Неожиданный шанс - Страница 51

Уже потом, когда воины выводили из поместья рабов и грузили в свои и захваченные лодьи имущество, по докладам десятников Чтибор восстановил ход боя. Схватка Чтибора с атакующим клином, во-первых, дала возможность десятку, стоявшему за ним, перестроиться из цепи в плотный двухшереножный строй. Пусть и невеликий, но это был строй обученных воевать в нем воинов. Во-вторых, после столкновения клина с Чтибором продолжили движение далее только сам главарь и трое стоявших в строю за его левым плечом. До строя литовцев они не добежали, получив по стреле, а главарь – две. В этот момент десятник увидел, что Чтибора сбили с ног. Он атаковал своим десятком именно группу, пытавшуюся добить помощника воеводы. Поэтому Чтибор видел спины врагов – они отбивались от атаковавшего их десятка. Учитывая, что разбойников было в несколько раз больше, атака этого десятка остановить их не могла. Она всего лишь дала шанс Чтибору, которым он и воспользовался. Однако секундами позже в схватку вступили еще два десятка литовцев и десяток лучников, остановивших атакующих. И тут посреди массы разбойников вошел в боевое безумство Чтибор. Стрелы, копья, мечи и секиры не брали его латы. Он же мечом разил окружавших его врагов с потрясающей скоростью. Хватило его ненадолго, но пытавшиеся его убить за это время закончились. Ранее он никогда не замечал за собой способности быть берсеркером. И те, кто учил его воинскому ремеслу, этого не видели. Видимо, это произошло произвольно, под влиянием смертельной опасности. В пользу этого говорило то, что продолжалось это состояние очень недолго и отсутствовал период резкого ослабления после схватки. Чтибор просто внезапно пришел в себя, обнаружив стоящим внутри круга врагов, боявшихся к нему приблизиться. Вокруг под ногами лежали мертвые и умирающие. С этой секунды он атаковал уже осознанно. Минутой позже на помощь подошли еще два десятка и последние пять лучников, которые окончательно связали разбойников.

Трюггви Хитрый, слышавший по связи все то, что происходило на берегу, приказал воинам грести что есть сил. Ожидаемо оба драккара ушли в отрыв от лодей. Трюггви удачно разместил на них три десятка воинов и десяток лучников. Поэтому как только драккары ткнулись носами в берег неподалеку от разбойничьей пристани, три десятка нурманов оказались на берегу и моментально сформировали атакующий клин. Который с ревом с разбега и врезался в окруженную массу, внутри которой бушевал смерч по имени Чтибор. Через минуту все было кончено.

Для себя Чтибор понял, что секунды, выигранные атакой десятка, спасли ему жизнь. Десятнику, лежащему на носилках, он со словами благодарности вручил свой меч, построив предварительно всю дружину. Все убитые в дружине были из десятка, спасшего ему жизнь. И все остальные в десятке имели ранения разной степени тяжести. Всего потери его дружины составили трое убитых и девятнадцать раненых, причем четверо – тяжело, и их необходимо было срочно доставить в госпиталь. Поэтому, погрузив раненых и убитых, лодья, оснащенная двигателем, сразу же ушла в Вязьму.

А потом два дня грузили трофейным имуществом корабли. Места на своих не хватило – пришлось использовать лодьи разбойников. Имущества было много, и оно было разнообразно. Разбойники не брезговали ничем. Кроме этого, в избе главаря откопали сундук с казной ватаги.

В погрузке имущества помогали двадцать восемь бывших рабов обоего пола. Чтибор обещал довести их до Вязьмы, а дальше они могли сами решать свою судьбу. Тем, кому по какой-либо причине некуда было возвращаться, предложено было осесть в княжестве.

Перед отправлением поместье зажгли. Если кто из разбойников и не попал под этот удар возмездия – возвращаться им было некуда.

Фомичев счел необходимым лично встретить дружину Чтибора, вернувшуюся с операции. Впрочем, и лодью, привезшую раненых и погибших, он тоже встречал. Правда, торжественности там не было. Была суета медиков, перегружавших носилки с ранеными в машины, и плач жен и матерей погибших. Тяжелый момент! Фомичев в душе поклялся делать все возможное, чтобы таких моментов было как можно меньше, хотя понимал неизбежность потерь.

