Непорочная для Мерзавца (СИ) - Страница 6

Я снял люкс с отдельным бассейном и прочей херней, которая на самом деле меня мало привлекает. Просто я человек определенного класса и моя жизнь — одно сплошное «все включено». Единственное, что меня интересовало — наличие зала для онлайн-конференций и возможность брать на прокат машину, что я и получил. Ну кроме того, что дядя живет в соседнем номере.

Прежде, чем зайти к себе, долго гипнотизирую взглядом дверь их номера, пытаясь угадать, что за ней происходит.

«Ему ты даешь просто так, Кира? Жениху — бесплатно?»

Даже заношу руку, чтобы постучать, но вовремя вспоминаю, что это идет вразрез с моей историей, где все «совершенно случайно» и «ну-надо же, дядя, и ты здесь, вот так совпадения!» Поэтому, хоть искушение тянет заявить о себе в полный голос, я ухожу в номер.

Впереди целый вечер пятницы и Дима наверняка захочет устроить ей романтику. Или я ни хрена не знаю своего дядю. А, значит, можно не напрягаясь просто подождать их в баре на пляже.

Я принимаю душ, час валяюсь в постели с ноутбуком, пока Снежана перемеряет купальники, и только после восьми спускаюсь в бар.

Влажная тропическая ночь пахнет экзотическими цветами и сладкими фруктами, бар забит парочками всех мастей и оттенков кожи, и я, традиционно, притягиваю взгляды женщин, даже тех, которые заметно старше меня и в компании своих мужчин. Но сегодня я охочусь на другую жертву, и когда не нахожу ее с первого раза, чувствую горький привкус желчи во рту. Они что, решили не вылезать из постели?

Я почти готов отпихнуть Снежану, которой вдруг приспичило взять меня под руку, когда сзади раздается знакомый — блядь, я его помню до таких мелочей! — смех. Медленно, как птицелов, который вот-вот поймает райскую пташку, поворачиваюсь.

Я узнаю Киру сразу, хоть она и стоит спиной. В черном бикини без всяких выкрутасов, но с маленькой оборкой на трусиках а-ля микро-юбка для ламбады. Нужно признать — она умеет подать аппетитно свою тощую задницу, раз даже меня, большого не любителя костей, одолевает желание приподнять оборку и посмотреть, есть ли родинки у нее на ягодицах. А еще она в рубашке с длинным рукавом, перевязанной на талии, и сливочно-карамельные волосы собраны в высокую растрепанную прическу а ля «храм майя», которую украшает огромный желтый цветок.

— Габриэль? — Дядя как раз приносит Кире коктейль и видит меня из-за ее плеча.

Не без удовольствия наблюдаю, как дергается Кира, но она лишь немного поворачивает голову, даже не стараясь на меня посмотреть.

Ну и ладно, я и сам могу.

Подхожу ближе, протягиваю дяде ладонь, которую он не сразу соображает принять для рукопожатия.

— Бывают же совпадения, — говорю самой фальшивой из возможных интонаций.

— Что ты здесь… — Он хмурится и кладет руку на плечо Кире, притягивая ее к себе.

И только оказавшись у него под подмышкой, Кира поднимает на меня взгляд. Хотя нет, не на меня, а на мою спутницу: пристально рассматривает всю с ног до головы. Какие выводы делает? О чем думает? Я могу прочитать мысли человека по одному движению его брови, но с Кирой это не работает, потому что она — закодированный сигнал, Энигма, которую мне, как Адаму Тьюрингу, приходится каждый раз разгадывать заново.

— Я просто отдыхаю. Как и вы. Не рановато для медового месяца?

Кира обнимает его за талию своими тонкими, как спички, руками. И мой взгляд приковывает кольцо с крупным бриллиантом. Какого хрена меня это цепляет, я же знаю, что они уже полгода, как официально обручились?

— Представишь нас? — игнорирует мой вопрос Дима, кивая в сторону Снежаны.

— Это моя зверушка, откликается на имя «Снежана». Девочка из эскорта.

— Господи, меня от тебя тошнит, — вдруг взрывается Кира.

И эти проклятые глаза двумя криптонитами врезаются мне в живот. Низкий подлый удар, от которого я, как несчастный Супермен, на всем ходу тараню невидимую стеклянную стену, и кожей чувствую каждый осколок. Почти натурально чувствую, как кровь течет по коже, но продолжаю улыбаться, как ни в чем не бывало.

