Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник) - Страница 3

– Лёш, а где ж граница-то?

– А там, – он махнул рукой в сторону Айсарга, – Прямо. Метров с полста.

– А море?

– А оно, милай, граница и есть.

– Пойдём глянем?

– Пойдём.

Я мысленно приготовился к спуску с холма, но не успел и трёх шагов сделать, как открылось… море. Море с берега всегда неожиданно открывается и – ошарашивает величием!.. И тут же закололи в лицо миллионы прохладных и чуть влажных иголочек, и – запах. Ни с чем несравнимый запах моря.

Дойдя до камня, на котором сидел Айсарг, я уселся рядом с ним. Море выходило из-под холма спокойным, тихим и темным, тут же осветляясь и к горизонту напоминая уже чашу жидкого серебра. Горизонт – тонкая, с волос буквально, тускло поблескивающая линия от края и до края. А прямо вверх от неё – иссиня-чёрное небо. Кое-где на секунду-две испуганно выглядывали звёзды и тут же прятались в этот чернильный мрак. Луны не было вовсе – видимо, она так странно подсвечивала море откуда-то из-за неразличимых нами туч.

– Погода-то не очень – через полчаса-час может жахнуть, – сказал подошедший Лёха и, ни к селу, ни к городу прибавил, – Жаль, ненадолго…

– Почему это?

– Да всё потому же, – ответил он сухо, как бы закрывая тему.

Левее нас и совсем рядом, кабельтовых в трех-четырёх, густо темнел будто очерченным силуэтом ладненький МПК.

– Граница-то там скорее, чем здесь, – сказал Лёха и указал на противолодочник.

– Бранд-вахта?

– Ага. Коллеги. Закурим, что ли?

Внезапно у «коллег» вспыхнул яркий огонь прожектора. Луч его зайчиком заплясал по воде – сначала беспорядочно, а потом всё спокойнее и, наконец, стал описывать по поверхности плавные дуги, раз за разом всё более приближаясь к берегу. Вскоре зайчик пропал, но прожектор всё также ярко горел и был неподвижен. Было очевидно, что луч его выбрал что-то на берегу и теперь внимательно это «изучает».

– Интересно, что он там нашёл?.. – проговорил я, давая Лёхе прикурить.

– Лиго. Небось, девок голых в дальномер разглядывают.

– Да? Лёш, я уже второй раз за день слышу это слово и, кажется, именно ему обязан твоим гостеприимством.

– А ты что, про Лиго и не слыхал вовсе?

– Да нет… Может, просветишь?..

– Ай, Лёша, Лёша, – обратился он к самому себе, – не подвело чутьё-то! А вообще-то в Прибалтике летом бывал? – спросил он уже меня.

– Ну да… Много раз.

– И в июне?

– А щас что, август, что ли? Да и раньше тоже бывал… Вот в санатории, в Майори. Да, где-то с середины мая и по середину июня – ровно 28 суток.

– А-а… Значит, 23-го числа тебя уже не было.

– Так, Лёш – сегодня 23-е-то Это что, принципиально так? Так вот он я, здесь…

– Сегодня, Серег, уже 24-е давно. В ночь с 22-го на 23-е – день летнего солнцестояния. А в следующую ночь – Лиго и есть. Праздник такой местный. Для латышей – самый важный в году. Важней, чем Новый год. А для нас – самая большая нервотрёпка за́ год!

– Так может, мы зря припёрлись? У тебя, поди, работы невпроворот?..

– Вполне могло быть и хуже, если б вы вообще не припёрлись. Тем более, что мы его тоже, как видишь, празднуем. Ну-у-у… Как умеем. Но я вашим в Балтийске удивляюсь – день в день послать сюда своих офицеров и… не проинструктировать! Не предупредить даже!..

– Лёш, запугал совсем. Может, ты хоть расскажешь?

– Чё ж не рассказать? Покажу даже. Видишь камни те? – и он указал на нагромождение валунов метров в тридцати вперёд и левее нас, – оттуда всё и откроется, хотя там и пониже. Но там склон совсем лысый и прибрежную полосу аж до самого мыса видно. Пошли что ли? Поднимайся…

Уклон был, но небольшой совсем. Но мы всё равно вынуждены были продвигаться чуть бочком – слева стеной стоял кустарник, уходя влево и назад и снова поднимаясь ко второй вершине, а справа камни стали попадаться всё чаще и чаще, поневоле оставляя нам лишь узкую тропку, ведущую в небольшую впадину между вершинами холма. Айсарг шёл замыкающим, легко перепрыгивая с камня на камень. Сначала внизу ничего, кроме тёмного лесного ковра, нельзя было разобрать. Да и он-то скорее угадывался, чем виделся. Просто потому, что там по логике должен быть лес. Потом справа появилось тускло поблескивающее море, и полоска его становилась по мере нашего спуска всё шире и шире, постепенно забирая всё пространство слева от холма.