Встречу дружины по настоянию своих силовиков решили сделать красивой и торжественной. Для чего кто-то из людей Черныха срочно выдвинулся на канал Вязьма-Вазуза, где должен был присоединиться к дружине и проинструктировать дружину и Чтибора. Последнего еще нужно было успеть потренировать, отрабатывая «отход – подход к начальнику». Фомичев также тренировался, вспоминая армейскую молодость. Только теперь он выступал в роли крутого военачальника. Не хватало большой фуражки с красным околышем и штанов с лампасами.

Все было бы ничего, но опять надевать броню! Может, правда пошить форму? Хотя бы парадную – без железа? Надо подумать. Иначе с ростом княжества и, соответственно, увеличением количества торжественных мероприятий броню можно будет снимать только на ночь. Но сегодня все же придется потерпеть. Хорошо хоть солнышко уже сентябрьское и ветерок обдувает, гуляя над гладью водохранилища ГЭС. А вон и паруса появились. По реке-то шли на веслах по течению, а выйдя на простор шиканули – развернули паруса. Для швартовки кораблей, вернувшихся из похода, Фомичев освободил свой княжеский причал, убрав личный пароход.

На подходе драккара и лодей к причалу из громкоговорителей грянуло «Прощание славянки». Народ завопил. Нравились аборигенам марши. Толпа, кстати, собралась приличная – товарищи тех, кто ходил в поход, семьи полными составами, даже с маленькими детьми на руках, просто знакомые и зеваки. Купцы, прибывшие в Вязьму по торговым делам, не преминули воспользоваться случаем поприсутствовать на столь торжественном мероприятии. Особенно учитывая слухи, что это будет очень красиво и торжественно, и то, что воины возвращаются из похода, в котором разгромили неуловимых ранее разбойных людишек. В общем, торжественность встречи была обеспечена.

Корабли один за другим швартовались, и минут через пятнадцать Чтибор сумел построить свое войско в две шеренги фронтом к князю. Дружина также была в доспехах и с оружием. Все это время Фомичев терпеливо ждал. Наконец, увидев, что дружина построена, он сделал несколько шагов по направлению к строю. Чтибор, взглянув в сторону консультанта, подал команду: «Дружина! Равняйсь! Смирно!!! Равнение на середину!» Дружина вразнобой, но все же выполнила команду и замерла, поедая глазами Фомичева. Стихла и толпа. Чтибор, старательно печатая шаг, на негнущихся ногах подошел к Фомичеву и, приложив ладонь, с которой заранее снял латную рукавицу, к забралу шлема, доложил:

– Князь! Задача выполнена! Банда разбойников и их база уничтожены! Помощник воеводы Чтибор сын Беломира!

Фомичев опустил руку от забрала шлема и протянул ее Чтибору, здороваясь с ним. После чего сделал пару шагов по направлению к строю и, оглядев его, поздоровался с дружиной: «Здорово, воины!»

Дружина поздоровалась в ответ, вразнобой прокричав: «Здравия желаем, князь!» Фомичев поморщился, но тут же одернул себя – нет их вины. Просто не обучены они этому. И это недоработка и его, и его подчиненных. Хотел по привычке и по уставу подать команду «Вольно!», но не решился. На его взгляд, не особо дружина смирно и стояла, и отдай сейчас команду «Вольно!», воспримут ее как «Разойдись!», и тогда все пойдет коту под хвост. Поэтому сразу приступил к речи. В которой поздравил всех с выполнением ответственной и важной задачи, при которой воинами была проявлена храбрость и отвага. Подчеркнул, что половина добычи, включая три лодьи, будут пересчитаны на доли каждого воина, согласно обычаю, включая раненых и погибших. Кроме этого, княжество выплатит семьям погибших по пять червонцев, а раненым, которые не смогут далее служить, по два с половиной червонца. Тут строй уже не выдержал и снова вразнобой что-то прокричал. Решив, что достаточно для первого раза, Фомичев скомандовал «Разойдись!» и, сделав пару шагов, обнял Чтибора.

– Ну, пошли! Расскажешь все в подробностях, – и, уже подойдя к компактной группе силовиков, сделал замечание: – Владимир Иванович, ты уж постарайся, вспомни и распиши строевой устав. Я хоть и не профессиональный вояка, но даже мне, бывшему солдату, глаз режет. Все же действительно, уставы – это мудрость сотен поколений, занесенная на бумагу.