Неотмазанные. Они умирали первыми - Страница 15

Шилов в сердцах со всего размаху двинул по железным перилам кулаком, они жалобно задребезжали, заходили ходуном.

— Обидно! Конец командировки! И на тебе! Подарочек! Падлы черножопые! Если бы не «вертушки» и не Уральский СОБР, подоспевшие на выручку из Ножай-Юрта, полегла бы вся колонна. Вот, и нас не миновала беда. Постигла незавидная участь «калачевской» и «софринской» бригад. Угодили, таки, в засаду басаевских головорезов. Не обошла смертушка стороной пацанов-дембелей. Не пожалела. Лучше бы они на заставе в горах продолжали замерзать сверх срока, так нет же, дождались на свою головушку плановой замены. Выкосила мерзкая старуха почти всех безжалостной косой по дороге домой.

— Эх, Николай! Коля! Что я теперь, Ленке скажу? — Шилов шмыгнув носом, снова со всего маха двинул кулаком по перилам.

— Как я в ее серые глаза посмотрю?

Дверь распахнулась настежь, двое санитаров, задевая дверные косяки, выносили покрытые рваной окровавленной простыней носилки. Капитан посторонился, пропуская их. С носилок свешивалась закопченная рука убитого с ободранными в кровь пальцами. На указательном тускло поблескивала серебряная печатка с изображением боксерской перчатки. За ношение этого кольца он неоднократно гонял сержанта Широкова в наряды.

Вечер. Военный городок. Лена, жена капитана Шилова, после новостей по РТР погладив детское белье и уложив детей спать, вновь включила телевизор. В программе «Время» шел репортаж из Чечни, который вел репортер Александр Сладков. Показывали генерала Трошина, который заявлял, что боевики наголову разбиты, что контртеррористическая операция закончена. Что остались мелкие группки бандитов, которые попрятались по пещерам.

Потом показали Ястребова, который, хмуря лоб, рассказывал об успехах ОГВ.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Лена подбежала и в волнении подняла трубку. Звонила подруга, Сафронова Людмила, жена комбата.

— Леночка, милая! Здравствуй! Как у тебя дела? Как детишки? У меня хорошая новость, дорогушка! Только что, звонил Максим. Говорит, что у них все хорошо, спокойно. Так что, не волнуйся! Ты, кстати, смотрела сегодня программу «Время»?

— Да, только что! Ястребов говорит, что контртеррористическая операция уже практически завершена. Боевиков жалкая горстка осталась. Но я все равно страшно переживаю.

— Макс, такой веселый! Все шутит, ты же его знаешь! Привет передает от твоего Миши! Так, что не волнуйся, голубушка!

После телефонного разговора Лена прошла в детскую. Поправила одеяло у Сережки, поцеловала спящую Натальюшку в макушку. Подошла к окну. За окном горели уличные фонари, медленно падал редкий пушистый снег.

Вчера она была в церкви. Огоньки горящих свечей сквозь навернувшиеся на глаза слезы казались светлыми расплывчатыми пятнами. Через витражи окон косо падали длинные узкие лучи света, которые словно живые играли в полумраке храма. Среди молящихся было немало молодых лиц. Вот тонкая женская рука поставила потрескивающую горящую свечку. Лена узнала впереди стоящую молодую женщину, это была несчастная Таня Бутакова, муж которой пропал в Чечне без вести. Чуть дальше, с другой стороны — две женщины в трауре. Рядом с ними боевые друзья убитого. Звучали слова молитвы по погибшим воинам:

— Молим Тя, Преблагий Господи, помяни во Царствии Твоем православных воинов на брани убиенных и приими их в небесный чертог Твой, яко мучеников изъязвленных, обагренных своею кровию, яко пострадавших за Святую Церковь Твою и за Отечество, еже благословил еси, яко достояние Свое…

Утром Шилова вызвали к «батяне». У командирской палатки стоял незнакомый «уазик» без левой фары и помятой крышей, изрядно помеченный пулями, рядом с ним курили капитан Карасик и четверо рослых молодых чеченцев, увешанных оружием. Ротный с недобрым предчувствием нырнул в палатку. Кроме полковника Кучеренко там находились: майор Сафронов, капитан Дудаков и какие-то, судя по поведению «бати», важные чеченцы.

— Шилов, знакомься! Командир спецназа Рустам Исмаилов! Его правая рука — майор Лечи Нурмухаммедов.

