Нептунова Арфа - Страница 32

Теперь предстояло проверить, насколько правильны были аракеловские умопостроения.

Лишь бы Душман был здесь!

И вдруг Аракелов аж застонал: что толку-то! Всю дорогу он представлял себе, как проникнет в станцию, как возьмет Душмана за грудки и начнетс этакая ковбойщина с мордобоем. Мерещилась Аракелову классическая кинодрака с опрокидыванием мебели и битьем посуды — не зря же в конце концов в военно-морском училище вдалбливали в него некогда приемы рукопашного боя. Конечно, отчихвостят его потом за рукоприкладство, но переживется. Зато сейчас можно будет отвести душу, благо никакими формальными положениями Аракелов не связан. Не представляет он ни Океанский Патруль, ни Интерпол, ни… Так, частное лицо. Вольный батиандр, так сказать. И следовательно, может позволить себе роскошь набить морду браконьеру. А потом — Душман поверженный; Душман связанный; торжество Фортинбраса. И вызов патрульной субмарины…

Но рухнуло все. Вмиг. Болван, какой болван! Он ведь не сможет даже войти в станцию. Для этого ведь кто-то должен работать на аппаратуре батиандрогена. Отсюда, снаружи, включить ее невозможно. И потому Душман остается недосягаемым — даже если в самом деле отсиживается он на станции. Идиот, трижды идиот!

А Душман был здесь. В этом Аракелов убедился, заметив слабый свет, исходивший из иллюминатора. Оставить осветительную сеть включенной при консервировании станции не могли — невозможно это. На то и существует контрольная карта. Некому здесь быть, кроме Душмана, ясно, как дважды два. К стыковочному патрубку была пришвартована субмарина — судя по контуру — не патрульная. Вообще незнакомой конструкции. Душман. Больше некому, он!

Аракелов осторожно приблизился к субмарине. Хороша машина. Двенадцатиметровое обтекаемое тело, движитель — дельфиний хвост, эффективно, ничего не скажешь, выигрыш в скорости при том же двигателе процентов тридцать… Никаких иллюминаторов — телевизионный обзор, значит; четыре мощных прожектора, внешние манипуляторы — смотри-ка, такими впору морские узлы вязать, вот это да… По борту, чуть ниже маленькой рубочки, крупные люминесцирующие буквы: «Тигровая Лилия». Вот, значит, она какая, знаменитая Душманова субмарина. Название ее в Патруле знали, и слышать его Аракелову приходилось, а вот увидел впервые. И не мог не залюбоваться. По слухам, Душман сам проектировал свою «Лилию». Если правда, то как мог человек, способный создать такое инженерное чудо, докатиться до браконьерства? И еще какого! Нет, не укладывалось это в голове у Аракелова, хоть убей.

Как бы то ни было, ситуация сложилась парадоксальная. Нашел Аракелов Душмана. Вот они оба: Аракелов — здесь, подле станции, скрывается во мраке, аки тать в нощи; Душман — там, внутри, почитывает себе, чаи гоняет, виски хлещет, хоть спит — какая разница. Важно, что для Аракелова он недоступен. Ибо не станет обслуживать батиандрогенный комплекс, чтобы Аракелов смог войти в станцию. Нет, не станет… И что же теперь, собственно, делать?

Дожидаться, пока прибудет обещанный Аракелову «Джулио делла Пене», спустит баролифт, вернуться на поверхность и сообщить, что Душман здесь? Тоже выход, конечно; только где гарантия, что за это время не сбежит Душман? Не решит, что можно уже? Ищи тогда ветра в поле…

Что же делать?

Аракелов медленно поплыл вокруг АМИ, держась примерно в двух метрах над дном. Двадцатиметровая сфера нависала над ним, и Аракелов чувствовал себ морским диверсантом прошлого, медленно пробирающимся у самого дна вдоль крашенного суриком брюха какого-нибудь линкора или на худой конец крейсера в поисках места, где лучше установить мину. Этаким фрогменом. Человеком-лягушкой из Десятой флотилии МАС или соединения «К». Вот только мины у него не было.

Диверсантом?

А что, в этом есть резон. В конце концов, что важнее всего? Взять Душмана. Раньше или позже — не суть. А чтобы взять — достаточно изолировать его. Изолировать можно даже здесь, в станции. Пусть себе сидит и дожидается. Лишь бы уйти не смог.

