Непредсказанное убийство - Страница 6

– И что же это за дело? – спросил Натаниэль.

– Визит в консульский отдел, – ответил адвокат. – Оказывается, работники МИД три дня бастовали.

– Замечательно, – пробормотал Розовски. – Никогда бы не подумал. Оказывается, звезды вмешиваются даже в забастовки.

Грузенберг пожал плечами.

– Вы ведь просили пересказать ее слова, – сказал он. – Я пока не высказываю свое мнение об этом.

– Да, разумеется. Итак, астрологические прогнозы оказались удивительно точны. И что же?

– Постепенно она настолько уверовала в абсолютную истину астрологических прогнозов, что каждое утро начинала с прочтения их в газете. И планы свои соизмеряла с тем, что говорил астролог. Тот день, естественно, не стал исключением.

– Это касалось только одной газеты? – спросил Розовски. – Или все прогнозы во всех газетах совпадали?

– Этого я не спрашивал, – ответил адвокат. – Как вы сами понимаете, я не могу руководствоваться в своей работе подобными аргументами. Если я и выслушал все, то лишь по обязанности. Ни при каких обстоятельствах я не смогу строить линию защиты на подобных доводах. «Господа судьи, мою подзащитную подвела ее слепая вера в астрологию…» Хорошенькую речь я смогу произнести на заседании… Если конечно, дело дойдет до суда, – добавил он.

– Может и не дойти? – спросил Розовски.

– С вашей помощью… Вы считаете важным, в какой именно газете черпала она сведения?

Натаниэль молча пожал плечами и продолжил чтение протокола.

«…Следователь. С кем же, по-вашему, вы говорили по телефону?

Головлева. Не знаю. Видимо с тем, кто устроил мне эту ловушку.

Следователь. Вы подозреваете кого-нибудь?

Головлева. Нет…»

– Интересно, в чем она видит ловушку? – спросил Натаниэль. – Если кому и подстроили западню, так это ее бывшему мужу.

– Она считает, что ее кто-то сознательно выманил из дома таким образом, чтобы она оказалась на месте преступления к самому приходу полиции, – объяснил адвокат. – И ее сделали виновницей преступления, к которому она не имеет никакого отношения.

– Для этого этот некто должен был, во-первых, быть абсолютно уверенным в ее слепой вере в прогнозы, – заметил Розовски. – И так точно рассчитать скорость ее перемещения по городу, чтобы полиция оказалась в самый подходящий момент.

– Или в самый неподходящий, это уж как посмотреть.

– Верно. Кроме того, ей звонил мужчина. В полицию – женщина. Целый заговор, вы не находите?

– Такова ее версия.

– Да, версия… Что тут дальше? Простите, Цвика, вам не мешает то, что я читаю вслух? Вы ведь все это знаете.

– Ничего, мне полезно услышать еще раз. Когда читает кто-то, абстрагируешься от собственных впечатлений. Продолжайте, прошу вас.

«Следователь. Вернемся к тому дню. Вы приняли приглашение. Дальше?

Головлева. Дождалась вечера и поехала.

Следователь. Вы не знали, что по указанному адресу проживает ваш бывший муж?

Головлева. Не знала. Мы с ним не поддерживали отношений с момента нашего развода. Около десяти лет.

Следователь. О его жизни все эти годы вы тоже ничего не знали?

Головлева. Нет.

Следователь. И не интересовались?

Головлева. Нет, все давным-давно в прошлом.

Следователь. Кто вам открыл дверь?

Головлева. Никто. По телефону он предложил, чтобы дверь была незаперта и я вошла сама, без всяких звонков. Он будет сидеть в кресле и ждать…»

– Романтические выкрутасы, – сказал Розовски, в очередной раз прерывая чтение. – Он сидит в кресле, делает вид, что никого не ждет, и тут входит она, прекрасная и воздушная, нежно обвивает его за шею и… Как вам все это, Грузенберг?

– Никак. Мне приходилось сталкиваться с поведением еще более странным.

– Да? Может быть, может быть…

«Следователь. Опишите, что происходило в квартире, после того, как вы вошли.

