Неотразим и порочен - Страница 50
— Знакомы с таким?
Граф неторопливо подошел к буфету и налил себе бренди.
— Я знаком и с человеком, и с местом.
Похоже, мистер Болт был слегка разочарован тем, что граф и не думал ничего отрицать.
— Судя по всему, его смерть вас не удивила.
— Нет.
Судья некоторое время подождал, но поскольку граф и не думал что-то говорить, достал из кармана блокнот и сделал вид, что читает какие-то записи.
— У меня есть показания свидетелей о том, что несколько недель назад вы с лордом Девинтером крупно повздорили.
— Совершенно верно, — спокойно ответил Коннор.
Присмотревшись внимательно, Алекса заметила, что, несмотря на безразличный вид, граф был очень напряжен. Хищник, готовый к прыжку. Ирландский Волкодав — опасный зверь.
Болт мог быть человеком ограниченным, но дураком он точно не был.
Как и не был слепым. Комья грязи, прилипшие к ботинкам графа, и небольшая дырка на панталонах говорили о том, что он не весь вечер провел на балу. Значит, у судьи имелись все основания заподозрить худшее.
— Также мне известно, что этот человек выиграл у вас крупную сумму денег. Очень крупную.
Коннор поднес бокал к губам и пригубил крепкий напиток.
— Ну, это зависит от того, что вы считаете крупной суммой.
Грубое напоминание о разнице в их социальном положении не осталось незамеченным. Судья прищурился, у него нервно задергалась щека.
«Зачем он так? — Алекса всерьез забеспокоилась. — Коннору совершенно не нужен еще один враг».
— Интересно, почему вас называют Ирландским Волкодавом? — спросил Болт.
— Вероятно, потому, что у меня не слишком мирный темперамент.
Придя в замешательство от такой наглости, Болт несколько секунд молчал.
— Где вы были прошлой ночью?
— Он… — начала Алекса, но Коннор оборвал ее.
— Дома меня не было.
Болт даже не взглянул на Алексу.
— Эта женщина ваша жена?
— Да. — Коннор поставил бокал и медленно проговорил. — Эта леди моя супруга.
Предостережение было достаточно очевидным, чтобы судья пошел на попятную.
— Вы были вместе… милорд?
— Мы были у леди Хэллибертон. Уверен, вы без труда найдете несколько десятков свидетелей, которые подтвердят это.
— А после этого?
Граф усмехнулся:
— Вы раньше работали в Мейфэре?
— Много раз.
— Тогда, полагаю, вы знакомы с привычками высшего общества.
— Разумеется. — Это было сказано с презрением. — Судя по моему опыту, титулованные господа заносчивы и самонадеянны, — негромко пробормотал он. — Они занимаются всякого рода предосудительной деятельностью, считая, что им все дозволено. А моя работа заключается в том, чтобы никто, будь это даже пэр королевства, не ушел от наказания за убийство.
Алекса прикусила губу. Этот человек жаждал крови.
— Кто-нибудь может подтвердить, где вы находились после того, как оставили жену?
Коннор сохранял полную невозмутимость.
— Во всяком случае, я никого не намерен вам называть.
Судья отвернулся, явно чувствуя себя неуютно под пронзительным взглядом графа, и откашлялся.
— Думаю, пока все. — Он открыл чистую страницу и нацарапал несколько слов. — Но я должен попросить вас некоторое время оставаться в городе, сэр. Уверен, у меня появятся вопросы в процессе расследования.
— Но в чем вы обвиняете моего мужа? — возмущенно спросила Алекса.
— Ни в чем. — Мировой судья захлопнул блокнот. — Пока ни в чем.
— Новость о вашей свадьбе оказалась для нас большим сюрпризом, дорогая леди Киллингуорт. Граф всегда… избегал общества. — Леди Хоторн сделала глоток чаю. — Поскольку он никогда не посещал светские мероприятия, я и не знала, что вы знакомы.
Алекса постаралась не заметить, как обменялись понимающими взглядами другие дамы, сидевшие на софе. У нее были причины отправиться с утренними визитами вместе с тетей, поэтому она ожидала провокационных вопросов. К счастью, Камерон помог ей соединить причудливый набор полуправд в связную историю, которая должна была выдержать подобное испытание.
