Неповторимое. Книга 4 - Страница 5

Но все это произошло летом 1978 года. А в сентябре накал отношений между Тараки и Амином дошел до такого уровня, что Л. И. Брежнев вынужден был обратиться к одному и другому с личным посланием и настоятельно рекомендовать им не допустить раскола, объединиться и направить общие усилия на благо Афганистана. Призыв был логичен и вызван обстановкой, сложившейся в этой стране. Но в условиях Афганистана вообще и тем более в той обстановке он звучал по меньшей мере наивно. И мы это в Генштабе понимали, но шаг уже был сделан.

14 сентября Тараки по телефону обратился к Амину и предложил ему приехать для выяснения отношений, учитывая настоятельную просьбу руководства Советского Союза. Амин до этого многократно отказывался от такого приглашения. А на этот раз сразу согласился. Соперники договорились о времени встречи, вплоть до того, через какой вход зайдет Амин, кто его будет встречать и т. д. Тараки принял все условия, которые продиктовал Амин. Это очень важный фактор.

Амин подъехал к тыльному входу резиденции генсека. Перед входом его встретил, как и договаривались, адъютант Тараки подполковник Тарун и пошел впереди Амина по лестнице. Вдруг сверху раздались очереди из автомата. Тарун рухнул сразу, двое были ранены, а Амин мигом выскочил назад в двери, пробежав довольно приличное расстояние к машине, сел в нее и уехал. Стреляли адъютанты — охранники Тараки. Стрельба велась с верхней площадки под небольшим углом, так что все идущие по лестнице хорошо просматривались. Спрашивается: почему пострадали впередиидущие и двое, идущие за Амином, а Амин остался цел и невредим? Да потому, что адъютанты-охранники тоже были из его, аминовской компании. Если, к примеру, они имели задачу убить Амина и не смогли это сделать на лестнице, то у них была возможность выскочить вслед за Амином во двор и застрелить его. Но они не сдвинулись с места.

Амин «убил двух зайцев». Во-первых, блестяще была исполнена инсценировка с покушением на его жизнь и теперь вся инициатива, а следовательно, и власть полностью перешли в его руки, Тараки же все потерял; во-вторых, Амин избавился от подполковника Таруна, который очень много о нем знал и в потенциале представлял большую для него опасность. Кроме того, Тараки для Амина теперь не представлял никакого интереса и какая-либо информация о нем уже не имела прежней ценности (т. е. Тарун уже был не нужен — вот такой цинизм).

Для того чтобы придать особый трагизм факту покушения на жизнь председателя правительства, министра обороны ДРА, члена Политбюро ЦК НДПА Амина, по указанию последнего готовятся и проводятся грандиозные похороны Таруна — человека, который якобы отдал свою жизнь, закрыв телом выдающегося деятеля ДРА, тем самым выполнил свой священный долг. Далее Амин своим указом дает распоряжение о переименовании Джелалабада — крупного торгового и культурного центра на западе страны в 60 километрах от границы с Пакистаном — в город Тарун-шахр. Конечно, новое название не привилось, но в то время сам акт произвел должный эффект.

Однако все эти действия с головой выдавали автора кровавого представления, устроенного Амином. Никакие другие версии покушения на жизнь Амина не имеют логического и фактического подтверждения.

А дальше происходило то, что и планировалось Амином: оформление де-юре уже состоявшегося де-факто захвата власти. В ночь с 14 на 15 сентября он проводит заседание Политбюро ЦК НДПА, где принимается решение о созыве пленума ЦК и обговариваются его постановления. А утром 15 сентября проводит пленум ЦК НДПА, на котором Тараки и его соратников снимают со всех постов и исключают из партии. Генеральным секретарем ЦК НДПА избирают Амина. Кроме того, проводится заседание Ревсовета ДРА, на котором Тараки освобождается от поста председателя, а на это место «единогласно» избирается Амин.

Мы видим, что наше руководство в замешательстве. В Афганистане сменилась власть. Но ведь Тараки оставлять в беде нельзя! А он был практически изолирован от всего мира, его резиденция блокирована войсками, все связи отключены, в Кабул вошли воинские части и взяли под охрану все важнейшие объекты, в том числе здания правительства.

