Неотвратимое возмездие (сборник) - Страница 13

«Почему же я тогда пошел к Каледину и Корнилову? — спрашивает Савинков и сам отвечает: — Что же мне было делать: один бороться я не мог. В эсеров я не верил, потому что видел их полную растерянность, полное безволие, отсутствие мужества... А кто боролся? Да один Корнилов! И я пошел к нему».

Итак, золотопогонные генералы, опора царя, и террорист, почти цареубийца, «социалист» Савинков стали союзниками. Их сроднила общая ненависть к рабоче-крестьянской Республике. История знает примеры, когда самая отъявленная, самая махровая контрреволюция набирала своим орудием людей с революционным прошлым, с демократической репутацией. И понятно: ведь им еще могут поверить! Таким человеком был Борис Савинков, соединивший в себе умение конспиратора-заговорщика, беззастенчивость в средствах для достижения цели с революционной фразеологией и с именем врага царского самодержавия.

По заданию Донского гражданского совета Савинков нелегально едет в Петроград, а затем в Москву. Из разрозненных контрреволюционных групп и группировок, состоящих главным образом из бывших офицеров, ему удается в короткий срок создать пятитысячную тайную вооруженную организацию под названием «Народный союз защиты родины и свободы». Организация строилась Савинковым на началах полной конспирации: отделенный знал только взводного, взводный — ротного, ротный — батальонного, батальонный — полкового командира. Начальник дивизии знал четырех полковых командиров, полковой командир — четырех батальонных и т. д. Союз возглавлялся штабом. В учреждениях штаба насчитывалось до 200 человек. Имелись отделы — формирования и вербовки новых членов, иногородний, оперативный, разведки и контрразведки, террористический... Начальником штаба был полковник Перхуров. Общее руководство штабом и союзом в целом осуществлялось Савинковым. Подсудимый сетует на трудности «работы»:

— При Николае втором, — говорит он, — революционеры должны были опасаться только полиции. При большевиках мы были окружены со всех сторон.

Наряду с черносотенными монархистами в союзе было немало лиц, именовавших себя «социалистами», — меньшевиков и эсеров.

— Партийная принадлежность была для нас безразлична, — говорит Савинков. — Мы имели право сказать, что у нас нет правых и левых и что мы осуществили «священный союз» во имя любви к отечеству.

Вооруженные выступления против Советской России, убийство руководителей партии и правительства, совершение диверсионных актов — такова была тактика этого «священного союза».

— Я стоял на точке зрения, — показал Савинков, — что если я веду войну, то я веду ее всеми средствами и всеми способами. Наша организация имела в виду всевозможные способы борьбы, вплоть до террористической. Мы считали, что нужно приложить все усилия, чтобы вас свалить. Так что на этот вопрос мой ответ будет совершенно категорическим: в тактическом отношении мы допускали все средства борьбы против вас. Мы имели в виду прежде всего вооруженное восстание, но мы не отказывались и от террористических актов.

Касаясь программы союза, Савинков пояснил, что она в основном сводилась к созыву Учредительного собрания. При этом власть должна была осуществляться своего рода диктатурой.

Председательствующий. Диктатура кого?

Савинков. Это не было указано.

В зале раздается смех. Для всех присутствующих ясно, о чьей диктатуре идет речь. И наигранная наивность подсудимого никого не вводит в заблуждение.

К делу приобщены в качестве вещественных доказательств программа союза и изданные им «обращения к населению». В разделе «Присяга, приносимая при вступлении в члены организации «Народный союз защиты родины и свободы», в частности, говорилось:

Почти все документы, исходящие от имени союза, по признанию Савинкова, были написаны им самим.

Несмотря на строжайшую конспирацию, ВЧК удалось напасть на след союза. Выяснилось, что штаб, действующий под видом больницы, находится в Москве в Молочном переулке. Молниеносно проведенная чекистами операция была успешной.

— Тридцатого мая утром, — рассказывает Савинков, — меня вызвали к телефону. Спрашиваю:

— Кто говорит?

— Сарра (условное обозначение начальника штаба полковника Перхурова. — Н. П.).

— В чем дело?

— В больнице эпидемия тифа.

— Есть смертельные случаи?

— Умерли все больные.

Союз перестал существовать. Опять неудача.

Савинков признает, что в 1918 и 1921 годах руководимая им организация готовила террористический акт против В. И. Ленина. Вместе с тем какую-либо связь с Каплан, покушавшейся на жизнь В. И. Ленина, он отрицает.

Председательствующий оглашает выдержку из книжки Савинкова «Борьба с большевиками», приобщенной к делу в качестве вещественного доказательства:

— «...План этот удался только отчасти... Покушение на Ленина удалось лишь наполовину, так как Каплан, ныне расстрелянная, только ранила Ленина, но не убила».

Савинков поясняет, что эта фраза неточна, брошюра писалась наспех, фактически же он ничего не знал о готовящемся покушении и даже не был знаком с Каплан.

В 1921 году Савинков направил в Москву подполковника Свежевского с заданием убить В. И. Ленина. Свежевский был снабжен оружием, деньгами и подложными документами. Бывший начальник террористического отдела штаба Савинкова казачий полковник Гнилорыбов и сам Свежевский (оба осуждены) в своих показаниях подтвердили этот факт.

Почему же ни один из террористических актов, замышлявшихся Савинковым, не был осуществлен? Савинков так отвечает на этот вопрос:

— Ни один акт не был приведен в исполнение. Попытки слабые были. Был случай, когда Свежевский сказал, что он хочет убить Ленина. Я не верил этому Свежевскому. Он сказал: «Я еду». Я ответил: «Поезжай». Понятно, ничего из этого не вышло. Это была попытка с негодными средствами. Разве можно сделать террор при таком разложении?.. Видите ли, граждане судьи, я, старый террорист, знаю, что такое террор... На террор люди идут только тогда и только потому, когда они знают точно, что народ с ними, и именно потому, когда стоишь лицом к лицу с виселицей и когда знаешь, что своему народу послужил, то идешь. Это совершенно необходимо. Только при этих условиях может быть террор, потому что террор требует огромного напряжения душевных сил. А вот этого и нет...

Весьма ценное признание обанкротившегося контрреволюционера.

Председательствующий. Расскажите подробнее относительно восстания в Ярославле, Рыбинске и Муроме.

Савинков. Вы задаете мне вопрос, на который мне очень печально отвечать...

План вооруженных выступлений в Ярославле, Рыбинске и Муроме был принят Савинковым под прямым нажимом французского посла Нуланса в целях облегчения высадки англо-французского десанта в Архангельске и последующего продвижения его к Москве. По указанию Савинкова непосредственное руководство мятежами должны были осуществлять: в Ярославле — полковник Перхуров, в Рыбинске — полковник Бреде, в Муроме — меньшевик доктор Григорьев.

Ключом к успеху мятежа был Рыбинск, где имелось много артиллерии. Без артиллерии нельзя было рассчитывать на серьезный успех в Ярославле и Муроме. Поэтому захват Рыбинска являлся главной задачей мятежников. Именно туда для общего руководства и направился Савинков.

В ночь на 6 июля 1918 года он дает сигнал полковнику Перхурову начать выступление в Ярославле, а 8 июля, по его же распоряжению, происходят контрреволюционные выступления в Муроме и Рыбинске.

Планам Савинкова не суждено было осуществиться: в Рыбинске мятежники потерпели поражение сразу. Муром они оставили спустя сутки, а в Ярославле смогли добиться лишь временного успеха. Уже через 18 дней этот город вновь стал советским.