Головлева. Я не сразу поняла, что случилось. Он сидел в кресле у накрытого столика, спиной к входу. Я решила, что он просто ждет меня, как и обещал по телефону. Когда я приблизилась и встала перед ним, то поняла, что он мертв. Нож торчал в его груди по самую рукоятку…»

– В этом месте допрос пришлось прервать, – сообщил адвокат. – Ей стало плохо. Я настоял на том, чтобы в кабинет следователя пригласили врача. Допрос продолжили через сорок минут, по собственной просьбе задержанной.

– Что ж, это понятно. Как она объяснила то, что ужин, так сказать, уже съели? Ведь, если верить ее словам, полиция появилась через несколько минут после ее появления в квартире Мееровича.

– Никак не объяснила. Так же не смогла объяснить наличие в квартире покойного ее относительно недавней фотографии с дарственной надписью. Она сказала, что помнит, как подписывала фотографию, но не помнит, кому именно. Не покойному – это она утверждает категорически.

– А кто вызвал полицию? – спросил Натаниэль.

– А вот это загадка из загадок, – сказал адвокат. – Проверка показала, что звонок в полицию был сделан из квартиры номер 25 дома 124 по бульвару Ганей-Кайц.

– То есть, с телефона убитого? – Розовски удивленно поднял брови. – Любопытно…

– Причем в то время, когда там находилась моя подзащитная! – Грузенберг помолчал, потом объяснил, с некоторым сомнением: – В квартире Мееровича есть параллельный аппарат. Один в салоне, где находился труп и Головлева, другой – в спальне. Остается предположить, что в спальне скрывался некто, оказавшийся свидетелем преступления и вызвавший полицию. Если только этот некто сам не был убийцей.

– Тогда ему следовало не полицию вызывать, а от непрошенного свидетеля, то есть, вашей подопечной избавляться, – возразил Натаниэль. – По возможности, радикальным образом. Так же, как от хозяина.

– Вы полагаете, человеку, совершившему одно убийство, так уж легко убить еще одного? – адвокат нахмурился. – Поверьте, подобные вещи редко случаются. Если только преступник не профессионал и не психопат.

– Да, вы правы… Полиция нашла чьи-нибудь отпечатки пальцев на втором аппарате?

– Аппарат был тщательно протерт.

Натаниэль быстро вел пальцем по записи допроса.

– Где то… Ага, вот! – он остановился. – Тут, в конце, следователь спрашивает: «Видели ли вы кого-нибудь, выходящего из квартиры? Может быть, вам показалось, что в квартире есть еще кто-то?» – прочитал Розовски. – Но нет ее ответа.

– Покажите, – Грузенберг заглянул в записи. – Ах, да, сейчас я вспоминаю: она не ответила на этот вопрос. Во всяком случае, ответила невразумительно. Что-то вроде: «Тогда мне показалось… Но сейчас я не уверена…» Или наоборот. Я, все-таки, думаю, что там кто-то был. И что она знает, кто именно. Во всяком случае, догадывается.

– Вот как? – Натаниэль покачал головой. – Цвика, вы ведь общались через переводчика. Возможно, это ваша фантазия.

– Во-первых, я юрист, – возразил адвокат. – В подобных ситуациях фантазия мне попросту противопоказана. Во-вторых, не зная языка, не понимая слов, лучше улавливаешь оттенки интонаций. Поверьте, с этим предполагаемым свидетелем не все так просто.

– И куда, по-вашему, он делся потом? – спросил Натаниэль. – Испарился?

– Не знаю.

– Вы не знаете. Это понятно. А полиция? Полиция знает?

– Полиция сейчас занимается розыском этого пропавшего свидетеля. Кстати, я подозреваю, что именно определенные подозрения полиции в его отношении и не позволили предъявить обвинение задержанной.

– На дверной рукоятке тоже нет отпечатков?

Грузенберг покачал головой.

– Понятно. То есть, ни черта непонятно, – Розовски отложил протокол. – Как вы сказали? Ей до сих пор не предъявлено обвинение?

– Нет. Это значит, – адвокат посмотрел на часы, – что через девять часов ее обязаны будут освободить. Истечет сорок восемь часов с момента задержания.

– В чем же дело? – Розовски по-настоящему удивился. – Ее освободят, суда не будет, ваша помощь не понадобится. Следовательно, и моя тоже.

– Я уверен, что наутро ее вновь арестуют, – мрачно сказал адвокат. – Или через пару дней. Интуиция подсказывает мне, что полиция не отыщет этого третьего, присутствовавшего на ужине. И вновь вернется к попыткам обвинить мою подзащитную.