Неостывший лед (СИ) - Страница 5

Восемнадцатилетие — это большой праздник на Юге. Ты можешь больше не ходить в школу, потому что тех скудных знаний, что давались там, вполне достаточно для работы, которую обычно выполняли южане. Мужчины работали на заводах и рудниках, женщины — на фабриках и в других местах, где предполагалось, что труд чуть легче. Некоторые семьи занимались фермерством и животноводческим хозяйством, что считалось очень прибыльным делом, потому что натуральные продукты очень ценились северянами. Пробиться на Юге и стать полноправными хозяевами своей жизни могли лишь единицы. А остальные беспрекословно выполняли малооплачиваемую работу и принимали все это, как данность. Нужны ли южанам знания по астрофизике при такой жизни? Конечно, нет!

Учиться в школе после восемнадцати лет оставались лишь те, кто хотел перебраться на Север. Они хотели вобрать в себя все, что только мог дать учитель. Для этого они ходили в школу вплоть до самого Отбора. И еще в школу ходили такие, как я. Те, кто впоследствии хотели сами стать учителями. Я мечтала дарить детям свет и радость от получаемых знаний. Я надеялась, что с таким учителем, как я, детям будет не скучно учиться, и они не будут бояться задавать вопросы на интересующие их темы.

Я и сама любила узнавать что-то новое. Но из-за запрета мамы выходить из своей комнаты, я уже несколько дней пропускала школу. Многое ли я пропускала? Не слишком. Образование для южан было набором простых истин, практически как дважды два. Новые знания я черпала из книг, которые мне давал Эллиот, монах, живущий в Храме. В подвале здания была целая библиотека, состоящая из энциклопедий, учебников и книг по истории и искусству. Многие из этих книг были под запретом на Юге. За двести лет северяне хорошо позаботились, чтобы мы стали необразованной толпой, ничего не понимающей ни в языках, ни в новых технологиях. Никаких высокоинтеллектуальных развлечений у нас тоже не было. Балет, опера, театральные постановки, чтение хороших книг, в конце концов, — все было на Севере. А у нас лишь пошлые спектакли с участием ростовых кукол, музыкальные концерты, состоящие из повторения двух-трех нот, да спортивные мероприятия. И все это я не могла смотреть, пугаясь толп, а в них орущих и полупьяных людей.

Нас поработили, уничтожилили наши возвышенные желания, доведя их до низменных и ничтожных, и мы позволили это с собой сделать. Из книг, которые мне можно было читать лишь тайком, я узнала, что до войны некоторые южане были успешны во многих профессиях. Например, картины одного известного в те времена художника, покупались за огромные деньги, а популярный архитектор строил у северян здания искусств. А теперь мы даже обычные дома не можем построить без инженера, приезжающего к нам с другого края Леса.

Вот такие странные мысли лезли ко мне в день моего восемнадцатилетия. Все потому, что я пол ночи, мучаясь от бессонницы, читала книгу из Храма, в которой мы когда-то были сильными, благородными детьми Солнца, у которых горели глаза ярким светом от переполняющего тепла. Но и северяне были там намного лучше, чем я представляла их сейчас. Дети Луны, ценители красоты и гармонии, они были спокойными и мудрыми людьми, а превратились в деспотов и убийц. Даже с нашими драконами северяне провели серию генетических экспериментов, и теперь драконы не извергали огонь, стали размером с барашка, и летали себе такие барашки мирно в небе. И только из книг я узнала, какими величественными и гордыми созданиями они были в далеком прошлом. Я бросила взгляд на раскрытую книгу на кровати. Там, на развороте, неизвестным художником были нарисованы два дракона. Один, весь светящийся золотом, с ярко зелеными глазами, был увеличенной копией того, от кого совсем недавно спасался Ру, убегая в кусты. Второй, как будто сделанный изо льда и мерцающий серебром, казался настоящим произведением искусства. Оба дракона были одинакового размера, они смотрели друг на друга, готовые сразиться в последней схватке. Наверняка, никто из них не победил бы, потому что силы были равны. Огонь растапливает лед, а лед сковывает огонь.

