Непослушная игрушка - Страница 8

Я перевернулся на живот:

– Приступай!

Девушка долго молчала, потом несмело коснулась теплыми мягкими ладошками моей спины. Сначала движения были очень осторожными. Мне даже показалось, что ее пальчики испуганно замирают на шрамах, которых у меня оказалось даже слишком много. Постепенно она осмелела, в движениях появилась сила, даже некая ласка, и я поплыл от удовольствия. А уж когда она стала осторожно царапать меня своими коготками, весь покрылся мурашками и даже застонал от наслаждения (стыдно признаваться, люблю я это дело до крайности). Но девушка вдруг замерла:

– Господин, вам хорошо?

– Очень.

– И вам этого достаточно?

Я насторожился:

– Больше я ничего от тебя не требую.

Девушка долго молчала, затем сказала чуть слышно:

– Господин, мне стыдно, что я так плохо о вас подумала. Вы позволите, чтобы я царапала вам спину, лежа под вами?

Сначала я не понял смысл фразы. Затем стало… неловко. Отказать или принять такое предложение? Но может, у меня такое будет в последний раз?

– Это твой выбор.

Послышался шорох платья, и девушка скользнула в постель уже без одежды. Были еще какие-то сомнения, но стоило ей прижаться ко мне, и последние остатки благоразумия покинули меня. В конце концов, подлец я или кто? У других бандитов отобрал, силком толкнул в постель. Пусть и продолжение будет соответствующим. Лишь бы эти сволочи-киношники не додумались использовать инфракрасную съемку…

Проснулся я только к обеду. Долго потягивался, нежился. А когда спустился вниз, наткнулся на взгляд трактирщика. Непонятный взгляд.

– Спасибо вам, господин, что не обидели Теру. Я ее видел утром, она была очень довольная.

Я спесиво вздернул подбородок:

– А чего ей быть недовольной? Я ей денег дал.

Про деньги разговора, разумеется, не было, но должен же я поддерживать образ крутого и подлого бандита, меряющего любые отношения только деньгами! Трактирщик хитро улыбнулся:

– Наверное, очень много дали, если судить по ее сияющему лицу.

Чувствуя, что начинаю краснеть, рыкнул на мужика:

– Поговори еще! Язык враз укорочу!

Тот понятливо кивнул, занялся своими делами, но я еще несколько раз замечал его усмешку. Похоже, мой грозный вид его нисколечко не обманул и он прекрасно все понял, а это непорядок. Не, надо срочно браться за свой образ злого и жестокого, а то окружающие так и будут смеяться за моей спиной!

Делать было нечего, сидеть в четырех стенах бессмысленно, и я решил прогуляться по деревне. Но уже через час откровенно разочаровался. Деревня везде деревня. Дома деревянные, рубленые, но все разные. Были и двухэтажные хоромы, были и развалюхи. Но основная масса – самые обычные середнячки типа наших пятистенок. Большие огороды, плетни, специфический запах навоза. Людей почти не видно. Оно и понятно – время рабочее, мужики в поле, женщины заняты домашними делами. Гулять просто так никто не будет. Но несколько раз я заметил очень пристальные взгляды, которыми меня провожали из окошек. Старательно обходя центр деревни, чтобы даже случайно не встретиться с Вероной, я прогулялся по нескольким улочкам, а потом, заскучав, решил поискать местную речку или пруд и искупаться. Вышел на окраину, уже заметил блеск воды, но тут услышал характерный звон ударов молотка по металлу, и ноги сами повернули на звуки.

Ни кузня, ни сам кузнец не соответствовали тому образу, который был у меня в голове. Кузня – закопченная избушка, больше похожая на сарай. Кузнец был крепок, как любой мужик, работающий физически на свежем воздухе. Никакой бочкообразной груди, бугрящихся мышц. Кожаный передник с подпалинами, серая рубаха с пятнами пота. Никакой эпичности, только привычная работа. Кузнец заметил меня сразу, как только я подошел к дверному проему, но продолжал возиться с какой-то железякой. И только бросив ее в ведерко с водой, соизволил выйти на свежий воздух.

– Че надо? – Голос был спокойный, уверенный.