Нашим руководством принимается решение перебросить в Кабул для спасения Тараки подготовленный для этой цели батальон специального назначения. Однако Амин, очевидно, предполагал возможность такого варианта, потому что в тот же день, т. е. 15 сентября, после его избрания на все высшие посты, он отдал приказ всем частям ПВО вокруг Кабула, который расположен словно на дне гигантского кратера, сбивать без особой на то команды все прилетающие и взлетающие самолеты и вертолеты. Разумеется, этот приказ стал известен советскому посольству в Афганистане, а также всем нашим представительствам, которые срочно связались с Москвой и дали соответствующую информацию. Таким образом, нашему батальону, хоть он уже и сидел в самолетах, опять лететь было нельзя.

Понятно, что первые дни потрясений — 15, 16 и даже 17 сентября — обстановка была накалена. Но в последующем наше руководство могло же, выйдя непосредственно на Амина, вынудить его принять десантный батальон? Тем более что тот же Амин настоятельно просил в свое время прислать наших десантников для охраны объектов. Я считаю, что вполне могло. Могло, но конкретных шагов не предпринимало. Были лишь малоэффективные «инъекции» типа «обязать Главного военного советника в Афганистане генерала Л. Горелова обеспечить пролет наших самолетов с десантом на Кабульский аэродром». А что он мог сделать? Да ничего. При мне маршал Огарков дважды разговаривал с генералом Гореловым, и дважды становилось ясно, что генерал в сложившейся ситуации не сможет что-либо сделать потому, что лично Амин никого не принимает, даже посла, считая, что он выступал против него, а начальник Генштаба генерал Якуб ссылался на личный приказ Амина сбивать все самолеты, и никто, кроме самого Амина, отменить его не может.

Но всю вторую половину сентября и целую неделю октября Тараки был еще жив, а активных мер со стороны советского руководства по его спасению не было, хотя возможности были. А если сегодня вспомнить о судьбе президента ДРА Наджибуллы, то причиной его трагичной участи стали не только дикие нравы талибов, но и просчеты российского руководства. Ведь человек несколько лет находился в здании ООН в Кабуле, так неужели мы не могли его спасти? Конечно, могли, но не спасли. Тот, от которого лично все это зависело, являлся в прямом смысле пособником палачей, которые зверски расправились с Наджибуллой.

Но прежде трагическая участь постигла Тараки. 8 октября 1979 года произошло тягчайшее преступление. По приказу Амина начальник президентской гвардии майор Джандал, офицеры службы безопасности и президентской гвардии капитан А. Хадуд, старший лейтенант М. Экбаль и старший лейтенант Н. Рузи убили Н. Тараки. Они задушили его. А чтобы не было видно следов — палачи использовали подушку.

Но это преступление хранилось в тайне. Лишь 10 октября было кратко сообщено, что после непродолжительной, но тяжелой болезни Тараки скончался. По приказу начальника Генштаба его похоронили на кладбище Колас Абчикан — на «Холме мучеников». Кстати, совершенно безвинную семью в полном составе Амин заточил в центральную тюрьму Пули-Чархи.

Но обратите внимание, на каком фоне был ликвидирован Тараки, с каким грузом обвинений расстался с народом и ушел из жизни. И все это организовал изощренный тиран Амин, который добрался до власти не без благословения нашего посла А. Пузанова. Конечно, сейчас любому легко критиковать чьи-либо просчеты в прошлом, но я убежден, что при нашем после в Афганистане Ф. Табееве и тем более при после Ю. Воронцове столь одиозной фигуре, как Амин, не удалось бы сотворить все то зло и коварство, на которые оказался способен этот амбициозный властолюбец. А вот при соглашательской позиции А.Пузанова и тем более Б. Иванова (КГБ СССР), на которого, естественно, опирался Пузанов, Х. Амин «расцветал», и по мере его «расцвета» росли и аппетиты. Вталкивая в могилу Тараки, он вместе с тем, в расчете обелить себя, посыпал эту могилу пеплом лжи и диких вымыслов.