Неприкаянные (СИ) - Страница 5

Я улыбаюсь. Идея заткнуть Афинского с его придирками по поводу моего гардероба мне по душе.

— Когда на свадьбе родственники станут перечислять подаренное добро, я встану и скажу, что подарила тебе новые шмотки, чтобы сразить мерзкого босса, — смеется Ира.

Я уже в постели, когда мне звонит Феликс. Он не в городе — очередная поездка в один из отелей. В лучшем случае он вернется завтра.

— Тася, любимая, как ты? Мама рассказала мне про платье. Не переживай, мы обязательно подберем другое.

— Наверное… — пожимаю плечами я. На самом деле я уже ничего не хочу. В голове против воли всплывает воспоминание об утреннем инциденте с Афинским. «Таисия, вы что, не знаете, для чего выходите замуж?»

— Тась… нам с тобой надо отдохнуть от этой безумной гонки со свадьбой, — прорывается сквозь мои мысли Феликс. — Давай, если завтра удастся подобрать тебе платье, сорвемся и уедем к морю до вечера воскресенья?

— Только ты и я? — оживает в моем сердце надежда.

— Только ты и я, — улыбается на другом конце провода он.

— Хорошо…

— Завтра я заеду за тобой в полдень. Мама будет ждать нас на обед.

— Договорились.

Мы еще некоторое время болтаем о всяких глупостях. Потом я выключаю сотовый и закрываю глаза. Мне хочется, чтобы этот безумный день растворился в моем сне. Завтра будет утро, и я верю — все наладится.

Ранним утром звенит будильник, который я забыла отключить с вечера. Чертыхаясь, я открываю глаза и вижу перед собой озадаченную Иру.

— Тась, с тобой все в порядке?

— Да, а что? — протирая глаза, посматриваю на сестру я.

— Ничего, просто… под утро во сне ты бормотала ужасные ругательства в адрес какого-то Андрея.

— Наверное, я высказывала Афинскому все, что думаю о его высокомерии, — улыбаюсь я. — Хотя бы во сне это же не возбраняется?

— А он симпатичный?

— Очень.

— Тогда быстро завтракаем, и вперед — в торговый центр. Надо подобрать тебе достойные шмотки для работы.

— Не уверена, что наше закисающее болотце, которое на грани разорения, заслуживает растраты твоего подарка на свадьбу, — озвучиваю свои сомнения я.

— Дело же не в болотце, Тася. Дело в Афинском, — лукаво улыбается сестра в ответ. — Кажется, он зацепил тебя сильнее, чем потеря свадебного платья.

— Черт с ним, с платьем. Какая разница, в каком одеянии я буду у алтаря? Это же всего один день. И за это мне не заплатят зарплату. К чему такие расстройства? Я вчера так горько плакала, а по большому счету, ведь все платья одинаково белые. А вот на работу мне придется ходить еще долго.

— Ну, до первого декрета, точно, — посмеиваясь, открывает дверь ванной комнаты Ира. — Учитывая возраст Феликса, в декрете ты окажешься довольно скоро.

Я хмурюсь. Мысли о декрете как-то не приходили мне в голову, и честно говоря, они меня не очень радуют.

Ближе к обеду в моем гардеробе появляются две приталенных блузки — одна из белого шелка с мелкими пуговичками-бусинками, другая черная, строгая, с воротником-стойкой. Две строгих юбки — алая и черная. И очень красивый светлый пиджак, который можно носить под любые вещи.

— О-о, да ты та еще штучка! — пока я примеряю облегающую блузку и юбку, веселится Ира. — С понедельника твой босс будет пускать слюни.

Я невольно улыбаюсь. Только надо ли мне, чтобы Афинский смотрел в мою сторону с нездоровым вожделением?

«Он не будет. Он же знает, что ты выходишь замуж, — успокаивающе шепчу себе я. — Да и фотомодель Лида, похоже, в пятницу впервые за все время работы пришла с чистыми волосами. В понедельник она оденется в деловом стиле, и Афинский не сможет устоять».

Я вдруг вспоминаю, что не сказала Феликсу о том, кто мой новый начальник. Шестое чувство шепчет мне, что мой жених будет вне себя от злости. Но я не хочу испортить выходные своим признанием. Оставлю его на потом.

— Ир, а давай купим мне красивое белье?

— Зачем?