Меня немного покоробило, хотя формально он мне не грубил. Стараясь не заводиться, я постарался настроиться на разговор. Пока смотрел на его работу, в голове появилось несколько идей. Раз уж я решил избавиться от «героического» оружия, то меч и кольчугу можно спихнуть кузнецу. Но и остаться совсем без ничего тоже не хотелось – мало ли кого еще встречу на местных дорогах. Вот если придумать нечто внешне неприметное, но очень опасное в бою…

– Несколько железяк выковать надо.

– Что именно?

Я присел и щепочкой нарисовал прямо в пыли квадратик со стороной примерно в десять сантиметров.

– Нужно сделать из листового железа толщиной примерно… – Я замялся, не зная, как правильно указать толщину в пять миллиметров. Потом заметил еще одну щепочку подходящей толщины: – …примерно как эта щепка. На гранях сделать одностороннюю заточку. Нужно шесть таких квадратов.

Кузнец несколько раз перевел взгляд с меня на рисунок, потом на щепочку, затем снова на меня.

– Зачем?

– Хочу сделать себе защиту на куртку.

– Значит, нужны дырки для крепления? А зачем заточка?

– Дырки не нужны. А заточка нужна, чтобы сделать их съемными. Из тонкого железа надо сделать квадраты чуть большего размера, края загнуть – я изобразил на пальцах, – получится как легкие открытые ножны. Вот их надо будет пришить к куртке.

Кузнец задумчиво разглядывал меня:

– Шесть заточек на груди и животе? Мудрено как-то. Может…

Я не стал слушать дальше:

– Я так хочу.

Кузнец хмыкнул:

– Будешь платить – сделаю. Каждый сходит с ума по-своему.

Я согласно кивнул.

– Еще нужно сделать вот такую штуку. – Я снова стал рисовать в пыли. – Четыре кольца с шипами, соединенные общей рукояткой.

Кузнец среагировал сразу:

– Головолом, что ли?

– В моих землях это называют кастетом.

– И это можно.

– Следующее. Есть у вас здесь дерево с очень твердой древесиной?

– Как не быть, – хмыкнул мужик.

– Нужно сделать так. – Я снова принялся рисовать в пыли. – Делается два восьмигранника, немного сужающихся к одному краю. Длина вот такая, – я показал на себе от локтя до запястья, – на тонких концах надеваются железные колпачки, фиксируются заклепками для надежности. Колпачки соединяются цепочкой в палец толщиной и длиной с мою ладонь. – Я снова показал на себе. – Нужно два комплекта.

На этот раз кузнец озадачился. Долго рассматривал рисунок, даже веревочкой измерил мои руки.

– И что же это будет?

Я усмехнулся:

– Если получится – увидишь. Следующее… – Я снял со стенки приглянувшуюся веревку, примерил на поясе и отрезал нужный кусок. – Нужно сделать два лезвия примерно с мою ладонь и вплести их в концы веревки, чтобы в обычное время их не было видно, а при ударе они легко освобождались.

– А это зачем?

– Ну… Все время на виду, все время под рукой.

– Может, проще обычный нож?

– И его надо сделать, – согласился я. – Хорошая сталь есть?

– Чего?

– Ну очень хорошее оружейное железо.

– Есть, но совсем немного. – Кузнец порылся в своих запасах и показал узкую полоску синеватого металла. – Достался по случаю, но все никак не могу придумать, куда его приспособить. На нож мало, для шила слишком жирно.

В голове у меня неожиданно что-то щелкнуло:

– Нужно еще пять полосок такого же размера, пусть и похуже.

Кузнец порылся в запасах, но подходящее железо нашел.

– И что дальше?

– Эти прутки надо нагреть и перекрутить каждый пятнадцать раз.

– Зачем? – снова не понял кузнец.

– Мне так надо, – не стал вдаваться я в подробности. – Потом все это складывается так, чтобы хорошее железо было с краю, и вся эта сборка проковывается, пока не получится лезвие. Тут ты лучше меня знаешь, что делать.

Кузнец долго молчал, разглядывая прутки и что-то прикидывая.

– Можно попробовать. А размер, форма?

Я немного растерялся – для меня раньше нож был просто нож. Что я, собственно, от него хочу? Колоть, резать, рубить? Может, можно сделать нечто усредненное? Я неуверенно начал рисовать. Сначала получилась обычная финка, но она мне не понравилась. Я немного подправил, и постепенно вырисовалось нечто странное. Конец клинка расширился, а внутренняя часть немного изогнулась. Получилось нечто напоминающее непальский нож «Кукри» (как я его помню). Или даже нож спецподразделений «Каратель».