Несбывшаяся Россия - Страница 18
Скажем откровенно — общество очень не любит развития. Потому что развиваться — это изменяться. А изменения непредсказуемы и для общества в целом, и для его отдельных членов. Никто не знает, что будет лично с ним, если начнутся изменения. С ним лично, с его детьми и внуками, с его общественным кругом, с людьми, похожими на него психологически.
Люди не любят развития, не любят и любых перемен. Если есть хоть малейший шанс избежать развития, общество будет его избегать до последнего. Или уж, если перемены неизбежны, пусть их будет поменьше…
Вся история человечества — история экологических катастроф, больших и маленьких. В том числе и катастроф языческих обществ. На Переднем Востоке за тысячелетия истории саванны и леса сменялись степями и пустынями. Еще за два тысячелетия до Р.Х. в Сирии водились слоны, а на юге Междуречья — носороги. В саваннах гиены и львы охотились на стада диких лошадей, диких ослов и антилоп. В зарослях вдоль берегов рек кабаны спасались от тигров, а чуть выше в горах росли непроходимые лиственные леса. В этих лесах туры, медведи, леопарды, лани, олени, кабаны были самыми обычными животными.
Все это великолепие дикой природы исчезало и исчезало… Если бы не изменялось производство, человек давно вымер бы на этой деградирующей земле. Но он и не думал вымирать — наоборот, все последние четыре тысячелетия на Переднем Востоке численность людей все росла и росла. Сейчас в Египте живет 40 миллионов человек — а во времена строительства пирамид жило от 6 до 8 миллионов. В современной Сирии живет порядка 20 миллионов, а в древнем Араме жили 1–2 миллиона. В Турции живет около 50 миллионов человек, а в бронзовом веке жил от силы миллион.
Некоторые общества Древнего Востока своих экологических катастроф не пережили и погибли. Многие ученые считают, что цивилизация в бассейне Инда, так называемая Хараппа-Мохенджо-Даро, погибла именно потому, что подрубила сук, на котором сама же сидела. Превращая свою землю в пустыню, люди никак не могли изменить систему хозяйства и в конце концов не смогли вести цивилизованного существования.
Так что язычество от экологических катастроф спасти общество никак не в состоянии. А вот переживают язычники эти катастрофы намного более болезненно, чем единобожники. И меняются единобожники намного легче и быстрее, чем язычники. У единобожников есть для этого два очень важных представления:
1) представление о времени;
2) представление о несовершенстве мира.
Время язычников циклично. Единобожники ввели в систему координат событие, которое произошло однократно и никак не может повториться: сотворение мира. Раньше мира не было, и вот Господь его сделал. С этого времени мир есть! От этого неповторимого события и ведется весь отсчет времени у иудеев.
Можно сколько угодно веселиться, что при расчете времени этого события цифры у всех получаются разные, не это главное. Японцы и китайцы тоже не всегда четко знают, в какие годы правил тот или иной император — особенно в древности. Но у них до недавнего времени не было другого способа измерять историческое время — кроме указания, в какой год правления какого императора происходило событие.
А у единобожников такие события есть! У христиан еще и Рождество Христово, от которого сейчас считают время во всем мире. Событие это часто не называют, считая годы некой «нашей эры» — а какая, спрашивается, не наша? Или того лучше — «новой эры». Но как ни называй, а счет времени ведется именно от рождения Иисуса Христа.
Мусульмане считают время с момента бегства пророка Магомета из Мекки в Медину. Тоже уникальное событие. Ни до него, ни после не произошло ничего точно такого же. Это вам не смена времен года или очередного золотого века очередным серебряным.
Происходит нечто небывалое, нежданное, никем не предсказанное. То, с чем предки никогда не сталкивались, в летописях не описывали, не знали и не видели. Что ж! В истории уже происходили такие события. Придется самим думать, а не спрашивать стариков, не вытаскивать из опыта истории какие-то аналогии.
