения в столице.

Наводнение 17 августа 1890 года оживило выработку технических проектов борьбы со стихией. Интерес к ним почти угас после 1824 года, ибо до настоящего случая колебания уровня воды в Неве были довольно благоприятны».

1895 г., 2 ноября – 237 см, 34-е по высоте.

Из петербургских газет: «…в ночь на 2-е ноября часть Петербурга оказалась под водою. Сильный морской ветер нагнал такую массу воды, что она поднялась почти на 8 с половиною футов (259 см) выше ординара. По другим данным высота уровня составила 1,2 сажени (236 см). Главная физическая обсерватория наводнения не предсказала. На 2-е ноября предполагалось ослабление ветров на северо-западе России, хотя накануне был отмечен барометрический минимум на Балтийском море с давлением 737 мм. <…>

С 11-ти часов вечера прекратилось движение по Каменно-островскому проспекту, а также по приморской линии железной дороги на Сестрорецк и к пристани Лисьего Носа. У Лахтинского моста снесло сторожевую будку, а на лисьеносовской пристани сорвало и унесло настил и перила. По распоряжению управляющего дорогой П.А. Авенариуса сторожа и рабочие были заблаговременно удалены с мест работы. У Строганова моста вода доходила по брюхо лошади. В 2 часа ночи Фонтанка против училища правоведения выступила из берегов, затопила мостовую и проникла в Летний сад. Нева представляла величественное и грозное зрелище. Часть Адмиралтейской площади покрылась водою. Галерные подвальные жители провели беспокойную ночь. Только в 4 часа пополудни 3 ноября вода пришла в нормальное состояние…».

Наводнение послужило поводом собрания Русского технического общества, где выступил помощник директора Главной физической обсерватории академик М.А. Рыкачев, отметивший, в частности: «На возвышение низкой части города и ограждение ее дамбами потребуются миллионы, десятки миллионов. Нельзя ждать, чтобы эти меры скоро были исполнены. А пока желательно, насколько возможно, ослабить зло, предупредить об опасности, принять меры к спасению имущества и перенесению в безопасное место детей, стариков и больных. Существующие меры предуведомления недостаточны. Выстрелы с крепости не достигают цели. Мы побывали в Гавани и, видя, что улица заливается водою, спросили у городового, отчего он не будит людей в подвалах. На то был ответ: „Еще выстрелов нет. Как станут стрелять, пойду будить“». Выступление Рыкачева вскоре было опубликовано.[47]

Описание этого наводнения оставил журналист Александр Павлович Чехов, брат писателя, отец знаменитого актера Михаила Чехова, сотрудничавший в газете А.С. Суворина «Новое время». После краткого обзора прошлых наводнений он писал: «Наводнение в ночь с 1 на 2 ноября 1895 г. наступило вдруг. В 2 часа 50 минут вода достигла высоты почти 8 футов. В затопленных местах почти все спали. Сильный ветер относил звуки предупредительных выстрелов, и в Гавани их не слышали. То есть сигнализация из пушек цели не достигает. Об этом говорил в Русском техническом обществе помощник директора Главной физической обсерватории генерал М.А. Рыкачев. Из 38 наводнений последних лет 23 случились ночью, 15 – днем.

Я в эту памятную ночь несколько раз ездил на Неву к Дворцовому мосту, где расположен футшток. На мой вопрос между полуночью и часом городовой сказал: „4 фута 2 дюйма. Пошла на убыль“. По моим соображениям, вода могла дойти до Наличной улицы и только. Но этой надежде не суждено было осуществиться. С половины второго ночи вода пошла на прибыль, и пошла быстро. От часу до двух она поднялась на 2 фута 4 дюйма и еще через час достигла 7 футов 11 дюймов. Нахлынула она волною, прикатившейся в Неву из Финского залива с удивительной для такой громадной массы быстротою. На узенькой речке Смоленке особенно рельефно сказалось то явление, что наводнение надвигалось волною. На убыль вода пошла также быстро.

Считаю нелишним сказать несколько слов о возможности предсказывать наводнения. Идея эта, высказанная Рыкачевым в упомянутом докладе, вызвала всеобщие симпатии, как очень дельная и удобовыполнимая. Существует масса проектов оградить Петербург. Самый радикальный – переселение. Но есть меры, которые находятся в нашем распоряжении и не требуют больших затрат. К числу этих мер почтенный метеоролог относит услуги, которые может оказать обсерватория. Условия наводнений изучены теперь метеорологией настолько, что выведено общее правило, которое в коротких словах можно передать так: барометрический минимум возникает в Финском заливе самостоятельно или приходит с Атлантического океана. Минимум проходит севернее Петербурга. А на юге России – барометрический максимум. Вода в Финском заливе подымается раньше, нежели в Неве. Так, в Ханко 1-2 ноября она поднялась на 11 часов раньше. Следовательно, по заливу она катилась очень медленно. Если на ее пути поставить наблюдательные пункты, которые по телеграфу передавали бы данные, то обсерватория, согласуя эти телеграммы с метеорологическою картою дня, могла бы вычислить скорость движения и силу надвигающейся на Петербург высокой волны и была бы в состоянии предупредить обывателей за несколько часов о возможности наводнения. Предсказания не всегда будут безусловно точными, но это никак не помешает делу. Затраты ничтожны – единовременно на первоначальное устройство станций 8 тысяч, а затем ежегодные расходы 250 рублей. Такие небольшие деньги в Петербурге найдутся… После этого наводнения редакцией „Нового времени“ была открыта подписка или, вернее, прием пожертвований в пользу пострадавших. Отыскивание этих бедных и раздача им пожертвованных денег были возложены редакцией на меня. Раздача пособий продолжалась почти 2,5 недели. Насмотрелись вдоволь всего: и нищеты, и радостей, и горя, болезней, и отчаяния, и притворства, и попрошайничества, и разврата, и, наконец, были свидетелями того озверелого состояния голодных и пьяных людей, перед которыми приходилось отступать, а в двух случаях даже и прямо спасаться. Не подозревал, что моя статья в „Новом времени“ вызовет такой щедрый поток благотворительности. Всего раздали за 20 дней 10 540 рублей 70 копеек. Все деньги пошли впрок и на пользу. Мне кажется, что мы сделали все, что только смогли. Подробные отчеты открыты для желающих в редакции и конторе „Нового времени“, а копии с них – в канцелярии градоначальника. Оставшиеся от раздачи деньги употреблены на дрова, которые были закуплены по дешевой цене близ одной из станций Николаевской железной дороги и переданы Гаванскому благотворительному обществу. Дров куплено 400 сажен. Кроме того, из этих же сумм приобретено более чем на 1000 рублей фланели и разного материала для белья и платья.