Неотразим и порочен - Страница 3

— Почему бы и нет? — ответил он.

Его слова звучали невнятно, хотя в действительности Коннор Линсли, граф Киллингуорт, был абсолютно трезв и производил в уме тщательные подсчеты.

Превратив в драматическое шоу процесс бросания последней смятой купюры в центр стола, Коннор скосил глаза на руки соперника.

«Проклятие».

Весь вечер он внимательно следил за тем, как капитан Шарп, называвший себя Девинтером, мошенничает. Но хотя графу были хорошо знакомы все существующие в карточной игре уловки, он не сумел заметить ни одного трюка.

«Черт! Черт! Лучше бы мне в самом ближайшем будущем понять, как это ему удается», — подумал Коннор. Он уже проиграл неприлично крупную сумму. Не такую, чтобы полностью опустошить кошелек, но все же достаточно большую, чтобы сделать ближайшие месяцы весьма неприятными, тем более что его обычные расходы, неизбежные для поддержания привычного уровня жизни, были весьма велики.

Свечи, в последний раз мигнув, погасли, и в комнате воцарился полумрак. Граф, которого в определенных кругах называли Ирландским Волкодавом, подвинулся в кресле, чтобы лучше видеть руки соперника. Но, хотя он со всем вниманием следил за пальцами Шарпа, его манжетами и рукавами, все же не мог понять, каким образом тот умудряется жульничать. Получалось, что его нагло обманывали, а он ничего не мог предпринять.

Такова была печальная реальность. Являясь собственником «Волчьего логова», одного из самых знаменитых игорных домов и борделей Лондона, граф был слишком хорошо знаком с играми, чтобы не распознать мошенничество. К тому же он сам был отличным игроком и никогда не проигрывал так много партий подряд. Факт его владения этим деловым предприятием хранился в секрете, но его умение играть было широко известно, и соответствующие доходы регулярно заносились в его бухгалтерские книги.

Однако сегодня, как он ни старался, ничего не складывалось.

— Еще карты? — поинтересовался Девинтер, сбросив две карты.

Граф позволил себе улыбнуться:

— Одну.

Ему нужна была девятка или меньшая карта любой масти, чтобы получить выигрышную последовательность. Почему ему не улыбается удача? Следует отметить, что эта капризная дама еще никогда не отворачивалась от него на столь длительный срок. Конечно, всем известно, что дамы знамениты своим непостоянством, но…

Он взял карту.

Дама червей.

Сукин сын. В последнее время дамы, особенно высокородные, приносят одни только неприятности. Интересно — почему?

Экипаж миновал еще один шлагбаум на Лондонской дороге, а Алекса продолжала размышлять, какую цену ей предстоит заплатить за это спонтанное решение.

Еще несколько месяцев назад она вела в высшей степени упорядоченную жизнь. Ее спокойное существование определялось неизменным ритмом повседневных обязанностей в родовом поместье.

А теперь?

Неожиданно для самой себя она совершила два безумных импульсивных поступка — один за другим.

Впрочем, первый был вполне понятным. Ее младший брат, ведя богемную жизнь, постепенно оказался среди подонков лондонского общества и вполне мог окончить свои дни с перерезанным горлом в придорожной канаве, если бы она со всех ног не бросилась из Йоркшира в Лондон, чтобы предупредить об опасности старшего брата.

Алекса прикусила губу, вспомнив, как впервые ощутила вкус опасности. И первый поцелуй. От одного из самых известных лондонских повес.

Годами она втайне мечтала о таком приключении.

Тогда почему она ощущает тревогу? И почему у нее так кружится голова?

Увидев в стекле, исчерченном косыми полосами дождя, свое размытое отражение, Алекса вздохнула. «Я знаю, что должна быть счастлива, — подумала она, — но я несчастна». Хорошо бы это как-нибудь объяснить. «Я счастлива, мне очень повезло — ведь отец предоставил мне свободу и позволил заниматься тем, что мне интересно, — мысленно сообщила Алекса своему внутреннему голосу. — Подумать только, как много часов я провела, изучая математику и сельское хозяйство, а не за шитьем и музыкой».