— Может, ты просто залетела? — отвечаю, ни на грамм не теряя самообладание. — Дим, тебя поздравить со скорым пополнением?

Нет, грязнуля, ни хрена ты меня больше не расшатаешь.

Если бы кто-то так цеплял мою девочку, я бы уже разъебал ему рожу до кровавых соплей, но это же Дмитрий Рязанов, чистюля и праведник. Максимум, что мне грозит — выговор, но не при людях и в как-гибудь в друго раз.

Поэтому выходные будут просто улетными.

Люблю безнаказанность.

Я знаю, что он привез эту женщину не просто так.

Это его мне: «Я все ему расскажу».

Поэтому я очень опрометчиво говорю те слова, хоть минуту назад пообещала себе сделать вид, что Габриэля здесь просто нет, что он — лишь дурной сон, химера, которая ходит за мной попятам, но совершенно не реальна до тех пор, пока я сама не поверю в ее существование.

Но он всегда знал, куда и как морально ударить. А меня бил больнее всех.

И все же… что-то там, у меня в груди, в крохотной точке под медальоном из полированного перламутра, чешется, словно свежая рана от пули. Невольно прижимаю ее ладонь, потому что кажется: кожа лопнет от напряжения и все мои боль, и ненависть, которые я испытываю к этому человеку, просто его изрешетят.

Я не верю в совпадения, и то, что Габриэль здесь — что угодно, но не случайность. Не удивлюсь, если и поселился по соседству, возможно, через стену, и тогда я буду слышать, как он потащит свою «зверушку» в постель, и их звуки…

Мысленно заглушаю дурацкие мысли беззвучной считалочкой про негритят, пока Дима спокойно, с достоинством, отвечает, что прибавление в семействе — это точно не его, Габриэля, дело.

— Мы здесь с друзьями, так что, если ты не возражаешь… — Дима нарочно делает выразительную паузу, с тонкостью блестящего дипломата выбирая именно ту интонацию, которая явно унижает собеседника, но не дает ему повода плевать ядом в ответ.

А потом у Димы звонит телефон, и он с сожалением шепчет мне на ухо, что не ответить нельзя, потому что это его помощник, и звонит он на личный номер, а значит, что-то стряслось. И как только Дима уходит, Габриэль, не поворачивая головы к своей «зверушке», приказывает ей:

— Сходи в дамскую комнату.

— Я не…

— Просто исчезни, — грубо отшивает он ее.

Девушка даже не кривит губы, просто за секунду теряется где-то между столиками.

Мы с Габриэлем смотрим друг на друга, как охотник и жертва, и я слышу, как судьба вложила два патрона в свое фатальное ружье и с подло выстрелила мне в спину, между лопатками.

Габриэль кладет ладони в карманы подвернутых полотняных брюк и, качнувшись на носках в мою сторону, зловеще шепчет:

— Помнишь, я предлагал тебе деньги, грязнуля?

— Лучшее воспоминание моей жизни, — огрызаюсь я.

— Рад быть твоим лучшим, — хмыкает он. — Так вот, Кира, нужно было соглашаться тогда, потому что до конца выходных я тебя все равно трахну, а ты будешь рыдать и умолять повторить. И хрен ты что от меня получишь, грязнуля. Впрочем, — Габриэль облизывает большой палец, кладет его мне на нижнюю губу и чуть оттягивает. — Зависит от того, как хорошо ты умеешь просить.

Я зажмуриваюсь, считаю до трех — и сбиваю его поганую руку ударом ладони. Шлепок привлекает внимание посетителей, но мне плевать.

Габриэль до хруста зубов сжимает челюсти, нависает надо мной, словно зловещая черная тень, но я опережаю его.

— Пошел ты, Эл, вместе со своим золотым членом и миллионами. Пошел ты! Тронь меня еще раз — и я отгрызу тебе руку, пока ты будешь спать. Хочешь испытать меня? Давай, попробуй.

Он тяжело дышит, воздух со свистом выходит через стиснутые зубы, а на руках от напряжения вздуваются вены, канатами натягиваются жилы, и волоски поднимаются дыбом.

Есть одно «но» в моем пламенном спитче.

Я хочу эти поганые руки. Всегда хотела.

Но лучше лягу в гроб, чем признаюсь в этому даже самой себе.