Неполадки в русском доме - Страница 62

Из исследований, вызывающих минимум доверия, можно создать следующий, конечно, весьма рыхлый, образ этой части народа («ядра»):

— Она не сосредоточена в определенном социальном слое или поколении, но обладает общими культурными основаниями (языком, набором понятий и типом мышления).

— Она не воспринимает фразеологии марксизма, но ценила бы его суть и метод рассуждений (она их в какой-то мере использует — стихийно, очищая от вульгаризаторских наслоений).

— Она не увлечена антисоветизмом, высоко оценивает советский социальный порядок (ругань не в счет), однако скептически относится к идее реставрации советского строя, а тем более СССР. В целом, она ощущает, что советский проект представлял нечто очень значительное, но непонятое. Это непонимание беспокоит.

— Она уже не верит в либеральную утопию и не является «прозападной». Западнические иллюзии сменились очень сильным скептицизмом в отношении Запада и его притязаний к России. Она отвергает сословное деление общества, но не тяготеет и к классовому устройству с демократией западного типа.

— Она не является «антизападной» и равнодушна к державной российской риторике. Патриотическая патетика оппозиции вызывает у нее чувство неудобства, ее патриотизм включен в коллективное бессознательное и избегает экзальтации.

— Она, в отличие от нынешней оппозиции, осознает или хотя бы чувствует, что политическая борьба сегодня идет в условиях, к которым мы не привыкли — в условиях побежденной и практически оккупированной страны. Значит, должна вырабатываться какая-то новая «технология» борьбы.

Могут ли люди, чья культура обладает указанными признаками, быть соединены общей идеологией — или речь идет о множестве несовместимых по отдельным признакам групп как неорганизованных «эшелонов» указанных выше конфликтующих политических сил? Это — другая постановка того же вопроса: победит ли тенденция растаскивания этого ядра или оно склонно к укреплению через обретение своей программной базы?

На мой взгляд, объединение этой части общества возможно, ибо пронизывающие ее культурные связи сильны и многообразны. На ней и держался советский строй — уже вопреки официальной идеологии КПСС и одновременному давлению антисоветизма в конце 80-х годов. Как это ни покажется парадоксальным, на нем же держалась и перестройка — как ее воспринимало общество, а не перехватившие власть теневые силы. На этом ядре держится и сегодня Россия, хотя по теории в нынешних социальных условиях и страна, и общество должны были бы рассыпаться.

Притяжение имеющихся сегодня политических доктрин, «растягивающих» это потенциальное ядро народа, будет преодолено, если возникнет организация (партия, движение) с духовным и социальным проектом, а также стилем мышления и организацией, отвечающим приведенным выше признакам. Иными словами, дать потенциальному «ядру» самосознание сможет партия или движение, чья идеология не будет ни либеральной, ни марксистской, ни антисоветской, ни «прозападной», ни «ура-патриотической».

Можно было бы сказать, что это — «идеология здравого смысла» с добавкой научного мышления, но этого недостаточно. В ней здравый смысл должен быть возвышен до осознания того выбора, перед которым стоит не только Россия, но и все человечество. Мессианизм советского типа (создание мирового лагеря социализма как «своей» цивилизации) должен быть не отброшен, а заменен духовным участием в судьбе мира: спасти Россию значит проложить одну из троп к выходу из общего кризиса. Большие задачи решаются только в том случае, если ставится задача еще более крупная (высшего порядка).

Из приведенных выше признаков вытекает, что речь идет о партии социал-демократического толка — современной, с большим социальным проектом, но хладнокровной, способной на ведение дел в «переходные периоды» с необычными и плохо изученными угрозами. Но назвать такую партию в России социал-демократией — очень грубое упрощение, и, строго говоря, неверно, поскольку в социал-демократии слишком много западничества, и либерализма, и уже слишком мало духовного порыва. А без него нам не обойтись. Социал-демократия — движение сытых, оно уже «не зацветает будущим».