— Феликс обещался отвезти меня к морю. Впервые за пять месяцев знакомства мы будем ночевать в одном номере, — краснею я.

— О. Ты что, думаешь, что он лишит тебя невинности до свадьбы? — недоверчиво ухмыляется сестра.

— Ну, он же не бревно — спать в одной постели с невестой и даже не прикоснуться к ней?

— Что-то я сомневаюсь… ну, да ладно, давай купим. Только тогда я иду на свадьбу даже без букета цветов. Когда будут оглашать подарки, я залезу под стол.

— Я подам тебе туда кусочек свадебного торта, — смеюсь я.

Мы сворачиваем в магазинчик женского белья. Сестра покупает мне черное кружевное белье и полупрозрачный кремовый пеньюар.

— Надеюсь, ночь у моря останется в твоем сердце самой романтичной, — все еще недоверчиво посматривает на пакет с подарком Ира. Толкает стеклянную дверь торгового центра и мы оказываемся на шумной, залитой солнцем улице.

— Знаешь, Афинский спросил у меня, для чего я выхожу замуж, и я не нашлась, что ему ответить… — вздыхаю я. — И все эти поездки Феликса по отелям, странные правила семьи, беспрекословное подчинение его интересам — они выбивают из колеи.

— Тась, у нас простая семья. Думай о Феликсе, как о новых материальных возможностях. Когда ты выйдешь замуж, у тебя все изменится, понимаешь? Не надо будет считать каждую копейку, изворачиваться, чтобы приготовить на ужин что-нибудь вписывающееся в бюджет…С милым рай в шалаше только первый год. А потом это ад, — с горечью произносит сестра.

Я знаю ее трагедию. Год назад она развелась с мужем. Причина банальна — отсутствие материальной базы. Они ютились у Демида, потом у нас в квартире со мной, мамой и бабушкой, но зарплата хирурга в обычной больнице, где даже лекарств по квоте не всегда хватает — это кошкины слезы. Зарплата психолога тоже не фонтан. Демид был отличным мужем, но он не умел зарабатывать. Он умел только спасать людей. И в один день что-то сломалось. Они с Ирой разбежались. Сестра так и не смогла пережить их разрыв. Со стеклянными глазами она твердит, что «так лучше для всех», но я знаю, что она до сих пор любит Демида, который практически бесплатно спасает людей в операционной днем и ночью.

— Хочешь, угощу тебя пластиковым стаканчиком кофе? — желая ее поддержать, начинаю выгребать из сумки мелочь я.

— Да, пожалуй… Кофе, это все, на что был способен мой бывший муж… — грустно улыбается Ира.

Я считаю десятирублевые монеты. Добавляю мятый полтинник, и как раз хватает на два стаканчика «американо».

Продавец уличном павильоне с улыбкой делает нам два кофе, и мы с сестрой усаживаемся на лавочку под небольшим фонтаном торгового центра. Солнце слепит глаза, брызги фонтана приятно освежают, а мы с Ирой пялимся в серую тротуарную плитку. Иногда лучшее лекарство для разбитого сердца — кофе и молчание.

Афинский

Я медленно бреду по набережной, засунув руки в карманы джинсов. Море всегда меня успокаивало, но сегодня оно бушует. Темно-синие волны бьются о камни пенящейся россыпью брызг и вновь отступают. Вдалеке виднеется изумрудная полоса. Кажется немного странным, что спустя пять лет на набережной ничего не изменилось. Здесь, дома, оно мне нравится больше всего — суровое, не всегда теплое, с красивыми синими и изумрудными оттенками, плещущееся у подножья скал, оно завораживает, наполняет душу свободой и вот — мысленно ты уже паришь над скалами вместе с чайками.

Дина любила море. Она могла смотреть на него часами. Оно ей никогда не надоедало.

Я останавливаюсь и смотрю с опасного обрыва вниз. Со скалы срывается обломок и на головокружительной скорости летит в бурлящую стихию. Всего миг — и его поглощают волны.

Дины больше нет. Ее тоже поглотила мгла. Так же, как и обломок скалы, она мелькнула яркой стрелой и погасла. Она никогда не сможет стоять здесь и любоваться суровой красотой природы. Это так горько и так больно, что у меня сводит скулы. Можно ли смириться со смертью того, кто тебе дорог? Не знаю. Кажется, время не лечит. Оно только притупляет боль от потери.