Нерон. Владыка Земного Ада - Страница 32

«И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона» (Тацит. Анналы, XV, 44).

Нерон делал все возможное, чтобы извлечь пользу из разрушений, произведенных пожаром. Для скорейшего восстановления были отобраны религиозные святыни и места народных развлечений:

на монетах того года изображены перестроенный храм Весты [25] и продовольственный рынок. Не было упущено из вида и то, что было неплохим способом вернуть народную благосклонность – было решено перестроить Большой цирк и снова ввести его в действие.

Огромное количество частных домов также были разрушены пожаром, и император подготовил амбициозный план застройки.

«Вся не отошедшая к дворцу территория города в дальнейшем застроилась не так скученно и беспорядочно, как после сожжения Рима галлами, а с точно отмеренными кварталами и широкими улицами между ними, причем была ограничена высота зданий, дворы не застраивались и перед фасадом доходных домов возводились скрывавшие их портики. Эти портики Нерон пообещал соорудить за свой счет, а участки для построек предоставить владельцам расчищенными. Кроме того, он определил им денежные награды – соответственно сословию и размерам состояния каждого – за завершение строительства особняков и доходных домов в установленные им самим сроки. Для свалки мусора он предназначил болота близ Остии, повелев, чтобы суда, подвозящие по Тибру зерно, уходили обратно, погрузив мусор; самые здания он приказал возводить до определенной высоты без применения бревен, сплошь из габийского или альбанского туфа, ибо этот камень огнеупорен;

…домовладельцам было вменено в обязанность иметь наготове у себя во дворе противопожарные средства, и наконец, было воспрещено сооружать дома с общими стенами, но всякому зданию надлежало быть наглухо отгороженным от соседнего» (Тацит. Анналы, XV, 43).

Тацит добавляет, что были назначены специальные надзиратели, обязанные следить за доставкой воды, чтобы не было самочинного перехвата. И объем воды, которая подавалась в Рим, был более обильным и пространным, чем до этого, поскольку Нерон прибавил к существующим акведукам многочисленные ответвления.

Его Рим со старыми жилыми постройками исчез, но определенное понятие о намерениях и амбициях Нерона можно получить, судя по построенным позднее доходным домам и строениям, которые до сих пор можно увидеть в городе-порте Остии. Впредь не позволялось домам превышать определенную высоту – возможно, установленную в семьдесят или восемьдесят футов, и император предлагал покончить с покосившимися жилищами, которые давно подвергали опасности столицу.

«Эти меры, – комментирует Тацит, – принятые для общей пользы, послужили вместе с тем и к украшению города. Впрочем, некоторые считали, что в своем прежнем виде он был благоприятнее для здоровья, так как узкие улицы и высокие здания оберегали его от лучей палящего солнца, а теперь открытые и лишенные тени просторы, накалившись, обладают нестерпимым жаром» (Тацит. Анналы, XV, 43).

В наше время есть тенденция отмахиваться от этих критических замечаний о новых широких улицах как от реакционных. Но средиземноморским летом такие улицы можно вынести, лишь если там имеются деревья, или же, наоборот, крытые, с колоннами, или сводчатые тротуары, которые до сих пор можно найти во многих маленьких итальянских городках. И Нерону также была хорошо известна ценность закрытых галерей. Несмотря на то что некоторые из его новых улиц были незатененными, самая важная из них – Священная дорога – примыкала к крытым сводчатым галереям по обеим сторонам. Наконец-то узкая главная улица Рима получила надлежащее оформление.

Но это ее оформление было спланировано таким образом потому, что вело к резиденции императора. В начале своего правления Нерон уже построил впечатляющие сооружения для собственного проживания. Его элегантно украшенная усадьба на Палатине примыкала к императорским Микенским садам на Эсквилинском холме. Развалины этого связывающего Проходного дома, которые простираются до Ведийского склона рядом с форумом, были найдены под выстроенным позднее храмом Венеры и Ромы, где Нерон воздвиг куполообразное здание, интересное бочкообразными залами в форме греческого креста.

Теперь, однако, Проходной дом должен был стать лишь простой приемной для нового и гораздо большего по размаху дворца. Этот Золотой дворец должен был занять очень большую территорию в Риме. Он включал не только Проходной дом и усадьбы и сады, которые он соединял, но и долину позади связующего здания, где сегодня стоит Колизей, а также и довольно обширную площадь позади – возможно простирающуюся прямо вверх по Виминалу. Все это занимало очень значительную часть густонаселенной зоны города. По самым скромным подсчетам, площадь парка составляла 125 акров, то есть в полтора раза больше, чем весь нынешний Ватикан, включая его сады и собор Святого Петра. Но другие считают, что владения Нерона составляли 370 акров – размер Гайд-парка. И это, по-видимому, ближе к правде. Неудивительно, что повсюду ходили пакостные вирши.

Дворец расползается и поглощает Рим!

Давайте все сбежим в Вейи и сделаем этот город своим домом.

Хотя Дворец растет так дьявольски быстро, Что грозит в конце концов сожрать и Вейи.

(Светоний. Нерон, 29)

Каким бы ни был точный размер дворцового фундамента, ясно, что никогда прежде и никогда после за всю историю Европы ни один монарх не выделял под собственную резиденцию такой огромной площади в самом сердце своей столицы.

Сам новый дворец представлял собой не единое здание, а множество отдельных – и они должны были располагаться на фоне волшебного пейзажа. По этому же принципу были построены вилла Адриана в Тибуре (Тиволи), а затем сераль султана в Истанбуле. Но нечто подобное уже было знакомо древнему миру из эллинистических дворцов, таких, как Пританей Антигона Гоната в Балла (Palatitsa) в Македонии; и эти комплексы, в свою очередь, их ландшафтная архитектура беседок, павильонов, арок и колоннад, распределенных по окружающим паркам и обрамленных сделанными со вкусом аллеями, восходят к «парадизам» персидских правителей, которые сами были устроены по образу и подобию (подобно и китайским дворцам) древневавилонских или древнеиранских моделей. В Италии точно такие же образчики появились на карфагенском побережье, а затем в Риме, в экстравагантных виллах поздней республики. Например, легендарный Клодий, враг Цицерона, оставил после себя элегантные колоннады своей усадьбы на Палатине, открывающиеся на окружающие парки, без римской уединенности и – как критиканы быстро отметили – без римской скромности. Теперь Нерон сильно расширил эту схему постройки вилл, трансформировав ее смелым и зрелищным планированием в нечто в целом более впечатляющее.

Архитекторами, которых он назначил для осуществления проекта, были Север и Целер, предположительно итальянские хозяева, осуществлявшие руководство армией восточных специалистов, тех самых людей, которые стекались, не без выгоды для себя, в Рим при Нероне как никогда прежде. Тацит не особенно восхищается проектом в целом.

«Использовав постигшее родину несчастье, Нерон построил себе дворец, вызывавший всеобщее изумление не столько обилием пошедших на его отделку драгоценных камней и золота – в этом не было ничего необычного, так как роскошь ввела их в широкое употребление, – сколько лугами, прудами, разбросанными, словно в сельском уединении, тут лесами, там пустошами, с которых открывались далекие виды, что было выполнено под наблюдением и по планам Севера и Целера, наделенных изобретательностью и смелостью в попытках посредством искусства добиться того, в чем отказала природа, и в расточении казны принцепса» (Тацит. Анналы, XV, 42).