Неотвратимое возмездие (сборник) - Страница 64

Ремеслу палача Шернер обучался с первых же своих шагов по советской земле. В декабре 1941 года вблизи маленькой деревушки Дилихамари на Мурманском фронте было расстреляно около 160 советских военнопленных. Вот что рассказал на суде военнослужащий гитлеровской армии Гинш, руководивший одной из трех групп солдат, производивших расстрел:

— Приказ о расстреле советских военнопленных мы получили в штабе лично от генерала Шернера. Было приказано подготовить заранее место расстрела, вырыть ямы и расставить оцепление. Шернер распорядился стрелять в грудь, а оставшихся в живых пристреливать выстрелом в голову. Во время расстрела Шернер с группой офицеров находился позади команд, производивших расстрел.

В суде Шернер упрямо твердил, будто всего этого не было, что ему ничего не известно о злодеяниях его подчиненных. Но его разоблачили новые доказательства, предъявленные судом. Он, несомненно, жалел о сделанном им в 1947 году признании, что питал к русским звериную ненависть.

Впрочем, Шернер не все отрицал. Он, например, вынужден был признать: «Я неоднократно знакомился с актами чрезвычайных государственных комиссий и признаю эти документы. Я изучал военную историю и считаю, что злодеяния немецких войск были самыми большими в истории войн и самыми страшными в истории человечества». Но оказывается, ни сам Шернер, ни его «честные солдаты» в этом неповинны. Все злодеяния творили войска СС и полиция, к которым они, мол, не имели никакого отношения.

Клейст также стремился уйти от ответственности, утверждая, что личного участия в расстрелах не принимал. Для дворянина это было бы, мол, унизительным. Другое дело — проведение операции по опустошению целого края. Когда в 1943 году его войска под сокрушительными ударами Советской Армии оставили Северный Кавказ, Клейст отдал приказ об «экономическом очищении» Кубани. По этому поводу бывший командующий 17-й армией генерал-полковник Енекке на допросе показал: «В приказе фон Клейста об экономическом очищении Кубани предусматривался вывоз всех продовольственных запасов, скота, промышленных материалов и оборудования, а также железнодорожного оборудования. Все то, что нельзя было вывезти, подлежало разрушению и уничтожению. В этом же приказе фон Клейст предлагал насильственно угнать все население, способное трудиться и носить оружие. Этот приказ был мной полностью выполнен, и при встрече с Клейстом в октябре 1943 года в Симферополе он дал моим действиям высокую оценку. Фон Клейст постоянно был в курсе мероприятий по «очищению» Кубани, так как создал при штабе армейской группировки специальный пересыльный штаб, возглавляемый генералом фон Ферстером и дислоцировавшийся в городе Керчи. Штаб Ферстера ведал приемом всех материальных ценностей и людей, эвакуированных мной из Кубани в Крым».

Этот преступный приказ Клейста был доведен до каждого солдата.

— Когда началось большое наступление Красной Армии на станцию Крымская, — показал на суде обер-ефрейтор Шванкель, — командир нашей 15-й пулеметной роты обер-лейтенант Ротте зачитал нам приказ генерал-фельдмаршала фон Клейста, в котором говорилось, что он приказывает именем Гитлера ничего не оставлять противнику при отступлении, все гражданское население угонять в тыл, крупные здания населенных пунктов и мосты взрывать, сжигать фуражный корм, скот уводить с собой или расстреливать, отравлять воду в колодцах. Ротте сказал, что мы все должны помнить об этом приказе, хотя непосредственное исполнение его возлагается на саперный батальон 97-й дивизии.

Подобно Шернеру, Клейст всячески пытался выгородить себя. Если и чинились какие-либо злодеяния, утверждал он, то это делали не войска, а СД и гестапо. Но на оккупированной войсками Клейста территории Кабардино-Балкарской АССР ни СД, ни гестапо не действовали, как подтвердил это на суде и сам Клейст. Тем не менее в этой небольшой автономной республике гитлеровцы казнили и замучили более 2000 человек, разрушили крупные предприятия, Баксан-ГЭС, элеваторы, множество жилых зданий, больниц, школ, детских учреждений. Крупный ущерб был причинен и сельскому хозяйству республики. Все это отражено в Акте республиканской Чрезвычайной комиссии, составленном на основании показаний советских граждан, проживавших на временно оккупированной территории республики, многочисленных актов государственных и общественных организаций и фотодокументов,

Председательствующий в судебном заседании огласил Акт Чрезвычайной комиссии и спросил Клейста, намерен ли он признать, что злодеяния в Кабардино-Балкарии чинили подчиненные ему воинские части, поскольку СД и гестапо там не было. Клейст решил отрицать все. Вопреки неопровержимым фактам он заявил, что никаких злодеяний на территории Кабардино-Балкарской АССР вообще не было.

Но все отрицать невозможно, бессмысленно, и Клейст это понимал.

— Я признаю свою вину, — заявил он, — только в том, что подчиненные мне войска при отступлении с территории Кавказа и Краснодарского края разрушили и подорвали все мосты, в том числе и железнодорожные, все железнодорожные вокзалы и пути, металлургические заводы. Всем войскам моей армейской группировки «А» были даны указания при отступлении уничтожать все, что может быть использовано войсками Советской Армии в войне против нас.

Итак, «соображения военной необходимости».

Клейст и Шернер придерживались двух линий в своей защите: во-первых, все злодеяния чинили СС, СД и гестапо, а Клейст и Шернер об этом не знали ничего; во-вторых, то, что было сделано войсками, вызывалось военной необходимостью. Но для Военной коллегии Верховного Суда СССР такие доводы были не новыми и не убедительными.

Как ни велика была роль специальных формирований СС, СД и полиции в осуществлении программы истребления населения и разорения оккупированных территорий, чудовищные масштабы этой преступной цели не позволяли достичь ее без помощи вермахта. Напомним, что нацистская верхушка планировала уничтожить 30 миллионов славян. Чисто военными средствами такую задачу не решить. Так были предопределены тесный союз между военным и нацистским аппаратом, базирующийся на идеологическом единстве фашистских фюреров и гитлеровских генералов, и тесная связь военных действий с военными преступлениями.

Организационная сторона этого союза была согласована еще до нападения на Советский Союз в ходе переговоров между штабом верховного главнокомандования германских вооруженных сил (ОКБ) и главным управлением имперской безопасности. Соглашение предусматривало сотрудничество военного командования с прикомандированными к армиям «айнзатцгруппами» и «айнзатцкомандами» в деле массового уничтожения советского населения.

К началу войны вермахт имел уже ряд директив о методах ведения войны против СССР.

13 мая 1941 года начальник ОКБ генерал-фельдмаршал Кейтель издал приказ под названием «Распоряжение фюрера о военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск». В нем говорилось о беспощадном уничтожении партизан. Любой офицер вермахта получал право отдать приказ о расстреле каждого советского гражданина, подозреваемого в сопротивлении германской армии. А командиру батальона разрешалось предпринимать массовые карательные акции. Военнослужащие германской армии, по существу, освобождались этим приказом от уголовной ответственности за преступления против мирного населения.

Тот же Кейтель издал 23 июля 1941 года следующий приказ:

Но самым отвратительным и преступным распоряжением, когда-либо изданным военными властями, являлся так называемый «приказ о комиссарах». Этот совершенно секретный приказ ставки Гитлера для высшего командования германской армии предписывал поголовное истребление всех захваченных в плен политработников Советской Армии.