Непрощенный - Страница 15

Говорят, каждый глаз паука смотрит в свою сторону. Но не исключено, что с обретением разума арахны эту способность утратили, а может, Матильда просто не сочла нужным комментировать красноречивую мину на лице Артема. Во всяком случае, она позволила ему мирно удалиться.

Бродя по поляне в поисках Брама, Артем столкнулся еще с несколькими членами экипажа погибшего бота, которых при всем желании было невозможно причислить к гуманоидам. Например, с малиновым осьминогом, который сидел на хэнаке и с безумной скоростью сортировал проржавевшие обломки. И с огромной прямоходящей кошкой, облаченной в бесформенный комбинезон, неопределенного цвета халат и что-то вроде разношенных до неприличия…

Как же это называется? Барсетки? Нет, барсетки — это что-то другое. Болонки?..

— Эй, Ар-тем! — послышался знакомый голос. — Опять хэнаками любуешься?

Пару секунд Артем таращился на Брама, который появился точно из воздуха, и тщетно пытался собраться с мыслями. Многозадачность человеческого мозга все-таки не беспредельна… и сейчас Артем убеждался в этом на собственном опыте. В то время как одна часть его сознания пыталась вспомнить, ради чего ему потребовался Брам, другая продолжала предлагать все новые и новые названия обуви на ногах разумного потомка мурок и васек — вернее, подбирать словечки, созвучные истинному названию оной.

А третья… Третья часть его разума тоже подбирала название, но на этот раз для состояния, в которое вогнал Артема оклик безносого гуманоида.

А… Вот. Шизофрения.

Решив одну задачу, разум вышел из зависа.

— Слушай, — пробормотал Артем, обращаясь к Браму. — Как называется… ну… то, что у нее на ногах?

— У кого?

Артем молча ткнул пальцем в сторону прямоходящей мурки. Обзывать ее «кошкой» он не рискнул. Опять назовут нацистом, и доказывай, что ты не верблюд…

— Не «у нее», а у «него», — проворчал Брам. — У тебя, похоже, и впрямь брень закислилась. Шузы — они шузы и есть, что тут думать. Ты за этим меня искал?

Смущенный Артем все-таки объяснил, что ему нужно на самом деле. Гуманоид кивнул и полез в поясную сумку.

«Вот что такое „барсетка“, — подумал Артем, следя за его манипуляциями. — А туфли называются „балетки“. Вот как».

Наконец, Брам протянул Артему чистый бинт в вакуумной упаковке и пузырек с какой-то мазью.

— Ты с ней поосторожней, — предупредил он. — Цо — она у нас такая. Сперва кусанет, а потом иди, ищи правды. Яд у нее знатный. Одна капля тринокса запаит.

Артем не стал уточнять, кто это такой. В том, что упомянутый тринокс существенно крупнее его самого, сомнений не возникало, а прочее было не столь важно.

Теперь оставалось заняться исцелением Матильды, а именно: обмазать поврежденные лапы мазью (страшно вонючей), забинтовать, наложить сверху шины и забинтовать снова. Дело пошло на диво споро, словно Артем всю жизнь только и делал, что лечил пауков-переростков. Он почти вспомнил, как называется специалист по уходу за больным зверьем — а также кто такой «ветеран», — когда над поляной разнесся вопль Алларта:

— Kамай! Шнелимся!

Артем взгромоздился на свою «квочку», вспоминая скачку по пустыне и мысленно готовясь к повторению.

Но мрачные ожидания не оправдались. Джунгли оказались слишком густыми, чтобы разгоняться без риска для жизни. Растянувшийся цепочкой караван подстраивался к шагу двух копателей, которые шли впереди, прорубая путь огромными мачете — это название Артем вспомнил сразу. Хэнаки ступали осторожно, словно боясь намочить или испачкать лапы, но их круглые янтарные глаза зорко оглядывали окрестные кусты. Время от времени то одна, то другая «несушка» делала быстрое движение наподобие того, которое совершает молоток. Пару раз Артем замечал у них в клювах что-то зеленое и явно живое.

Через некоторое время Артема укачало, и он начал клевать носом. Ему даже начало что-то сниться… и тут что-то крепко щелкнуло его по лбу. Артем охнул, взмахнул руками и едва не вывалился из седла.

