Неостывший лед (СИ) - Страница 7

— Ничего, через два месяца тоже постареешь, — приободрила я друга.

— Давайте к столу! — проговорил незаметно подошедший Экберт. — Может, вам трости дать, а то вдруг не дойдете?

На нем была кипельно белая рубашка, которая так хорошо смотрелась на загорелом теле. Что и говорить, мой брат — красавчик. Жаль, что он еще не нашел девушку, которой мог бы предложить всего себя.

— Мы не дойдем, а добежим! Кто первый — тому два куска пирога! — воскликнула я и стартовала раньше других.

Мы вбежали в дом почти одновременно. Экберт, видимо, недостаточно устал на работе, потому что сумел обогнать всех нас и первым появился на пороге гостиной. Смеясь, мы сели за стол и накинулись на еду, словно стая голодных волков. А накинуться было на что, потому что с самого утра мы с мамой кудесничали на кухне. На столе был овощной салат, заправленный вкуснейшим соусом по старинному рецепту, бутерброды с нежнейшим сыром и свежеприготовленной бужениной, запеканка из сладкого батата с тыквой и обжаренная до золотистой корочки курица. Все было так вкусно, что наше настроение стало еще более веселым, и наши шутки звучали все громче. Мама с улыбкой наблюдала такое оживление. Последний раз наш небольшой дом наполнялся таким весельем, когда Экберту исполнилось восемнадцать. Тогда с нами был еще папа. Я вдруг осознала, что с отъезда папы я больше не качалась на деревянных качелях до сегодняшнего дня, потому что он покинул нас, потому что я больше не видела его улыбки.

В конце ужина мама принесла яблочный пирог. Я на правах хозяйки разрезала его на ровные части. Экберт сразу получил заслуженные два куска, как самый быстрый среди нас. Пирог был восхитительным. Мама готовила его на каждый семейный праздник, и я все свое детство ждала, когда же наша гостиная наполнится ароматом яблок и корицы. Эти ароматы по праву я считаю лучшими и сейчас.

— Элевиса, это был чудесный пирог, — подытожила Рената, когда все вышли из-за стола. — Да и вообще все было очень вкусно, настоящий праздник живота!

— Рада, что вам понравилось, ребятки!

— Не то слово, мама! — подтвердил Экберт, а следом за ним и мы все.

— Но знаете, для полного счастья нам не хватает одного… — сказал Рой таким просящим тоном, что я уставилась на него, не понимая к чему он ведет. — Отпустите сегодня Лео с нами прогуляться до речки. Мы за ней присмотрим…

Вот это настоящий друг! Я с благодарностью посмотрела на Роя, а потом на маму, уже с молящим взглядом.

— Мама, пожалуйста! Экберт с нами тоже пойдет…

— Я? — переспросил брат, и получил легкий удар локтем в бок от меня. — Ах, да! Я пойду тоже.

— Ну хорошо. В честь дня рождения, — согласилась мама со всеми. — Только, Лео, возвратиться нужно до темноты. И завтра ты опять под замком.

— Спасибо, мамочка!

Я быстро обняла ее и, взяв за руку Роя, моего освободителя, направилась к двери, боясь, что мама может передумать. Только подходя к реке, искрящейся бликами предзакатного солнца, я поняла, что никто не в силах сдержать мою неуемную жажду жизни. В моей комнате, за запертой дверью она поддерживалась книгами и видом из окна, а здесь, посреди чудесной поляны, она насыщалась открытым пространством, новыми запахами и звуками. Где-то в кустах алого шиповника пели птицы, а в изумрудной траве стрекотали кузнечики и жужжали пчелы. Как же я любила эти звуки все свое детство, как часто мы с Экбертом ходили сюда купаться. Именно он научил меня плавать и нырять, и теперь я не боялась темной глубины воды.

— Девочки направо, мальчики налево, — скомандовала Рената и первая начала пробираться обходить кусты шиповника в нужную сторону.

— До встречи в реке! — крикнул Рой, заходя за раскидистую желтую иву.

Я поспешила за Ренатой, которая уже проворно скидывала с себя платье на землю.

— Похоже, я сейчас буду первой!

Моя подруга побежала по воде, но брызги с левой стороны, означали, что Рената была уже второй. Экберт, ловко поднырнув у берега, через несколько секунд очутился в середине реки.

— Так нечестно! — услышала я слова Ренаты и засмеялась.