— Лео, выходи уже! Скоро гости придут, — произнесла мама, приоткрывая дверь в мою комнату!

Вид у нее был утомленный, хотя я все утро помогала маме с приготовлениями к моему празднику. Да и ждали мы только Роя и Ренату. Никто из южан не устраивал больших праздников со множеством гостей, нам этого не позволяли северяне. Поэтому свадьбы, юбилеи и дни рождения отмечались в узком кругу родных и друзей. Но мне и не хотелось больше никого видеть. Бабушки и дедушки не дожили до моего совершеннолетия, других родственников у меня не было. Единственное, о чем я жалела, было отсутствие папы на моем празднике. Но даже этим я бы поступилась, если бы только точно знала, что он жив.

Мама подошла ко мне и заправила непослушную прядь волос за ухо.

— Твои волосы такие же беспокойные, как и ты сама.

— Вот такие мы, — хмуро подтвердила я.

— Лео, милая моя, потерпи еще чуть-чуть взаперти. Все для твоего блага.

— А какое оно, мое благо?

— Ты все узнаешь позже, когда придет время. — Мама улыбнулась мне мягко и нежно.

— Ох, мама! Какие заезженные фразы. Я так устала их слышать! — воскликнула я и прошла мимо мамы к двери.

Моим самым плохим качеством было даже не упрямство, не своеволие, не излишняя эмоциональность, а неумение ждать. Я никогда не понимала, как папа и Экберт могли часами сидеть на берегу реки и ловить рыбу. Я даже как-то пробовала посидеть с удочкой вместе с ними, и меня хватило минут на двадцать. Потом я побежала купаться в этой же реке, спугнув всю рыбу, и на этом моя рыбалка была завершена. А мамины фразы про нужное время вообще выводили меня из себя. Даже Экберт знал что-то важное про меня, но все молчали и ждали какого-то правильного момента. Интересно, дождусь ли я его сама.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я спускалась по лестнице, старой и скрипучей, и каждый мой шаг отдавался в голове тихим шепотом: "Успокойся". В конце концов, сегодня был мой день рождения. Нужно веселиться, шутить и не позволять себе впадать в упадническое настроение. Еще успею, когда меня вновь запрут в моей спальне.

Внизу уже стояла Рената в ее единственном праздничном платье. Ей очень шел бордовый тон, оттенявший загорелую кожу и хорошо сочетающийся с темными волосами. У меня тоже было всего одно платье для торжества, ярко-голубое, длинное и воздушное. Но в честь восемнадцатилетия мама подарила мне, бережно хранимое до этого в сундуке, свое свадебное платье. Не то чтобы это была традиция, но многие южане дарили своим детям на совершеннолетие свадебное платье или костюм. Потому что такая нарядная одежда была у нас большой редкостью и стоила огромных денег, которых у нас не было. Я не думала ни о какой свадьбе, но все равно была рада надеть мамино платье. Невесомое, похожее на полупрозрачное облако, оно будто было продолжением меня.

— Лео, с днем рождения! Какая ты красивая! — восторженно проговорила Рената. — Ну ка дай тебя рассмотреть…

Пока подруга крутила меня в разные стороны, я наконец-то почувствовала, что этот день по праву мой, и ничто не должно омрачить его.

— Спасибо. Ты тоже очень красивая! — сказала я Ренате и в одно мгновение очутилась в ее объятиях.

От нее пахло розами. И даже подарок, который она вложила мне в ладони был связан с этими цветами. Это была бронзовая заколка для волос, сделанная в виде розы с шипами.

— Рената, она прелестна!

У меня не было слов. Мне хотелось спросить, где она достала такую красоту, потому что декоративные вещи на Юге были такой же редкостью, как и праздничные платья. Но я просто любовалась заколкой, лежащей на моей ладони.

— Я хотела подарить тебе мерцающие розы, но ты бы все равно за ними хорошо не ухаживала…

— Ну да! У меня руки не из того места растут.

— Это точно! — подтвердил Экберт с порога.