Внутренний голос с ней не согласился, и его слова не смогли заглушить капли дождя, барабанившие по крыше экипажа. «Вот именно. Ты посвящаешь все свое время работе и совсем не встречаешься с обществом, даже местным».

Это правда. Мода и легкий флирт — что может быть скучнее? Да и все знакомые джентльмены глупы и скучны.

Пресны, как вареный овес.

Иногда ее жизнь в Бектон-Мэноре начинала казаться ей такой же, появлялось желание изведать нечто необычное, испытать новые острые ощущения…

Испытала. Однажды.

Любящая семья, размеренное существование, определенная независимость. И, чтобы заполнить пустоту между наступлением темноты и рассветом, незабываемые воспоминания о поцелуе знаменитого распутника. Чего еще желать юной леди двадцати двух лет от роду?

Себастьян был потрясен, когда она заявила, что принимает давнее приглашение тетки приехать в Лондон на сезон. Удивление постепенно сменилось скептицизмом, и он выразил сомнение в том, что ей понравится кружиться в водоворотах лондонского высшего общества.

Вопрос — какого черта? — так и оставшийся невысказанным, тем не менее задел за живое. Мысленно поморщившись, Алекса признала, что ее поведение, особенно в последнее время, едва ли могло служить примером для подражания. Она была слишком своевольной и упрямой, иными словами, вела себя совершенно не так, как приличествует юной леди.

Тем не менее, должно быть, под влиянием своей молодой жены, Себастьян оставил собственные сомнения при себе. Тете Аделаиде было отправлено письмо; сундуки упакованы, экипаж подготовлен.

Алекса закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, прислушиваясь к звукам быстро двигающегося экипажа. С каждой минутой она была все ближе к Лондону, к миру светского лоска и приличий, веселья и блеска. Однако биение собственного сердца заглушало все остальные звуки.

Не совершила ли она ужасную ошибку?

Глаза Девинтера торжествующе блестели, когда он придвигал к себе изрядную груду банкнот.

— Похоже, у пса больше ничего не осталось — только голая кость.

Его слова были встречены громким смехом четырех молодых людей, явившихся вместе с ним.

Коннор проигнорировал явную попытку вывести его из себя. Он пережил несколько жестоких военных компаний в Пиренеях и научился держать себя в руках. Кроме того, он доверял своей интуиции, которая предупреждала, что спутники Девинтера — опытные профессионалы, скорее всего наемники, готовые к бою.

Он слегка приподнял уголки губ в улыбке. Что ж, явные провокации иногда бывают даже забавными, но сегодня Коннор слишком много потерял.

Большинство людей старались вовремя убраться с его дороги, чтобы не познакомиться с челюстями Ирландского Волкодава, но Девинтер, похоже, сам добивался, чтобы ему вцепились в горло. Интересно — почему?

— Бренди для меня и моих друзей, — громко приказал Девинтер. — Возможно, я даже налью глоточек его сиятельству, прежде чем он уползет в угол с поджатым хвостом.

Коннор кивнул двум коренастым охранникам, замершим у двери. Шотландец и мулат в свое время были наняты именно за мускулы, хотя у него на службе им довольно редко приходилось их применять.

Факт, что граф являлся владельцем заведения, тщательно скрывался. Его ежедневное, точнее еженощное, присутствие в клубе объяснялось легко — был пущен слух, что на этот счет существует договоренность с владельцем. Этот слух в отличие от множества других, касающихся его дел, по большому счету был правдой. Люди верили, что Волкодав находится в логове для привлечения клиентов и повышения интереса к игре. Присутствие знаменитого повесы и игрока всегда хорошо сказывается на подобном бизнесе.

Заметив сигнал Коннора, мулат выскользнул из комнаты и почти сразу вернулся с симпатичной девушкой, несущей стаканы и бутылку.

— Это мне тоже нравится.

Девинтер перешел от слов к делу. Он схватил девушку за руку, запустил руку в вырез ее платья и обнажил грудь.