Непорочность - Страница 73

В предвкушении того, о чем она так страстно мечтала, она перестала извиваться. Несмотря на его слова, она знала, что не испытает полного удовлетворения до тех пор, пока он не упрется в ее матку. Она должна ощутить его в себе как можно глубже. Только это облегчит ее муку.

Он навис над ней так, словно хотел войти в нее, но Мэри Фрэнсис увидела в его руке ножны. Другой рукой Уэбб крепко прижал ее к кровати. Губы их сомкнулись в поцелуе.

– Дай мне освободить тебя, – нежно потребовал он. – Ты не обретешь цельность, пока я не сделаю этого.

Крик сорвался у нее с губ, она вдруг почувствовала себя заполненной. Все, что он говорил, оказалось правдой. Боли не было, только ощущение чего-то внутри. В то мгновение, когда преграда рухнула, едва ощутимая боль отозвалась яркими вспышками под опущенными веками. Мэри Фрэнсис выгнулась ей навстречу и тут же упала назад. Все, что раньше сдерживало ее, что мешало, разом исчезло: и преграда в ее теле, и шелковые жгуты, и частое дыхание…

– Ирландка…

Его голос – как серебряным гром. Низким, сияющим. Мэри Фрэнсис открыла глаза. Уэбб нависал над ней. Он еще не вошел в нее, но потребность ощутить его внутри себя была настолько велика, что она с неожиданной силом подалась ему навстречу. Она не стремилась сознательно к столкновению, но так случилось. От неожиданности Уэбб потерял равновесие, и они упали вместе, но он успел перевернуться на спину, и Мэри Фрэнсис оказалась на нем.

Потребность в близости сотрясала ее, была нестерпима. Она ощутила его обжигающую восставшую плоть у себя между ног, приподнялась и уставилась на нее. Ее бедра крепко обнимали Уэбба, черные завитки волос касались его плоти.

– Ты мне нужен, – выдохнула она. – Нужен сейчас.

– Это я должен был говорить эти слова. – Он неуверенно улыбнулся и сжал ее запястья. Его глаза излучали нежность. И страсть, огонь страсти. Но как бы он ни желал оставаться хозяином положения, сбыться этому уже было не суждено. Она – свободная женщина, и теперь все сделает по-своему. С ним.

Она воспользовалась тем, что он поддерживает ее, как опора, и устремилась к своем единственной цели наслаждению. Она жаждала насладиться его мощным телом, любить его.

Обезумев от ощущения свободы, она приподнялась и одним движением опустилась на его мужское естество.

Из груди вырвался радостный крик, когда она почувствовала, как он входит в нее. Казалось, он заполнил ее до самых глаз, огромный и удивительно горячий.

Она замерла, будучи не в состоянии двигаться. Только раскачивалась, обнаженная, потерявшая девственность, прикованная к Уэббу блаженством и огромным якорем. Он обещал ей, что мышцы ее зажмут его, как крошечные кулачки, – так и было. Он обещал, что такого удовольствия она еще не испытывала, – так и было.

Казалось, она могла так раскачиваться до бесконечности, но он помешал. Взяв ее под мышки, Уэбб несколько раз поднял возлюбленную и опустил, изумив своей силой. Поднялась новая волна наслаждения, она сводила с ума, требовала завершения. Оргазм сотрясал тело Мэри Фрэнсис.

Последнее, что она помнила, – это то, что она упала вперед и коснулась его лица. Глаза его сияли, но не их красота поразила Мэри Фрэнсис. Ее поразил его голос, когда он сказал:

– Ирландка, я люблю тебя…

Когда чуть позднее Мэри Фрэнсис пришла в себя, она смутно почувствовала жгучее ощущение на внутренней стороне руки, чуть выше локтя, и резкий запах. Она узнала спирт. Перед глазами все плыло, но она разглядела сидящего рядом на кровати Уэбба. Он крепко держал ее руку. Сначала она решила, что он ласкает ее, но потом почувствовала прикосновение мокрой ваты. Неожиданно в его руке сверкнул шприц.

Она увидела серебристую иглу и поняла, что он собирается сделать ей укол. Неужели «ЦИН Куэй»? Это убьет ее. Сил не было, но она попыталась остановить его. Хотела что-то сказать, но язык не слушался. Уэбб ничего не понял.

Она почувствовала укол, Уэбб с грустью посмотрел на нее.