Иными словами, прибегая к столь же грубой аналогии, как социал-демократия, можно сказать, что России сегодня нужен Сунь Ят-сен, предложивший большой проект освобождения, а не Мао Цзе-дун или Чан Кай-ши, воплотившие в жизнь два варианта этого проекта. И даже не Дэн Сяо Пин, чье время, к несчастью, у нас упущено — им вполне мог быть Андропов, уже почти не мог быть Горбачев, совершенно не мог быть Ельцин и теперь уже не сможет быть Путин.

То, что сказано выше о существовании в нашем обществе «неопределившегося» ядра, с самого начала реформ понимали многие и пытались это ядро прибрать к рукам… Поэтому до настоящего времени было несколько попыток создать «социал-демократию», но все они включали в себя тот или иной неприемлемый пункт — и проваливались, от А.Н.Яковлева до Роя Медведева. Вернее, у всех них был чуть ли не общий неприемлемый пункт — антисоветизм (иногда с антикоммунизмом, как у Яковлева и Попова, иногда без него — как у Вартазаровой или Рыбкина).

Превратиться в такую «центральную» партию пыталась КПРФ, но это невозможно — она не может освободиться ни от номенклатуры, ни от антизападной риторики, ни от марксизма в варианте РУСО. Она слишком увязла во внутренне противоречивом дискурсе и верно оценивает опасность попыток восстановить его непротиворечивость. У нее уже сложился большой и устойчивый круг сторонников и избирателей, и было бы авантюрой радикально перестраивать свой тип. В то же время из-за этой «стабильности насыщения» не возникло притяжения новых сил. Прежде всего, к КПРФ не повернулись в большой своей части интеллигенция и молодежь.

Создание той партии, о которой идет речь (назовем ее условно «Партия труда»), усилит позиции КПРФ, поскольку сдвинет ее на естественное место на политической арене. Ненормально для коммунистов при таком социальном бедствии, как сегодня в России, претендовать на роль центра и входить в правительство. Появление новой партии не приведет и к расколу КПРФ, поскольку основная масса членов КПРФ не захочет менять свою окраску — например, отказываться от фразеологии марксизма. Об этом говорит тот факт, что попытки устранить хотя бы самые нелепые лозунги истмата вызывают в КПРФ очень болезненную реакцию. Значит, идеологическому обновлению она не поддается и соблазна уйти из нее в другую партию не возникнет (это, кстати, показала и неудача попыток собрать бывших сельских коммунистов в Аграрную партию).

Напротив, возникновение союзной левой партии усилит КПРФ, дополнив левые силы до целостной и способной к росту системы. А главное, такая партия сможет открыть теоретические дебаты, которые как воздух необходимы для оживления всего левого движения (не только в России), но на которые не рискуют идти сложившиеся левые партии.

Именно современная партия, которая привлечет высокообразованную часть общества, сможет восстановить в среде своих сторонников способность к логическому мышлению с опорой на здравый смысл и изучение реальности, а не на фантазии или догмы из учебника, которые в условиях кризиса ничего не объясняют. Такая партия сможет выработать и предложить обществу новый язык, адекватно выражающий реальность — взамен навязанного СМИ «рваного» набора ложных понятий, метафор и штампов. Она сможет снять или хотя бы пошатнуть мифы, внедренные в сознание — сначала «узловые» мифы, а затем всю их систему. Через диалог, последовательно изгоняя «идолов общественного сознания», такая партия сможет сформулировать главные проблемы, стоящие перед обществом, описать возможные альтернативы их решения и объяснить причины, по которым партия склоняется к выбору тех или иных альтернатив.

Назову только главные вопросы, без выяснения которых и речи нет о сплочении даже близких по интересам частей народа.

Во-первых, надо, наконец-то определить, «в каком обществе мы живем». Ведь трагическое признание Андропова, что мы не знаем своего общества, осталось гласом вопиющего в пустыне. Ни советское, ни демократическое обществоведение категорически не приняло вызова. А мы уклониться не можем. Мы обязаны наконец-то выявить в разумных терминах главные черты России как особой цивилизации. Каковы желательные, приемлемые и убийственные для России формулы ее взаимоотношений с Западом в ее нынешнем состоянии? Например, всем ясно, что СНВ-2 снижает обороноспособность России. Вопрос-то в том, снижает ли он ее ниже критического уровня или нет.