Непокорная (СИ) - Страница 9

— Невероятно. Как будто действительно ничего подобного ещё не видел и не касался. Какая шикарная кожа… И… бархатные соски. Таким телом только сводить с ума или доводить до полного исступления. Неудивительно, почему о вас столько ходит неправдоподобных легенд.

Его голос сел окончательно. Хотя меня и без того пробирало от его близости и таких вроде как ещё невинных прикосновений, что со страшной силой тянуло вцепиться в него уже самой или как-то заставить его перейти на более конкретные действия. Только куда там? Он же, мать его, Верховный Инквизитор. Самого будет трясти, покрывать удушливой испариной, буквально скручивая запредельным возбуждением, но даже виду не подаст. Потому что привык всё держать под контролем. И пытать! Долго, мучительно и беспощадно.

Вот и сейчас он делает со мной то же самое. Вроде как рассматривает меня, любуется, дразнит слишком чувствительную грудь поверхностными ласками, потом так же ведёт пальцами по рёбрам вниз, по животу и… Меня снова передёргивает, как от удара током, когда он добирается до оголённого лобка. И при этом смотрит мне в лицо. Следит за каждым изменением в моих напряжённых чертах и полуослепших глазах.

— Великий Разум. Тут только от одного касания, уже сносит крышу.

А у меня так тем более, когда он наконец-то “смелеет” и с более сильным нажимом накрывает мою киску. Проникает между опухшими дольками половых губ и начинает там всё растирать и массировать, от пульсирующего клитора до самого входа воспалённой вагины. И, наверное, в этот момент чувствует, как я орошаю его пальцы новой порцией интимных соков, несдержанно всхлипывая и едва не кончая.

— Одуреть. Как же ты течёшь. Даже не представляю, что будет, когда я начну тебя трахать.

Разве он это уже не делает? Вернее, трахает мне мозг, пока обжигает губы почти рычащим громким шёпотом и скользит пальцами по налитым кровью складкам перевозбуждённой киски. А меня ведёт от всех его извращённых манипуляций, как самую последнюю и в край озабоченную шлюшку. До трясучки, до нещадной дрожи в коленках и разрастающегося в животе раскалённого шара безумной похоти.

Я снова несдержанно всхлипываю, но всё ещё держусь. Не прошу и не умоляю, хотя в голове полный раздрай, а всё тело, от макушки до онемевших на ногах пальцев охвачено эрогенным жаром. А ведь, если так подумать, он ничего со мной такого ещё и не делал. Чёртово приворотное зелье! Даже мои феромоны с ним не сравнятся.

— На колени, ведьма. — Бошан хрипит, видимо, начиная терять собственный контроль, поддаваясь слишком сильному для него чародейскому афродизиаку.

Не успеваю осмыслить услышанное или выстрелившее звериным рыком Верховного мне в голову, как тот прекращает свою сладкую пытку и накрывает мне затылок с шеей жёстким захватом властной ладони. Погружает пальцы в мои волосы и стягивает их в кулак у корней пока ещё щадящей хваткой, второй рукой нажимая мне на плечо несильным, но мгновенно подчиняющим давлением.

Я не успеваю опомниться, как мои коленки подкашиваются будто сами собой. Не падаю на них каким-то чудом и даже не замечаю, как оказываюсь на полу, а мой взгляд — на уровне низа живота Бошана.

— Тебе нужно особое приглашение? Или ты не знаешь, как расстёгивать мужские брюки?

У меня мгновенно пересыхает во рту, заходится в груди сердце и ещё сильнее кружится голова. Я словно в наркотическом угаре или в безумном эротическом сне. Смотрю на выпирающий пах Верховного и дурею в это раз окончательно и бесповоротно. Понимаю в эти секунды с ошеломительной для меня ясностью, как же безумно сильно я его сейчас хочу. Настолько сильно, что едва не теряю сознание. Но, если я действительно это сейчас сделаю под воздействием приворотного зелья, тогда…

А ему известны все врождённые особенности таких, как я чародеек? Или только основная их часть с небольшим довеском из слегка приукрашенных мифов?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но все мысли, которые лишь вскользь успели задеть моё завороженное сознание, враз куда-то испаряются от подавляющей близости мужского достоинства, мускулистых бёдер инквизитора, обтянутых пока что чёрной тканью твидовых брюк, и исходящего от мужчины запаха, свойственного лишь ему одному. Если в зелье находилась какая-то частичка-органика, которая была взята от тела Бошана, тогда это уже всё. Теперь у меня будет сносить крышу буквально от него всего. И никакое сопротивление не поможет, сколько бы я для этого не прилагала усилий и не пыталась себя остановить. Да у меня, наверное, это вообще уже не получится. Поскольку ощущения просто непередаваемые. Я ещё в жизни никогда так за кем-то не сходила с ума и не жаждала до подобной трясучки во всём теле.

