Неотмазанные. Они умирали первыми - Страница 12

Сбоку от Любимцева — Игорь Калиниченко или просто «Калина». Он из Иркутска. Из «тигров», забайкальских «вованов». Уперевшись в лежащую шину ногами словно жокей, он трясется вместе с остальными, усиленно массируя «пятую точку», поблескивая на солнце черными очками. Как и сосед вооружен до зубов. Хотя, если с таким встретишься на узкой тропе лицом к лицу, считай уже, никуда не денешься. Разделает так, что мама родная не узнает. Ему даже оружия для этого не понадобится. Он, когда-то, еще до армии, несколько лет занимался у какого-то китайца, мастера ушу, стилем «ба-гуа цюань». В те времена, как сейчас помню, появилась целая серия фильмов с Брюс Ли и Джеки Чаном, мода на всякие восточные единоборства захлестнула всю страну; секции и клубы по ушу и карате появлялись как грибы после дождя. Показывал нам как-то на досуге он свои финты с концентрацией силы, с силовым дыханием. По его росту и поджарой фигуре не скажешь, что этот дохляк способен отоварить по полной программе и в бараний рог согнуть. Поэтому его в начале даже и всерьез никто из моих здоровяков не воспринимал, пока дело до драки не дошло. Не помню уж, чего не поделили. Это еще в Тоцком приключилось. В один миг ученик Фэнчуня накостылял дюжине парней. Они и глазом моргнуть не успели, не то, что чихнуть. Потом пытался некоторых заинтересовавшихся учить гимнастике «тайцзицюань» и боевым стойкам. Всяким там: «дракон убирает хвост», «белая змея показывает жало», «свирепый тигр вырвался из пещеры». Смех один, да и только. Как гуси они медленно бродили по двору будто привидения, с отрешенными лицами плавно водя вокруг руками, сопели через нос, отрабатывая нижнее дыхание, концентрируя внимание в точке «дяньтянь», что ниже пупка на два «цуня». А он все болтал им про энергию «ци», про какие-то там «чакры», которые открываются после долгих упорных тренировок. Что у человека при этом выявляются скрытые сверхспособности организма. Нет, я думаю, эти экзотические штучки, всякие «цигуны», «цюани», «яни», «тяни», «хвосты драконов» и прочая восточная премудрость не для нас, не для белых людей.

«Калину» зауважали еще больше после случая со снайпером. Потерь в отряде почти не было. Бог пока миловал! Тьфу! Тьфу! Если не считать нелепого ранения Морозова. Случилось это в начале командировки, пуля угодила в плечо сержанту. Ночью, балда, не выдержал, закурил «на часах», и какая-то сука тут же поймала его в прицел. На следующий день снова выстрел, пуля тренькнула рядом с башкой Науменко, чистившего оружие у окна. Бедняга целую неделю в себя не мог прийти. Стреляли явно из сильно разрушенного здания «пожарки», что в конце улицы, со второго этажа. Паники старались не поднимать. Отрядил пяток братишек пошустрее, они скрытно и быстро окольными путями пробрались к оному месту. Тут Калиниченко и показал свои скрытые способности, нутром вычислил, где может находиться вражина. Остановив жестом ребят, он словно ласка неслышно скользнул вдоль стены по битому кирпичу, через который пробивались островками лопухи да пырей; нырнул в проем и замер под щербатым выступом у закопченной амбразуры окна. Услышав шорох и приглушенные голоса, отстегнул чеку и баскетбольным крюком забросил «феньку» внутрь. Взрыв. Садануло тогда по перепонкам крепко. Неожиданно из боковой щели вместе с облаком пыли вылетел весь в крови перепуганный насмерть парень с квадратными глазами, его «Калина» тут же вырубил молниеносным ударом подъема в голову. Обыскали «потроха вонючего». Ничего при нем крамольного не нашли, кроме «синяка» на правом плече. А за стеной обнаружили мертвого снайпера. Потом Игорек здорово переживал, что не взял ту гниду живьем. Двенадцать зарубок было у гада на прикладе винтовки. Двенадцать жизней наших ребят.

Ближе к кабине расположился стройный розовощекий красавец Меркулов, вечно недовольный всем тип, с бегающими карими глазами. Была у младшего сержанта одна нехорошая черта: тырить все, что плохо лежит. Мародер он был отпетый. Если б не Вишняков, плакали бы «вахи» горючими слезами, оплакивая свое добро. Ему бы служить в средние века, когда полководцы давали своим солдатам три дня на разграбление захваченных городов. Уж тогда бы он постарался на славу. Пришлось Александру прилично попотеть с подшефным. Одних только нравоучительных бесед было проведено, наверное, не менее трех. А уж потом Вишняков воспитывал уже своим проверенным способом, крепким кулаком. Чтобы в следующий раз неповадно было, навешал пи…дюлей сверх меры, вырабатывая устойчивый условный рефлекс.