Гости поднялись из-за стола и крепко пожали капитану руку. Шилов почувствовал в своей ладони узкую сильную ладонь. У командира спецназовцев на кисти не было двух пальцев. Он был среднего роста, в крепко сбитом теле чувствовалась какая-то несгибаемая сила. Взгляд был прожигающий, из-под черных бровей, одну из которых рассекал уродливый шрам. У его бородатого помощника, в отличие от шефа, было открытое молодое лицо со смеющимися карими глазами.

— Рустам со своими ребятами будет выдавливать, — полковник ткнул огрызком красного карандаша в карту. — этих тварей из ущелья, вот отсюда. Видишь? Лучше места не придумать. Наша же задача, встретить их вот здесь, на выходе к селу, у излучины реки.

После чая чеченцы попрощались и уехали.

— Прям, головорезы какие-то с большой дороги! Настоящие абреки! Где ты их откопал, Владимир Захарович? — полюбопытствовал капитан Дудаков.

— Из штаба привез. Казанец рекомендовал. Отличные, кстати, парни! А главное, надежные! У них счеты с боевиками! Большая кровь между ними! — Кучеренко, аккуратно сложив карту, засунул ее в планшетку. — Этот Рустам очень крутой парень, огонь и воду прошел. Еще в Афгане воевал вместе с Русланом Аушевым. Потом в оппозиции к Джохару состоял. Участвовал в штурме президентского дворца в Грозном. В каких только переделках не был. Видал, у него взгляд какой. Глаз-то стеклянный. Потерял его при подрыве бронемашины, буквально по кусочкам тогда парня собирали. Весь латанный-перелатанный. Живого места на нем не было. Сильный мужик. Другой бы на его месте, уж давно скис. В этом же, энергии хоть отбавляй, на десятерых хватит.

— То-то я гляжу, буравит меня словно каленым железом насквозь прожигает, — вновь отозвался Дудаков. — Аж, не по себе стало.

— Не завидую никому из «вахов», если попадутся на пути Рустама. Точно придет хана! Не пощадит! Кровная месть! Полрода, дудаевцы-сволочи, у него уничтожили.

— И чего мы полезли в их чертовы разборки? — сказал майор Сафронов, потирая небритую щеку. — Пусть бы крошили, резали друг друга.

— Максим, помнишь, в 1996-ом Грозный сдали боевикам?

— Еще бы не помнить тот «черный август»! Как нас умыли? Политики херовы!

— Так Исмаилов, тогда несколько дней с «ментами» и нашими ребятами из «Вымпела» осаду сдерживал в «фээсбэшной» общаге. Чудом тогда мужики вырвались, до последнего надеялись, что помощь придет. Не пришла! А те из «ментов», что поверили обещаниям полевого командира Гелаева и вышли, были зверски убиты боевиками.

— Предали, сволочи! Ребята кровью умылись, заплатили головой из-за столичных выродков, — закипел побагровевший Дудаков, сжимая кулаки.

— Ну, ладно, ладно, Алексей, чего старое ворошить! Наше с тобой дело приказы выполнять! Извините, мужики, у нас тут разговор с Михаилом серьезный предстоит.

Сафронов и разраженный Дудаков вышли.

— Миша, садись, — с хмурым лицом куривший полковник Кучеренко, кивнул на топчан. — Закуривай.

Шилов присел рядом, вытряхнул из предложенной пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, прикурил.

— Значит, завтра отбываем домой? Дудакову хозяйство сдал?

— Да, все нормально. Дмитрич остался доволен.

— Ну, и славненько. Но Сафронову и Дудакову, я чувствую, будет посложнее, чем нам.

— Да, Владимир Захарыч, жизня здесь не покажется сахаром. Холода на носу.

Разговор явно не клеился. Офицеры, молча, курили. Каждый думал о своем. Шилов внутренне догадывался, по какой причине его вызвал Кучеренко, но боялся об этом даже и думать. Полковник же не знал, как бы лучше подойти к столь неприятной для него мисссии.

— Миша, я тебя вот за чем позвал. Вот, держи. Это Николая, — подполковник, не поднимая взгляда, протянул капитану руку и разжал кулак.

На широкой как лопата ладони Кучеренко тускло поблескивали «командирские» часы. Шилов сразу узнал знакомый циферблат. Лена подарила одинаковые часы ему и своему брату на 23-е февраля в прошлом году.