Непокорное сердце (СИ) - Страница 32

— Мне жаль, — тихо ответила я. О, как я могла помнить его, если даже собственный голос казался мне чужим?

— Я помогу тебе вспомнить, если, конечно, ты этого захочешь.

— Да, хочу. Помоги мне.

— Ты позволишь? — он протянул ко мне руку. У него были красивые, длинные пальцы. Не знаю, почему, но я ощутила легкую зависть. Мои пальцы были недостаточно длинными для…для чего? Этого я не помнила. Может быть, я была пианисткой или же мечтала ею стать?

— Да, — я безбоязливо протянула свою руку и вложила ее в ладонь прекрасного незнакомца. Его прохладные ласковые пальцы бережно сжали мои. Приятная легкость ушла, сменяясь грузом тревожности, печали, разочарований и отчаяния. Я все вспомнила. — Кристиан, — я открыла глаза, и незнакомец перестал быть для меня незнакомцем. Передо мной стоял Кристиан Фицбрук, и он не был человеком, он был вампиром. Но я любила его.

Он улыбнулся.

— Теперь ты помнишь.

— Как я могла забыть? Не понимаю…

— Ты не виновата в этом. Колдовство заставило тебя это сделать. Но теперь ты все помнишь, и мы вместе. Вот только любишь ли ты меня?

— Люблю. Конечно, люблю. Почему ты спрашиваешь так, будто сомневаешься? — я, не отрывая взгляда, смотрела в синие, как море, глаза, в глубине которых хотелось утонуть, раствориться без остатка.

— Потому что тебя заставили меня разлюбить, — с еще большей горечью поведал Кристиан.

— Нет. Нет, не правда. Я никогда не переставала любить тебя, — я высвободила руку из мягких ладоней Кристиана, и обвила ладонями его лицо. Мне хотелось вложить в прикосновения всю свою нежность, всю любовь, которую я испытывала, чтобы он ни на секунду больше не сомневался в ней.

Он улыбнулся.

— Это правда?

Я кивнула.

— Да, да. Конечно, это правда.

Наши губы встретились в мягком, восхитительно нежном поцелуе, и я растворилась в этой нежности, в своей любви к Кристиану. Океан, казалось, одобрительно, шумел за моей спиной.

— Я верю тебе. Я верю в тебя и нашу любовь, — сказал Кристиан, отстранившись первым. — А сейчас тебе пора.

— Что? — я удивленно смотрела на любимого. О чем он говорит? Неужели прогоняет меня? Неужели не верит мне?

— Тебе пора, Стейси. Нельзя оставаться здесь слишком долго, как бы хорошо здесь ни было.

— Но почему? Разве это место опасно? — я огляделась вокруг. — Посмотри, как здесь хорошо! Это ведь настоящий рай!

Кристиан снова улыбнулся.

— Другого ты и не заслуживаешь. Ты ангел, Стейси. Ты мой ангел.

— Я вовсе не ангел, — отмахнулась я. Кажется, он увиливает от ответа. — Почему нам нельзя оставаться здесь? Что плохого может случиться с нами, если мы вдвоем, мы снова вместе?

— Со мной ничего. Но вот ты…ты должна вернуться, иначе навсегда останешься здесь, вот только меня уже рядом не будет, — Кристиан положил мне на плечи руки и слегка сжал их. — Послушай, Стейси, я знаю, что ты справишься. Ты сильная, смелая, настойчивая. Ты сможешь, нужно лишь постараться. Пожалуйста, Стейси, сделай это. Сделай ради меня. Вернись.

Я приходила в себя долго, болезненно, медленно выплывая из объявшей меня темноты забвения. Это было непросто — казалось, она не хотела отпускать меня, и как только мне удавалось приблизиться к свету, я тут же падала и летела в низ — в широко распахнувший свой голодный рот, пропасть.

— Давай же, Стейси, старайся. Приди в себя вернись к нам, вернись, — мягкий мужской голос был знаком мне, но я не помнила его. Я ничего не помнила, даже себя. Как же тогда я узнала свое имя? И разве так меня зовут? Настя, Настенька, Ана — вот так меня всегда звали…мои родители, друзья… Я не помнила ни родителей, ни друзей, ни кем была я сама в той далекой жизни, когда тьма еще не поглотила меня, когда я могла дышать полной грудью, не задыхаясь от боли, когда умела смеяться и радоваться жизни. Жизни, которой у меня больше нет… Ее отняли у меня, вырвали у меня из груди вместе с последним глотком воздуха. Я не знала, не помнила, кто это был. Но это был кто-то злой, жестокий, жаждущий моей смерти.