Напротив нашего красавца клюет носом, вздрагивая, невыспавшийся после ночного наряда «Боливар», Вася Светлов. Невысокий жилистый парень с уродливым белым шрамом через лоб. Служил в московском погранотряде в Таджикистане, воевал с бандами наркокурьеров и прочей сволочью. Насмотрелся на гражданскую войну, на резню, во как, выше крыши! На толпы несчастных беженцев. То в Афган прут сплошной галдящей стеной с сопливыми чумазыми ребятишками, то оттуда голодные оборванные пытаются возвернуться. А прозвали его за выносливость и недюжинную силу, потому что двужильный как Боливар, что «не вынесет двоих».

— Считай, по-нашему мы выпили немного! Не вру, ей-богу!

Скажи, Серега! — обернувшись и дружески хлопнув по плечу Полякова, пропел радист Мартыненко.

— Отстань! — отмахнулся хмурый Сергей, недовольно мотнув головой.

— Вы не глядите, что Сережа все кивает, — продолжал неугомонный радист. — Он соображает, все понимает! А что молчит — так это от волнения, от осознанья и просветленья…

Алешка Мартыненко, самый молодой из команды, необстрелянный. Отслужил в Чите во «внутренних», потом вернулся домой в Тольятти, устроился на ВАЗ. Все складывалось прекрасно, хорошая работа, приличный заработок, учиться поступил на заочный. На следующий год летом поехал с компанией друзей-туристов на Грушинский фестиваль, песни послушать, людей посмотреть, себя показать. Там все и случилось. Познакомился с красивой веселой девушкой, вместе на «горе» фонариками светили, если прозвучавшая песня нравилась. Влюбился без памяти. Женился. Теперь локти кусает. Любимая оказалась распоследней шлюхой, каких свет не видывал. Ее, говорит, в Самаре каждая шавка знала. Одним словом, гулянками, пьянками и прочими фортелями довела парня до «края», руки уж собрался на себя наложить от страшного позора и загубленной любви. Мать и друзья советовали сменить обстановку, уехать куда-нибудь на время, пока не уляжется нервный срыв, и не зарубцуется душевная рана. А тут, на тебе, набор контрактников в Чечню…

Зажмурившись от лучей солнца, мелькавших словно вспышки стробоскопа в просветах между деревьями, ослепленный Вишняков опустил голову и уставился в пол кузова. Он никогда не садился в кабину, где висело неподвижное пыльное облако, хоть топор вешай, а предпочитал трястись со всеми в кузове. Так как задыхался, будто астматик, будто повешенный, будто рыба на берегу. Да и в железной коробке он чувствовал себя неуютно как в мышеловке. Поэтому всегда уступал свое место рядом с Витькой Мухомором кому-нибудь из подчиненных. Витек — тертый калач. Афган прошел: «наливники» гонял до Герата. Дважды горел, левая сторона лица обезображена. На перевале Саланг зимой в туннеле, забитом военной техникой, чуть богу душу не отдал. Еще б немного — задохнулся. Неряха страшный, вечно чумазый как трубочист; но машину, надо отдать ему должное, держит в идеальном состоянии. Лихачит, конечно, этого не отнимешь, характер такой, неукротимый как у мустанга. Какой русский не любит быстрой езды?

Частенько приходится «контачить» с аборигенами. Как-то в разговоре один из местных «чехов» обозвал Вишнякова жестоким ястребом. Как он тогда взвился. Да, они ястребы. Безжалостные ястребы. И будут ими, пока всякая мразь убивает, калечит и глумится над русским населением. Издевается над немощными стариками, насилует беззащитных женщин, детей лишает детства, превращая в бездомных сирот. Они ястребы для всякой сволочи, которая за все ответит: за кровь, за слезы, за рабство. Пощады от них не жди. Они — ястребы.

Впереди с бойцами на броне пылили «бэтээры», лихо виляя, словно болиды «Формулы-1» на гоночной трассе, объезжая колдобины и ямы. «Урал» трясло и подбрасывало на разбитом, испещренном рытвинами словно оспой, асфальте. У сидящих напротив бойцов белесые соляные разводы под мышками. От едкого пота пощипывает глаза. Вишняков лизнул языком блестящую на солнце тыльную сторону ладони. Привкус соли.