Да, после этого события все будет не так, как раньше, придется менять мир вокруг и меняться самому. Но пример указан, и человек психологически вооружен. А язычник — не вооружен. Если происходит что-то, о чем ничего не сказано в традиции, он буквально не знает, что теперь делать.
У язычника нет идеи улучшения мира. Иудей пришел в мир, который Бог дал ему для прокормления. Христианин пришел в мир, который несовершенен по определению. Он не плохой, этот мир, но и далеко не такой, каким бы ему следовало стать. Христианин видит множество вещей, которые можно было бы устроить и получше. Идеал — за пределами материального мира, его невозможно достигнуть. Но многое можно улучшить, можно приближаться к идеалу.
Язычник живет в мире, который создан вовсе не для него. «Утки — это такой люди», а вон та кобра, вполне может быть, — это моя бабушка. Мир неизменен. Мир дает все, что нужно язычнику, и будет давать — если он будет поступать «правильно» — то есть так же, как мудрые предки. Всякие усилия излишни, всякие сомнения в совершенстве мира и желание что-то переделать — блажь чистейшей воды.
На европейцев тягостное впечатление производят индейцы, которые не умеют копить ни еды, ни денег. Не стало еды? Ну что поделаешь, так иногда бывает. Еды нет и вообще никогда уже не будет? Значит, приходится ложиться и умирать. Это не очень важно, потому что придет время — и мы все опять будем жить на этой неизменной земле.
Так же изумляют европейцев и африканцы, которые весело пляшут под барабан. В Европе шла Реформация, и люди резали друг друга во имя отвлеченных идей. Европейцы плыли за моря, придумывали механизмы, закладывали рудники, проводили отопление и газ. Гудели паровозы, вставали мосты над реками, возводились дома во много этажей… Африканцы были очень заняты — плясали.
Но точно так же и вполне цивилизованные люди древней земледельческой цивилизации, индусы, очень довольны всем окружающим. В 1970-е годы американцы выяснили — только 3 % граждан США постоянно чувствуют себя счастливыми. А в Индии — больше 80 %! Живет нищий человек, тощий не от контроля за калориями, а от нехватки еды. Голый не с целью закалиться, а потому, что одеть нечего. И счастлив. Есть миска риса с овощным карри? Слава великому Шиве! И завтра будет миска риса? Слава еще и Вишну! Нет риса? Значит, боги прогневались и надо ложиться спать, не поужинав. Риса нет и завтра тоже не будет? Значит, боги совсем сильно прогневались, но мир все равно устроен правильно. Совсем не обязательно, чтобы рис и карри были каждый день. Главное — исполнять кастовые законы, молиться богам, а там пусть будет что будет.
Индусское правительство пыталось ограничить рождаемость. С этой целью оно ставило ярко раскрашенные щиты на дорогах и в населенных пунктах. На одной стороне плаката изображалась пара с двумя детьми возле большого дома с автомобилем. На второй половине — пара с кучей детей возле дома-развалюхи. Наглядно? Индусы так думали и по-своему трактовали рисунки: вот люди бедные, зато им боги дали много детей. Повезло. А эти все имеют, а детишек боги не дали… Вот бедняги!
В начале 1970-х годов американцы попытались сделать Камбоджу (нынешнюю Кампучию) житницей Юго-Восточной Азии. Они учли все — и климат, и урожайность риса, и трудолюбие крестьян на рисовых полях… Все, кроме психологии. Они даже стали заводить опытные делянки и выращивали на них сорта риса втрое урожайнее местного. Они даром раздавали посевной рис с этих делянок.
Крестьяне охотно брали рис, но вот житницы никак не возникло: камбоджийские крестьяне втрое уменьшили запашку. А зачем стараться? Еда есть, можно с чистой совестью радоваться жизни, плясать на многочисленных праздниках.
Этот идеал хорошо виден в индийских фильмах, где так много праздников и улыбок, где много поют и танцуют.
Язычество — это отсутствие стремления изменить и переделать мир.