— Дыши. Просто дыши, вот так, — присоединился второй голос, и его я тоже помнила, но не узнавала. Но почему-то мне казалось, что я любила его, любила этот голос, он заставлял меня улыбаться, а при его звуках сердце радостно трепетало в груди. Вот и в этот раз я улыбнулась. Кристиан… Вот так его звали — того, кого я любила…когда я была жива. Но разве я мертва? Если да, то почему же слышу голоса тех, кто жив? — Открой глаза, прошу тебя. Вернись. Вернись ко мне. к нам…

Открыть глаза. Да, мои глаза плотно закрыты, и я должна открыть их, чтобы увидеть наконец его.

Но это было непросто — веки казались тяжелыми, и совершенно неподъемными, но я старалась.

И когда все же открыла глаза, то совершенно ничего не увидела, только свет — болезненно яркий, настолько неприятный, что я тут же сомкнула веки.

— Нет, нет, не закрывай их, не уходи, — позвал меня первый голос, и я подчинилась.

— Ее взгляд расфокусирован. Она все еще не с нами, — сказал Кристиан — теперь я была уверена, что его зовут именно так.

— Она приходит в себя и это главное, — отозвался первый голос.

Мягкие, прохладные руки коснулись моего лба, и это прикосновение было очень приятным — наверно, я горела.

— У нее жар, — любимый голос был встревоженным.

— И это хорошо. Она борется, — снова отозвался первый. Он был спокоен — в его голосе я не слышала беспокойства.

— Но она все еще без сознания, она не с нами.

Как же не с ними? Ведь я слышу их, вот только ответить не могу — язык, как и веки, совсем не слушались, но я все же попыталась.

— Я…в-вас. с-слы-ш-у, — вяло и, похоже, совершенно невнятно простонала я.

— Стейси, — ласковые ладони гладили мое лицо, волосы. — Ты жива, — столько боли, отчаяния и надежды, сколько было в этих словах, я никогда еще не слышала прежде. Наверно, не слышала. Память медленно возвращалась ко мне, вот только я плохо понимала, где я и что со мной случилось.

— Кристиан, — я сглотнула — губы пересохли и ужасно хотелось пить. Мой взгляд встретился с тревожным взглядом сапфировых глаз. Лицо вампира было бледным, а между бровей залегла глубокая складка — Кристиан хмурился, глядя на меня. — Почему…ты так…смотришь? — слова все еще давались мне с трудом.

— А как мне на тебя смотреть, Стейси? Я чуть с ума не сошел, когда нашел тебя безжизненной рядом с Розой. Это она ухитрилась позвать меня.

— Она в порядке? — я начинала припоминать наше с ней приключение, и последним, что было в моей памяти, была борьба со стражниками.

Кристиан утвердительно кивнул:

— Да, с ней все хорошо. В отличие от тебя.

— А что со мной произошло?

— Один из стражей запустил в тебя сильнейшим проклятием, вызвавшим клиническую смерть.

— Что с ним стало? Его схватили? Он убежал?

— Он… — Кристиан опустил глаза.

— Я убила его, — отозвалась Роза. Только сейчас я заметила ее, стоявшей в дальнем углу комнаты. Рядом была и Мелитта. Лицо моей заклятой врагини и по совместительству подруги по несчастью было таким же бледным, как у Кристиана. Она выглядела потерянной и очень расстроенной. — Я не хотела этого. Не знаю, как это вышло, — ее голос сорвался и она искренне, пожалуй, впервые за все время, что я ее знаю, заплакала.

— Не надо, Роза, — сказал ей профессор Вайз. — Мы знаем, что ты не хотела убивать. Это была вынужденная мера. Его Величество сам будет ходатайствовать перед Советом о твоем помиловании.

— Позвольте напомнить, что право на помилование остается за мной, — вмешался посторонний голос. Это был Готтон. От изумления я аж приподнялась.

— Да-да, — согласился Вайз. — Тем более. Тем более, Роза, тебе не о чем беспокоиться. Думаю, Его Величество должен еще и наградить тебя за то, что спасла жизнь будущей королеве, — мягко добавил он. Я не видел ректора, так как из-за резкого головокружения была вынуждена снова опуститься на подушки, но наверно он посмотрел на Готтона, ожидая его реакции, потому как тот холодно ответил: