Неправильный (СИ) - Страница 82

— Наверно, я был неправ, — наконец, тихо сказал он, глядя перед собой.

Игнат чуть расслабился и сел рядом, но не делал попытки дотронуться.

— Марк, мы же договорились, что оставим это в прошлом.

— Я помню… прости. Не знаю, что на меня нашло. Точнее, знаю… просто мне вспомнилась та ночь в клубе, то, как упорно я пытался тебе доказать свою непричастность, — Белов устало потер лицо. — Я бы рад забыть. Только мне время потребуется. Наверно, я все же поеду домой.

Игнат положил руку ему на колено.

— Я не выпущу тебя.

Марк слабо улыбнулся.

— Может, все же…

— Нет, — отрезал Игнат, — мало ли что взбредет тебе в голову. Я не хочу ломать себе мозги, думая о том, что творят твои тараканы. Завтра мы пойдем в школу и всё выясним.

Но вышло иначе.

На следующий день Шалимов сам подошел к Марку и протянул руку.

— Прости, Белов. Зря наехал. Вчера я кое-что выяснил, — неловко улыбнулся он. Марк выгнул бровь. — Бля, Марк, правда, прости. Мне и в голову не приходило… Все так совпало.

Белов пожал руку.

— Ладно, Шалимов, живи. Но в качестве извинений мне нужно имя. Что за баран это сделал?

— Не баран, а овца. Девушка моя. Волновалась она, видите ли. От баб одни проблемы, ей-богу, — усмехнулся Ренат. — Носишься за ними, а они то трахаться не дают, то нервы мотают. А я еще вчера к Старку злой приперся. Надеюсь, у тебя не было проблем из-за меня?

Марк увидел приближающегося Игната и слегка нахмурился.

— Да нет, — пробормотал он.

Шалимов пожал руку Старку и также принес свои извинения. Ситуация была разрешена.

Прозвенел звонок, Ренат пошел в свой класс, а Игнат повернулся к Марку, который все еще хмурясь, разглядывал его.

— Видишь, а ты парился, — складочка на лбу Белова стала разглаживаться, и одновременно с ней на губах начала вырисовываться улыбка. — Эй, ты чего?

— Ничего, — глупо улыбаясь, Марк покачал головой.

Игнат нахмурился:

— Так… я же вроде тебя вчера только тряханул слегка, головой ты не бился…

Белов засмеялся.

— Знаешь, я, пожалуй, пошлю девушке Шалимова букет с благодарностями. Если бы не она со своей заботой, хрен бы я услышал то, что услышал, — пропел он и пошел в класс, слегка пританцовывая.

Игнат ошарашенно смотрел ему вслед.

«И все-таки его голову надо проверить», — сделал он заключение перед тем, как зайти в класс.

Конец марта.

— Папа, ну почему? — канючил Марк.

Борис тяжело посмотрел на сына:

— Да потому! У меня не железное терпение! Как я тебя не оставлю одного, по дому словно Мамай проходится! Ты у меня всегда дом в чистоте держал, а сейчас что? Идем дальше. Кого ты там трахал в библиотеке? Мне звонила завуч! Медалист, мать твою! Нет, я рад, что у тебя с этим все в порядке, но, Марк, в библиотеке! — возмущался отец.

— Хорошо, признаю, я немного увлекся…

— Вот и отвлечешься. Рубка дров для любимой бабули пойдет тебе на пользу, — отчеканил Борис. — Ты забыл, что осталась одна четверть? Я не могу нормально за тобой следить. Ты видишь, что я зашиваюсь с работой. А у бабки тебе некогда будет херней страдать. Не потискаешься недельку со своей принцессой, зато мозги проветришь. Боже, будь проклят тот день, когда я пожаловался, что ты с книжками больше времени проводишь, чем с телками. Сглазил, сука, — роптал Белов-старший на судьбу. — Я все сказал. Едешь к маме.

— Ага, — буркнул Марк, — как вместе едем, так «шаболда старая», а как меня одного высылаешь, так «мама».

Наступили весенние каникулы. И, как любой школьник, Марк хотел оторваться напоследок. Впереди последняя четверть, экзамены. Следующие три месяца ему будет не до веселья.

Конечно, изначально у него и Старка были другие планы на каникулы. Но в последний момент отец Старкова поставил сына в известность, что они едут в Швейцарию. Спорить было бесполезно, поэтому Марку пришлось перекраивать планы на каникулы.

Но тут в них снова нагло вмешались. На этот раз родная бабушка. Ей, живущей в полностью обустроенном доме, именно в марте приспичило запастись дровами для бани.

Бабуля была рассудительной и прикинула, что на этих летних каникулах нет смысла рассчитывать на зятя с внуком. Пока Марк сдаст экзамены, пока будет готовиться к поступлению, пока поступит. Что там остается? Вот она и позвонила зятю, поставив того перед фактом: внук на неделю едет к ней.

Кто хоть раз имел удовольствие общаться со Степанидой Андреевной, тещей Бориса, тот бы чувства Марка понял. Несмотря на свои шестьдесят пять, это была не бабуля. Это был генералиссимус в юбке. Фюрер в шляпке. У таких, как она, всю жизнь было два мнения: ее и «не слушай всяких дебилов, внучок, слушай меня».

Если она говорила, что в магазинных пельменях один суррогат, то они подвергались анафеме. И к ее приезду эти «запрещенные вещества» моментально ликвидировались либо собственными усилиями, либо с помощью соседского холодильника.

Если она говорила, что козье молоко полезнее, то Белов-старший быстро обрастал нужными связями, через которое это молоко можно достать, потому что «Если у вас нету, то я буду привозить. Негоже, чтобы дитё пило всякую отраву».

Как-то раз Борису пришлось обегать полгорода из-за этого молока. Потому что «дорогая мама» сказала о приезде за три часа, уже садясь в электричку. Марк был в школе. Вот и пришлось Борису, тогда еще простому наладчику, отпрашиваться с работы и в прямом смысле разыскивать козу.

Но хуже визитов горячо любимой бабули были только ответные визиты Беловых к ней в пригород. Отца, который «всю жизнь доченьке поломал» встречали, как немцев в 43-м. А с Марком обращались, как с освобожденным из Бухенвальда пленником. «Бедняжка, совсем похудел с этим извергом криворуким», — это было, пожалуй, лучшее, на что могли они рассчитывать.

Бабуля впихивала во внука невпихуемое количество пирожков, заливала все это малиновым морсом и отправляла «дитятко» спать в восемь вечера, чтобы утром накормить его блинчиками.

Далее следовал визит бабулиных подруг, перед которыми Степанида Андреевна хвасталась «золотым зятем» и «умницей-внучком». С Марком понятно, а вот когда «дебил, которому ребенка нельзя доверить», успевал покрыться золотом, не мог понять ни сын, ни отец.

На любовь тещи Борис отвечал тем же, и этот телефонный разговор должен был пройти иначе.

Если бы не звонок завуча. Если бы не испорченные котлеты в холодильнике, которые Борис съел и потом полдня не слезал с толчка. А все потому, что Марк последние два дня провел «у своей девушки». И эту самую девушку Борис уже тихо ненавидел.

И так сошлись звезды, что теща позвонила очень не вовремя. Борис, в край разозленный тем, что Марк тотально переключился на свой объект симпатии, дал свое согласие на поездку. А Марк не мог привести ни одного внятного аргумента в свою защиту. Был, конечно, один. Но что-то ему подсказывало, что слова «пап, да нормально все будет, мы с моим парнем посрались, поэтому никто никого трахать не будет, можешь смело ехать в свою командировку» отца не обрадуют.

Бомба взорвалась неожиданно.

Игната пригласили в клуб на день рождения, и он потащил с собой Белова. Марк, как чувствовал, что не стоит туда идти, но Игнат клятвенно обещал, что они побудут часик и уйдут. Они веселились, танцевали и Белов почти расслабился, когда заметил, что один из знакомых Старка шныряет своим носом по низкому столику. Секундное замешательство смыло волной отвращения, когда Марк понял, что на было рассыпано на поверхности стола.

Он разыскал Старка и потребовал, чтобы они ушли. Может, все бы и обошлось, если бы это требование не сопровождалось заглядываниями в глаза с целью выяснить, не принимал ли что-то и Игнат. На попытке закатать ему рукава рубашки Старк вышел из себя. А следом вышел скандал. Оба были на взводе. На «конченного мажора» Игнат посоветовал Марку почаще полировать свой нимб, чтобы люди не забывали, что среди них «ебаный ангелочек».