Так что подняла я свои дрожащие от нетерпения ладошки к его бёдрам едва ли до конца это осознавая. Похоже, как и вправду под гипнозом, завороженная настолько, что впору впасть в полное беспамятство. Только вот память моя никак не желала никуда проваливаться. Я запоминала абсолютно всё, что делала и что при этом чувствовала. Как коснулась мускулистых ног Верховного, как провела по ним вверх прямо по дорогой и офигительной на ощупь ткани брюк, наслаждаясь каждым незабываемым мгновением с полученными ощущениями. И как с придыханием накрыла обеими руками внушительный бугор под ширинкой, пока ещё приблизительно прикидывая его реальные размеры. Но уже прочувствовав слегка вскользь и объёмную тяжесть его немаленькой мошонки, и выступающий рельеф упругого и очень твёрдого ствола эрегированного члена.

Пресвятая Прародительница! Если у меня только от этого уже сводит нестерпимой судорогой острого возбуждения между ног и бьёт в голову первыми ментальными оргазмами, что будет, когда мы начнём уже всё делать по-настоящему?

— Ну же, чародейка, смелее. — охрипший голос Бошана ударил сверху очередной микро-эйфорией по мозгам, а его пальцы, сжавшиеся в моих волосах на затылке и слегка подтолкнувшие к его паху, добавили неменьшей стимуляции моему и без того свихнувшемуся состоянию. — Покажи, на что способны такие, как ты, и насколько вы реально умеете доводить своих жертв до полного исступления.

Рогатого Змея тебе в задницу! Ну почему я не могу удерживать вспышки гнева не дольше двух секунд? Кажется, они ещё больше распаляют мою похоть, подхлёстывая все мои ненормальные желания сильнее прежнего и моментально меняя свой изначальный вектор на совершенно противоположный.

Вместо того, чтобы со всей дури впиться ногтями в мошонку Верховному и сжать её что силы, или заехать в неё кулаком, я начинаю торопливо расстёгивать на его брюках чуть дрожащими пальцами кожаный ремень, затем пояс, молнию на ширинке… И млеть, мать его перетак! Задерживая от предвкушения дыхание, нетерпеливо вздрагивая и даже облизывая слегка пересохшие губы! А потом дурея и даже немного теряя равновесие от переизбытка чувств и сумасшедшей вспышки треклятого возбуждения после того, как я приспустила штаны вместе с краем белоснежных боксеров. (По крайней мере, теперь буду знать, какую марку трусов носит сам Святейший!)

В предполагаемых размерах я не ошиблась. Он действительно оказался совсем даже немаленьким. Едва ли весь поместится в обоих моих кулачках. Мне даже пришлось чуть отстраниться назад, когда, ощутив полную свободу от стеснявшей его до этого одежды, он нацелился на меня блестящей и налитой от перевозбуждения головкой, приподнявшейся на длинном упругом стволе в полной боевой готовности. Кажется, я опять кончила в помутнённом сознании, интуитивно сжав интимные мышцы между ног и едва не всхлипнув в голос от новой вспышки ненормального желания с новым выбросом собственных феромонов. Член Бошана тут же на них отреагировал ответной судорогой по всей его внушительной длине и проступившей обильной каплей предсеменной жидкости на самом кончике головки.

— Я, конечно, ощущаю, как ты меня накачиваешь своим чародейским стимулятором, но я привык, когда мне делают минет ртом, а не взглядом.

И снова меня охватывает с головы до пят его треклятым звучным баритоном, переходящим в сладкую дрожь-вибрацию в моей коже и во всех эрогенных зонах. И опять властный нажим-давление его пальцев на моём затылке, который я воспринимаю, как за одну лишь определённую команду, вынудившую меня поддаться вперёд и открыть пошире губы. Моя рука тоже самопроизвольно обхватывает твёрдый ствол его большого фаллоса у основания, тут же млея от ощущения прикосновений чувственных пальцев к бархатной, подвижной коже и поверхностному рельефу из вздутых вен. В какой-то момент я просто осознаю, что веду своим жадным язычком по центральному, очень твёрдому “ребру” члена, оставляя на нём влажный след и, в конечном счёте, достигая уздечки и венчика головки. Немного задерживаюсь, чтобы пощекотать там самое чувствительное место, после чего уже полностью накрываю горячим вакуумом рта пульсирующую залупу и размазываю по ней языком и губами всю каплю предэякуляра.