Непредсказанное убийство - Страница 9

Розовски развел руками.

– Отсутствие навыков, знаете ли.

Грузенберг облегченно вздохнул, выпрямился.

– Порядок, – сказал он, толкнув дверь. – Обязательно передам Мирьям, пусть заставят хозяина поменять замок.

– Сейчас он вас послушает, – фыркнула Шошана.

– Прошу вас, Натаниэль, – Грузенберг сделал приглашающий жест.

– Стойте! – Шошана оттолкнула детектива и встала в двери, преграждая им путь. – Минутку. Я уже сказала: только с полицией или хозяевами.

– Шошана, – серьезно сказал Натаниэль. – Ваша вера в полицию заслуживает всяческого одобрения. И я, как бывший офицер полиции, непременно сообщу коллегам об этом. Думаю, они оценят. Но, с другой стороны, у вашей соседки неприятности. Мы обязаны осмотреть квартиру. Если вы настаиваете, мы сделаем это в вашем присутствии. Мне кажется, под вашим присмотром мы будем вести себя еще добропорядочнее, чем под надзором полиции. Прошу! Заодно я задам вам пару вопросов.

– С какой стати я должна отвечать на ваши вопросы? – воинственно спросила Шошана. – И я не собираюсь торчать в чужой квартире, пока вы там будете что-то искать. Кстати, – спросила она грозно, – у вас есть разрешение на обыск?

– Какой обыск? – Натаниэль сделал невинное лицо. – Кто говорит об обыске?

– Минутку, – вмешался адвокат. – Госпожа Шошана, вы знакомы с Мирьям Шейгер, родственницей вашей соседки?

– Прекрасно знакома, ну и что?

– Позвоните ей. Это она попросила нас найти здесь кое-какие вещи. Понимаете? Не поручила, а попросила. И сама дала нам ключи.

Шошана немного подумала.

– Ладно, – сказала она. – Я сейчас позвоню. Стойте здесь! – она вошла в квартиру и быстро закрыла за собой дверь.

Грузенберг выразительно посмотрел на Розовски. Натаниэль развел руками.

– Ничего не поделаешь, Цвика, – сказал он. – Нам, частным детективам, иной раз приходится куда хуже. Все нормально, не нервничайте.

– Во-первых, я вовсе не нервничаю. Во-вторых, я не частный детектив. А в-третьих: о чем вы хотите спросить у этой сверхбдительной особы?

– Так, задам несколько обычных вопросов. Взгляд со стороны, знаете ли, – неопределенно ответил детектив.

Дверь открылась. По лицу Шошаны нельзя было сказать со всей определенностью, что она удовлетворилась телефонной проверкой. Но, во всяком случае, теперь женщина милостиво позволила им войти.

– Вы тоже проходите, – пригласил Розовски, проходя в крохотный салон и окидывая его критическим взглядом. В салоне едва поместились старый диван и журнальный столик с одним креслом. В углу стоял маленький одностворчатый шкаф с покосившейся плохо закрывающейся дверцей.

Шошана поджала губы, но приняла приглашение и села в углу дивана. Следом вошел и Грузенберг. Он не стал садиться, остался стоять, всем своим видом показывая, что они спешат. Натаниэль сделал вид, что не понимает. Он лениво подошел к окну, выглянул на улицу. Дождь уже прекратился, внизу блестел мокрый асфальт. Он подошел к шкафу, открыл его.

– Вы сказали, что это не обыск, – напомнила Шошана.

– Я и не обыскиваю ничего, – рассеянно ответил Розовски, присев на корточки. Внизу шкафа стоял небольшой чемоданчик, рядом – раскрытая сумка. Он, не трогая сумку руками, попытался заглянуть внутрь. Женская косметика, несколько документов в прозрачной пластиковой папке.

– Что там? – спросил адвокат.

– Ничего особенного, копии документов, – ответил Натаниэль. – Подлинники, видимо, в консульском отделе МИДа, – он выпрямился. – Сколько здесь комнат? Вы не знаете, Шошана?

– Две, – сухо ответила та. – Две и кухня. Все квартиры в этом подъезде одинаковы. Правда, не все настолько запущены, – она указала на осыпающуюся с потолка известку и на стену, покрытую пятнами плесени.

– Да, – согласился Розовски. – Состояние оставляет желать лучшего.

– Это упрек соседке? – спросил адвокат.

– Нет конечно, она въехала сюда полтора месяца назад, по-моему. Или около того. Хозяева такие. За последние десять лет они не ремонтировали квартиру вообще. А сдают постоянно. И цену заламывают ого-го! – Шошана осуждающе покачала головой. – Я понимаю, что люди хотят заработать. Но пятьсот долларов в месяц – могли бы и раскошелиться немного.

Розовски присвистнул. Он знал, что цены на жилье растут, но подробности его мало интересовали.

– Пятьсот долларов? – спросил он. – То есть, полторы тысячи шекелей? Вот за этот сарай?

Шошана кивнула.

– Конечно, – ответила она. – Это же считается меблированная квартира, – в слово «меблированная» она вложил весь свой сарказм.

– Да, верно… – Розовски прошелся по комнате, обманчиво-скучающим взглядом еще раз окинул скудную обстановку. На столике лежали несколько старых газет на русском языке. Он неторопливо перелистал их. Одну газету – вернее, оторванную газетную страницу – просмотрел внимательнее, с обеих сторон. Помедлил немного, потом сложил вчетверо и сунул в карман, пробормотав при этом:

– Вы не будете возражать, Шошана? Это всего лишь страница, вырванная из старой газеты.

Соседка пожала плечами:

– Мне все равно, – сказала она. – Но я сообщу Мирьям.

– Не волнуйтесь, мы сами сообщим. А что во второй комнате?

– Спальня.

Натаниэль заглянул в спальню.

– Я сейчас, – сказал он адвокату. – Еще несколько секунд, – он вошел во вторую комнатку. По сравнению с ней салон выглядел залом для торжеств. Кое-как протиснувшись между платяным шкафом и наспех застеленной кроватью, Розовски подошел к крохотной табуретке, видимо, служившей чем-то вроде туалетного столика. На столике лежала массажная щетка, тюбики с ночными кремами, еще какие-то женские ухищрения. Рядом с маленьким изящным зеркальцем стояла фотография в тонкой металлической рамке. Фотография изображала молодую женщину в вечернем туалете и с тщательно уложенной прической. Фоном служил праздничный стол и украшенная елка. Это был, пожалуй, первый предмет в квартире Головлевой, заинтересовавший Натаниэля. Он вернулся в салон с фотографией.

– Цвика, – он протянул адвокату фотографию, – там, на Ганей-Кайц была такая же фотография?

Адвокат внимательно рассматривал фотографию.

– Думаю, да, – сказал он. – Во всяком случае, очень похоже. Если и не та же самая, то делалась в тот же день.

– Вечер, – поправил Розовски.

– Да, вечер. Видите – стол, разукрашенная ель сзади.

– Новый год, – сказал Натаниэль.

– С чего вы взяли?

– Елка.

– Ах да… Нет, она говорила, что фотография была сделана в ее день рождения.

– Да? – Натаниэль коротко засмеялся. – Вот невезение. Я ей сочувствую.

– Почему?

– Плохо рождаться в дни праздников. Нет ощущения собственной уникальности.

– А что, это ощущение так необходимо? – спросил адвокат.

– Конечно, – серьезно ответил Натаниэль. – Каждый человек должен ощущать себя уникальным. Иначе очень тяжело жить, – он еще раз посмотрел на фотографию. – Красивая женщина. Верно?

– В жизни даже лучше, – сообщил адвокат. – несмотря на то, что я видел ее в обстановке… – он запнулся, коротко посмотрел на молчавшую Шошану.

Розовски положил фотографию на столик.

– Шошана, я хочу вам задать деликатный вопрос, – сказал он. – Вы позволите?

– Задавайте.

– Ваша соседка… Она производила впечатление легкомысленной женщины?

– Вовсе нет. А что вы имеете в виду?

– Ну, – Розовски сделал рукой неопределенный жест, – посещали ее мужчины или нет, случалось ли ей не ночевать дома?

– Я что, следила за ней, что ли? – возмущенно спросила Шошана. – За кого вы меня принимаете? – она поднялась с дивана. – Вы уже закончили свой осмотр?

– Успокойтесь, я просто хотел сказать: вы, безусловно, наблюдательный человек и умный, – поспешно заговорил Розовски. – И вы, конечно, в состоянии сделать правильный вывод о человеке, живущем рядом с вами, разве нет?

Выражение лица пожилой дамы смягчилось.

– Ну, допустим, – сказала она.

– Вот! – обрадованно произнес Натаниэль. – Вот и скажите нам, какой показалась вам ваша новая соседка?