Я запуталась в подаренном мамой платье и тщетно пыталась выбраться из него. От этого было еще забавнее.

— Лео, ты последняя!

Ну, Рой, погоди! Я никогда не была последней. Но и правда, когда я была только по колено в воде, ребята уже вовсю плескались и ныряли. Чтобы не показать, как меня это задело, я, пройдя еще несколько метров, нырнула и вынырнула только у противоположного берега. Откинувшись на спину, я доверилась реке, и та держала меня на своей поверхности. По небу плыли пушистые облака. Одно из них напоминало дракона, по размеру сопоставимого с теми, кто существовал до генетического эксперимента северян.

— Как ты так быстро плаваешь? — спросил Рой, выныривая рядом со мной.

Его дыхание было сбивчивым и тяжелым. Я лишь пожала плечами и попробовала достать пальцами ног до дна. Мне это удалось, только приходилось стоять на цыпочках. Оглянувшись назад, я увидела, как Экберт и Рената уже выходили на берег.

— Помнишь, как мы здесь играли в камешки? — Голос Роя был почему-то грустным.

— Глупая была игра.

— Нет, хорошая. Мне нравилась. — Рой придвинулся ко мне, и я смотрела, как оранжевое солнце играет в его кудрявых волосах. — Я всегда выбирал для тебя самые красивые и особой формы камни. Чтобы ты их точно нашла.

— А я самые неприметные, чтобы ты их не нашел, — улыбнулась я, вспоминая, как часто я выигрывала в этой игре.

Мы бросали камни в реку и ныряли за ними. В выигрыше был тот, кто их находил. Я всегда старалась бросить камень Рою подальше, чтобы было потруднее достать. Только сейчас я поняла, что он и не хотел их находить, потому что ему было приятнее, когда побеждала я.

— Лео, — начал Рой и замолчал на мгновение. Одинокая птица пролетела над нами и скрылась за ивой, прежде, чем Рой продолжил: — Ты же знаешь, что решили для нас родители?

— Да, — честно ответила я. — Когда ты узнал?

— Сразу после того, как они договорились. А ты?

— В день отъезда папы.

Как странно! Мы могли говорить о множестве вещей, а о самом главном так и не сказали друг другу. Вплоть до этого момента. Я смотрела на Роя и ждала закономерного вопроса после наших признаний, но он не прозвучал. И тогда спросила я:

— Ты хочешь этого?

По глазам Роя я поняла, что лучше бы не спрашивала, что молчание намного лучше, чем ответ на этот вопрос. Он покачал головой так, что с его мокрых волос взметнулись капли воды и рассыпались по плечам. Я подумала, что Рой ошибочно полагает, что тем самым он ранит меня, и поспешила его обрадовать:

— Рой, так ведь и я не хочу! Ты мой друг, так же, как и Рената. Я не вижу тебя своим мужем. Пыталась представить, но это плохо выходит даже в моем воображении.

— Но той ночью, когда я пробрался к тебе, ты хотела меня…

— Поцеловать? Да. Но лишь для того, чтобы убедиться, что это неправильно. Да я с ума сходила, сидя взаперти!

— Ох, Лео! Я же мучился угрызениями совести…

— Почему?

— Потому что думал, что ты влюблена в меня. А я… не смогу стать тебе мужем. Я буду монахом.

Теперь уже замолчала я и смотрела на Роя во все глаза. Вот это поворот событий!

— Я что-то не поняла. Ты же хотел быть дровосеком.

— Нет. Этого хочет отец. И я поработаю в Лесу до того, как мне исполнится двадцать. Только в этом возрасте принимают в монахи.

— А с чего вдруг… — Я не закончила фразу, потому что рядом с нами вынырнула небольшая рыбка и, сверкнув ярко-оранжевыми плавниками, ушла под воду.

— Я никому не рассказывал об этом. Но я уже давно хожу в Храм и перенимаю знания Эллиота.

— Неужели ты веришь во все эти сказки?

Рой сразу стал серьезным.

— Назови причины не верить.

— Ну никто больше не верит, Рой. Только Эллиот… и ты.

— Именно поэтому я и хочу стать монахом! Потому что я верю. И я почти один.

— Но, Рой, как можно до сих пор верить в Предвечного? Да разве Он допустил бы вот это все? — Я развела руки по сторонам. Они получились необъятными. — Мы почти что рабы у северян. Как Он может смотреть на это и ничего не делать?