— Эй, ты там! Поосторожней! — завопила Матильда, восседающая за его спиной. — Прекрати лапами махать!

Артем уже собирался объяснить ей, как называются конечности у гуманоидов и что термин «лапы» применим скорее к членистоногим, когда впереди что-то громко ухнуло. Послышался приглушенный визг. Хэнак шарахнулся, но тропка была узкой, сзади напирал один его сородич, а спереди замер второй. Артем приподнялся на стременах, но не увидел ничего, кроме пушистых тел и спин.

— Что случилось? — пробормотал он.

— Да ничего, — в голосе Матильды звучало неприкрытое презрение. — Хищник какой-нибудь…

— А что, тут много хищников? — поинтересовался Артем, с опаской поглядывая на густые стены зарослей слева и справа от тропы.

— Вот я, например, — небрежно бросила Матильда и издала звук, похожий на кашель курильщика — очевидно, это означало смех.

— Не смешно, — буркнул Артем.

— А что, грустно? Пялишься по сторонам, вопросы какие-то дурацкие задаешь…

Артем тяжело вздохнул. Ну вот, опять начинается… Оправдываться, и перед кем?!

— Еще раз говорю, — процедил он сквозь зубы. — Эти ребята… Алларт и прочие… нашли меня в пустыне, на планете. Спросишь, как я там оказался? Не помню.

— Совсем не помнишь? — озадаченно спросила Матильда.

Артем пожал плечами.

— Помню, как меня зовут. Помню, как был маленьким, как ходил в школу… Маму, папу помню. Но это был другой мир, понимаешь? Никаких пустынь, никаких дисков, никаких кур ездовых…

— Врешь!

— Что мне врать? Серьезно говорю. А как так вышло — не понимаю. Хоть стреляй в меня, хоть кусай — не понимаю.

— Насчет «кусать» — мысль занятная, — глубокомысленно заметила Матильда. — Слушай, а может, тебе все это приснилось?

Почему бы и нет… Артем задумчиво посмотрел на пушистую шею своего хэнака. По правде говоря, происходящее гораздо больше напоминало дурной сон, чем обрывки его детских воспоминаний.

— Кама-а-ай! — раздался голос Алларта.

Через некоторое время хэнак, который стоял впереди, перестал переминаться с ноги на ногу и пошел. Артем тронул поводья и для верности стукнул «квочку» пятками по бокам.

— Я одного не пойму, — снова заскрипела Матильда. — Как ты на планете не подох? Без воды, без еды…

— Да откуда я знаю! — возмутился Артем. — Спал я! Дрых. Потом эти… копатели твои… пришли и меня разбудили. Ну, я им вставил маленько…

— Что ты им вставил?

Артем хотел было объяснить, что вставляют в таких случаях… но перегружать речь незнакомой собеседнику терминологией не стоило — во избежание недоразумений.

— Отлупил я их, — признался он.

— Ты — их? — в голосе паучихи прозвучало неподдельное сомнение. — И сколько же их было?

— Трое. Алларт, Брам… и Тейс, кажется.

— А это тебе точно не приснилось?

— Спроси Алларта, — отрезал Артем.

— Сейчас, полетела!

— Не интересно — можешь не спрашивать. Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман.

— Как ты это сказал? Нам… Нас…

Артем изо всех сил сжал губы, чтобы не рассмеяться. Женщины… Похоже, стихи действуют на них на условно-рефлекторном уровне. Прочел стишок — и вот ты уже рыцарь на белом коне. И не важно, что e коня перья и клюв, а у дамы восемь лап.

Так или иначе, но следующие десять минут дама о восьми ногах молчала и только вращала глазами — видимо, повторяла про себя строки, что так удачно пришли на память Артему. Если бы еще что-нибудь вспомнилось…

— Прива-а-ал!

Зычный голос Алларта огласил джунгли, спугнув несколько тварей с радужными перепончатыми крыльями.

Заросли расступились, и взору Артема открылась просторная поляна, раза в четыре шире той, возле которой упал бот копателей. А посреди, точно странный гриб, вылезающий из земли, торчала пирамида. Земля у основания странного сооружения казалась свежей и усиливала это сходство. Если поставить друг на друга двух хэнаков, то всадник мог бы с некоторым трудом дотянуться до ее вершины. Материал, похожий на застывшую смолу, Артем узнал сразу.