– Прости, Ирландка, – тихо произнес он, другого выхода нет.

В ужасе она боролась с тем, что отказывался принять разум. Она не могла поверить! Он спас ее и привез сюда только ради того, чтобы избавиться от нее. Это не укладывалось в голове, было непостижимо: ведь он только что объяснился ей в любви!

Но препарат уже затуманил мозг, не давая что-либо предпринять. Она понимала: он ввел ей достаточную дозу «Цин Куэя» кинжалом, чтобы подавить сопротивление, а теперь довел дозу до летальной. Сознание постепенно отключалось.

Наверное, именно поэтому все с самого начала казалось таким неизбежным. Она никогда не верила в предчувствия и проклятия, но с того самого момента, как они встретились, жизнь ее закружилась ночным кошмаром. Словно воплощалось семейное проклятие, и это ее судьба. Значит, все-таки она умрет – умрет от руки человека, который только что признался ей в любви.

Яркое солнце ударило Уэббу в глаза, он часто-часто заморгал, привыкая.

Потом повернулся и посмотрел на женщину, лежащую на кровати. Он не сказал возлюбленной, куда привез ее, чтобы не испугать. Это место – бывшая летняя резиденция семьи Кордесов. В тот год, когда расправились с его семьем, Уэбб провел здесь часть лета.

Вилла дель Маре. Прекрасное место для воссоединения семьи. Здесь все и произойдет, осуществится дьявольским замысел Уэбба. Он навсегда покончит с человеком, который сделал из него убийцу собственной сестры. Никто не смог бы предсказать того, что должно случиться. Уэбб Кальдерон добьется справедливости, но это не доставит ему радости.. Никакой.

На его совести деяния, с которыми другие не смогли бы жить. Он воображал себя Богом, распоряжаясь людскими судьбами в собственных интересах. Кто-то считал его чудовищем, возможно, он и был им. А кем другим можно стать после чудовищного обращения? У них с Алексом Кордесом много общего. Их обоих создал Рубен Кордес.

Однако много лет назад, Уэбб понял, что не все преступления несут в себе зло. Люди, подобные Кордесу, действовали вне закона. Они были недостижимы для правосудия, и в этом состояло их подлинное преступление. Личная месть была единственным способом восстановления справедливости. Извечная дилемма. Взломать дверь в аптеке, чтобы взять инсулин для диабетика: преступление или геройство? Допустимо ли пожертвовать одним заложником, чтобы спасти миллионы? Уэбб никогда не задумывался над выбором. Все средства хороши, чтобы добраться до Рубена Кордеса.

Но теперь появилась она, Мэри Фрэнсис Мерфи, заложница с поразительной силой духа. Уэбб зажал в руке ее талисман и, подошел к кровати. Он чувствовал, как медальон жжет ему ладонь, знал, что этот огонек никогда не погаснет.

На золоте были выгравированы символы, но Уэбб видел только одну кроваво-красную розу, единственное алое пятно на фоне арктического льда и снега. Роза, цветущая зимой. Символ Святом Риты Каскерийской.

В свое время Уэбб интересовался историей этой святой, покровительницы труднейшего и невозможного. Рита была достойна канонизации, но он сейчас думал не о ней, а о Мэри Фрэнсис Мерфи. Уэбб с трудом допускал, что может отыскаться нечто такое, с чем не справилась бы Мэри Фрэнсис. Ее физических и духовных сил хватило бы на десятерых, и все же были ситуации, где она была беспомощна.

Ее лицо в обрамлении черных волос поражало бледностью и было похоже на камею. Золотистые веснушки околдовали бы сердце любого злодея, но в душу Уэбба запали ее нежные, припухшие губы. Они по корили его с первой встречи. Губы и взгляд, от которого было не возможно оторваться.

Он без труда представлял Мэри Фрэнсис поющей гимн высоким, чистым, чуть дрожащим голосом, подобно его сестре, глядящей в лицо ненависти и смерти и побеждающей их своим несгибаемым мужеством. Да, она способна на это.

Уэбб опустился на кровать рядом с ней, отбросил с ее лба темные шелковистые пряди, ощутил прохладу ее кожи. Несколько волосков зацепились за ресницы, он освободил их и подумал, как прекрасна и беззащитна она была, когда они занимались любовью, как вся страсть ушла на последнюю вспышку.