— Киллингуорт и мой брат Себастьян давно знакомы, — невозмутимо ответила она. — Вместе участвовали в Пиренейской кампании.
Леди Лонгуэлл подалась вперед.
— Значит, вы давно привязаны друг к другу.
— Можно и так сказать.
Алекса отщипнула крошечный кусочек печенья. Она утолит голод дам, жаждущих узнать свежие слухи, чтобы, в свою очередь, пересказать их своим приятельницам, поскольку сама хотела раздобыть кое-какую информацию.
— Как романтично! У вас, несомненно, были причины держать свои отношения в тайне, — сказала баронесса, обладательница очень худого лица с резкими острыми чертами и такого же резкого голоса. — Мы все были разочарованы — ведь церемония прошла не в Лондоне, а собор Святого Георгия на Ганновер-сквер — прекрасное место для пристойной свадьбы.
— Вы совершенно правы. Но слабое здоровье моего отца потребовало срочной поездки на север, — ответила Алекса. — Учитывая обстоятельства, мы решили, что лучше обойтись без долгой помолвки и сложных церемоний.
Леди Хоторн кивнула:
— Как я вас понимаю, дорогая. Если уж вам удалось довести такого красивого и норовистого зверя до нужной кондиции, надо было тащить его к алтарю без задержки. — Она одарила гостью сахарной улыбкой. — Это была скромная церемония?
— Очень скромная. Мы предпочитаем тихую спокойную жизнь.
— Говорят, исправившиеся распутники становятся самыми лучшими мужьями, — не без зависти проговорила леди Лонгуэлл.
— Если он исправился, — фыркнула баронесса и отвернулась, чтобы любезно поприветствовать новых гостей.
Алекса с трудом удержалась от резкого ответа. К ее радости, неловкая пауза длилась недолго. Уже через минуту кто-то упомянул о последней записи в книге заключенных пари «Уайтса», и леди принялись увлеченно обсуждать новую тему.
Быстро оглядев комнату, Алекса постаралась успокоиться. Визит мирового судьи внес в ее первоначальный план поправку на срочность. Похоже, нападения на Коннора стали более хитроумными и решительными. Карточное шулерство и пули оказались бессильными. Теперь неведомый враг вознамерился затянуть петлю на шее графа.
Коннор заверил ее, что не имеет отношения к убийству, но улики были против него, тем более что он категорически отказался сообщить даже ей, где был накануне ночью. Алексе и думать не хотелось о причинах его молчания.
Но как она могла не думать? В ее браке и без того было достаточно неопределенностей. А теперь к ним добавился постоянный страх, что ее мужа в любой момент могут пырнуть ножом в темном переулке или увезти в Ньюгейт.
Поскольку Волкодав не подпускал ее к своим делам, у Алексы оставался только один выход: взять все в свои руки.
Отставив чашку, Алекса встала и принялась бродить по заполненной людьми гостиной, надеясь, что ее план сработает. Если кто-то и мог полить грязью одного из трех джентльменов, названных Камероном, то это вдовствующая графиня Кенилстон, злобная сплетница, знавшая все обо всех.
Поговаривали, что леди Кенилстон никогда не упускает возможности полакомиться лимонными тарталетками, которые подавали здесь по средам. Заметив графиню, устроившуюся у камина, Алекса направилась к ней.
Очень скоро она могла с удовлетворением отметить, что ее усилия вознаграждены сполна. Несколько осторожных вопросов — и графиня выплеснула на нее поток информации обо всех трех джентльменах. Один из них теперь представлялся Алексе самым подозрительным. Но как бы ей ни хотелось узнать о нем больше, продолжать расспросы она не решалась. Слишком сильное любопытство, проявленное к сэру Джервезу, могло привлечь внимание, а она намеревалась соблюдать осторожность.
Желая немного побыть в одиночестве, чтобы обдумать услышанное, Алекса отошла от гостей и сделала вид, что рассматривает гравюры с изображением неких экзотических животных, висевшие у дверей в сад. Если это правда, что баронет недавно мошенническим путем лишил состояния молодого шотландского аристократа, он вполне мог пожелать убрать с дороги такого опытного игрока, как Киллингуорт.