– Мы на мысе, что ль, Лёш?

– Да, – коротко ответил он, не оборачиваясь – правой рукой он ощупывал каждый валун, ища точку опоры, а левой держал равновесие.

– А кустарником нельзя пройти?

– Можно. Обдерёмся все…

Позади справа, всего в каких-нибудь десятках метров, послышался разговор.

– Ну, что, Юр? Там они?..! – послышался слегка встревоженный голос Надежды, Лёшкиной жены.

– Припёрлись-таки… Передохнём, – Лёха повернулся. Я протянул ему пачку, но он замахал рукой, – Враз срубят.

– А сами не найдут?

– Не-е-е… Девки сюда не сунутся – ноги переломают.

– А Юрка?

– Что он, дурак, что ли? Он и так допёр, что мы здесь.

– Нет их здесь… Сама видишь, – послышался Юркин голос с того места, откуда мы только что пришли, – Айсарг уже минут двадцать, как не прибегал.

– Ну, вот же окурок лежит!.. Здесь они где-то, – Надежда уже тоже подошла.

– Жена пограничника! – прошептал Лёха, улыбаясь во весь рот.

– Куда ж они подевались-то?..!! – тон Надежды стал раздражительным.

– Образцовая офицерская жена – на Лиго ей нужен муж! – Наташка. Замполитша.

– Юр, ты Наташку не бьёшь?

– Бью, – просто отозвался Юрка. Лёха беззвучно заржал. Там все заржали в голос.

– Ой, он меня так бьё-о-от!.. Он у меня такой си-и-ильный… – Наталья явно висла на муже.

– Надюш, пойдём. Ребята, наверно, уже с ухой ждут, – начал уговаривать Юрка.

– Да ребята твои пока вдрызг не разосрутся, не будет вам никакой ухи. Галка сначала Филиппыча доведёт. И пото-о-ом только за уху вашу возьмётся!.. У них вдвоём-то вообще ничего не выходит…

– Конечно, доведёт. И знаем мы, за что она возьмётся… – сладко потянула Наталья, – Как март – так в роддом – Лиго ж!..

– Наталья!.. – смутилась Надежда. Перед Олегом, видимо, – И слава Богу!

– Конечно, слава Богу. Это я к тому, что кое-что выходит, значит. Вдвоём-то, – все снова заржали, а Наталья начала притворно канючить, – Ю-у-ур… Ну, пойдём отсюда, Ю-у-ур!.. Пойдем на озеро, а? Костёрчик сложим…

– Дождь будет, Наташ. Да и до рассвета не так, чтоб много осталось. Ночь-то самая короткая…

– Ну, Ю-у-ур!.. Ребята дров наготовили. Из расположения бочку приволокли…

– Бочку? Что за бочку ещё? – Юркин голос стал пристрастным.

– Ой!.. Да она старая уже… Рассохлась вся. Филиппыч им са-а-ам разреши-и-ил, – снова начала ластиться замполитша.

– Правда, Надюш, пойдём. Ну, были они здесь. Ну что, ты не знаешь его, что ли? По постам, наверно, двинул… – Лёха молча показал большой палец.

– Ну ладно, пойдем, – сдалась Надежда, – Объявятся, – и Наталья тут же притворно-салонно заворковала:

– Пойдёмте с нами, Олег. Пойдёмте-пойдёмте! Вы нам очень… очень поможете!..

Вот и Алику досталось, – подумал я, – Бедный пацан!

Откуда-то с противоположного спуска с холма послышалось разноголосое «ау-у!..», потом смех и Натальино ласково-многообещающее «ну и чёрт с вами!», обращённое явно к нам.

– Всё. Давай курить, – Лёха выудил из смятой пачки сигарету, чё-то там попытался рассмотреть, и спросил, – У тебя много ещё?

– Как курить будем.

– Ничего, щас достанем… Вот, гляди, – он обернулся к чуть выступающему берегу и показал в темноту рукой, – вон погранзона моя заканчивается. Во-о-он… По границе леса прям. С километр отсюда, чуть меньше… Видишь?

Я честно напрягал зрение, но ничего кроме тёмного клочка берега и серебристой воды, разглядеть не мог. Но тут мне на помощь пришла любопытная бранд-вахта – справа из-за валунов осторожно вылез лучик прожектора и начал ме-е-едленно ощупывать лес. Стало понятно, что здесь – да, именно лес. Потом появилась какая-то проплешина – даже отсюда понятно было, что большая – опять чуть-чуть лес и, наконец, серый однообразный берег. В какую-то крапинку.