Только как это сделать?

Аракелов задумался. Теперь перед ним встала уже чисто техническа задача, а значит, с ней можно было справиться.

Изолировать — значит лишить возможности покинуть станцию. Покинуть же ее Душман может только на своей «Тигровой Лилии». Следовательно…

Аракелов подвсплыл и тщательно исследовал стыковочный узел, одновременно вспоминая все, что знал о конструкции станции. Гигантские подводные сооружения, способные принимать батискафы, мезоскафы и субмарины в шлюз, пока еще можно было пересчитать по пальцам. Стандартные купола, как правило, оснащались верхним люком — таким, как на «Лужайке одуванчиков». Сферические донные лаборатории с положительной плавучестью, удерживаемые тросами мертвых якорей, проектировались обычно с донными люками. Однако конструкторы АМИ пошли по иному пути. Здесь был почти без изменения использован стандартный космический стыковочный узел. Фигурна горловина люка подводного аппарата совмещалась с переходным патрубком АМИ. При определенном усилии срабатывали концевые выключатели, врубая ток мощных электромагнитов, которые и соединяли субмарину со станцией в единое целое. Одновременно включались насосы, откачивавшие те немногие литры воды, что оставались между крышками лодочного и станционного люков, потом люки распахивались — путь открыт. В сущности, для того, чтобы отстыковать «Тигровую Лилию» от станции, достаточно было выключить электромагниты. Но как это сделать? И что за этим последует? АМИ, естественно, ничто не угрожало: ее конструкцией предусматривалась блокировка, и едва выключатс электромагниты, как захлопнется и люк переходного патрубка. Это ясно. А вот как с субмариной? Предусмотрел ли такую блокировку Душман? Ведь в противном случае «Лилия» мгновенно заполнится водой и затонет. Аракелову жаль было ни в чем не повинного судна, прекрасного судна, доставшегос такому подонку, как Душман. И второй вопрос — как выключить электромагниты?

Итак, два вопроса.

От ответов на них зависел исход всего аракеловского предприятия. Найдется ответ — хорошо; нет — и значит, зря он сорок с лишним часов тащился сюда, зря идет сейчас на рандеву с ним «Джулио делла Пене», зр поверили ему все те, чье незримое присутствие постоянно ощущал он за спиной…

Аракелов неторопливо, дециметр за дециметром обследовал поверхность переходного патрубка — пятиметровой трубы в человеческий рост диаметром — и прилегающую часть борта станции. Света он не рисковал зажигать, сонар на таком расстоянии помогал мало, и потому приходилось в основном полагатьс на осязание, то есть, попросту говоря, искать ощупью. Что именно он искал, Аракелов, пожалуй, и сам бы не сказал. Но опыт подсказывал, что искать надо, что может тут обнаружиться нечто, способное облегчить его задачу.

Он занимался этим часа два — спокойно, планомерно и методично, целиком отдавшись ощущению полированного альфрама под руками. Он не думал ни о времени, которого оставалось уже почти в обрез, ни о Душмане, спокойно отсиживавшемся там, за непроницаемой металлической оболочкой станции, и не подозревавшем даже о его, аракеловском, присутствии. И в конце концов наткнулся на то, что и было ему нужно. Маленький, тридцать на сорок сантиметров лючок. Сумку с инструментами Аракелов, к счастью, взял с собой и теперь благословил свою предусмотрительность. Он подцепил крышку лючка, та легко откинулась, и Аракелов осторожно подсветил себе фонариком, до отказа сузив его луч. Здесь проходили силовые кабели. Аракелову вспомнилось, что специалисты из космической промышленности, плененные сходством космоса и гидрокосмоса, слишком многое вытащили наружу, забыв, что подобраться к таким вот смотровым лючкам, например, в невесомости и вакууме — это одно, а в гидроневесомости на трех- или пятикилометровой глубине — совсем другое. Далеко не на каждой станции пока еще были свои батиандры… Защита от среды была предусмотрена идеально, а вот удобство… Потому и пошли доводки; переработки и дело как-то увязло, тем более что «Андеруотер Майн» мало-помалу потеряла интерес к этому проекту, сделав ставку на управляемых с поверхности роботов. Однако сейчас конструкторская промашка пришлась весьма кстати.