Неосновной инстинкт (СИ) - Страница 87

- А что конкретно заставляет тебя обо мне вспоминать?

- Наша встреча под дождём, - не думая, промолвила Айли. А потом перечислила ещё целый список: - И твоя попытка познакомиться. И твой голос. Твоя внешность. И поцелуй.

- Тогда всё это придётся изъять, - на её застывший и подозрительный взгляд, Сольджун помахал рукой: - Правда, я могу эпизодами, не волнуйся за всё остальное. Ты забудешь моё лицо и то, что видела меня когда-либо.

- Но Рэй знает, что мы с тобой знакомы…

- Если она упомянет моё имя, то ничего страшного не будет. Может остаться расплывчатый образ, с которым ты имела какую-то беседу, то, что между нами было… а ведь между нами ничего особенного не было, да? – устыдившись, что говорит с девушкой друга, как со своей возлюбленной, уточнил гипнотизер.

- Ничего особенного, - повторила Айли. Когда она кинулась поцеловать его, чтобы не поддаться чарам, когда он перенес её через лужу… ничего особенного. Если такие моменты ничего собой не представляют, то что вообще тогда имеет ценность и значимость в жизни? Но не менее приятные моменты у неё были и с Ёндже, в которого она ушла бы с головой, отдалась ему всем сердцем, если бы не этот уличный маг, колдующий своими глазами. Да, в последние дни она разрывалась между этими, такими разными, но в чем-то похожими парнями, хотя один предлагал себя в качестве будущего мужа, а другой появился всего пару раз, а теперь и вовсе отказывается от продолжения знакомства. И плюс ко всему изъявляет желание затереть то малое, что их связывало. Айли не могла сказать, могли бы они подойти друг другу и образовать дуэт лучший, чем она с Ёндже, ведь с Сольджуном они в совокупности не провели вместе и часа, а Ёндже она знала теперь почти хорошо, и её всё в нем устраивало. Разве что не хватало немного адреналина, но в гипнотизере его было, пожалуй, даже слишком. И что же, оставлять ради чего-то несуществующего в себе яд его взгляда, который будет травить душу, вытравливать оттуда Ёндже, просто потому, что Сольджун ей не принадлежит? Она знала своё любопытство, оно не даст ей покоя и будет просить найти гипнотизера. Но отношения на любопытстве не строят и уж тем более из-за него не рушат другие. – Да, ты прав. Я согласна, чтобы ты стёр себя из моей памяти, - храбро дала согласие Айли. Если ему так будет легче, если её мысли мешают ему сосредотачиваться на делах, если под угрозой его способности, которые, наверное, делают этот мир чуточку лучше, то пусть будет так.

Сольджун воззрился в её глаза и, зачем-то, сам не зная зачем, взял её за руку.

- Спасибо, что разрешила. Я не смог бы сделать это против твоей воли.

- Да ладно? – ухмыльнулась Айли. Назад ещё можно было завернуть, оставить при себе это сладкое, но терзающее знакомство с неосуществимым и неизвестным продолжением (а то и без него). Какая-то часть существа захотела заплакать, не отпуская от себя азартное приключение. Но уместен ли азарт по сравнению с грядущей помолвкой, когда жизнь станет комфортной, налаженной и перспективной? С Сольджуном горит одна перспектива – на горячий секс. Хотя и в этом Айли могла заставить себя усомниться. Её опыт показывал, что обжигающее на подступах может оказаться совсем иным при непосредственном процессе.

- Теперь не смог бы, - молодой человек взял её за вторую руку. – Готова? – журналистка кивнула, не отрывая от него глаз. – Бывает любовь забывают, забивают, выбивают, завивают, изливают, прознают, знают знание, осознание, сознание познают и не узнают неузнанные узы разрывают, взрывают, рвут… - взгляд Айли затуманился, падая в неглубокую темноту, из которой её должны были вернуть только после того, как ненужные слайды памяти будут изъяты. Подняв руки к её лицу, спящему с открытыми веками, Сольджун взял его в ладони. – Прости. Всем так будет лучше, - подавшись вперед, он горестно затормозил, но, не удержавшись, поцеловал девушку ещё раз, зная, что никогда уже не позволит даже показаться ей на глаза. Она невеста Ёндже. Да будет так.

Айли шла ставить чайник на кухню, когда услышала громкий и требовательный звонок, повторившийся для верности. Удивленная, она обнаружила за дверью Ёндже и, после некоторой паники, помня, что не накрашена и толком не одета, а ведь это её жених, перед которым хотелось бы хорошо выглядеть, девушка лишь под уговорами сдалась и впустила его. Он вошёл в кожаной одежде, такой эффектный и взбудораженный, что она невольно им залюбовалась. Глядя на его черную куртку и штаны, она с удовольствием отмечала, что он выглядит именно так, как ей безумно нравится. Эта его кожаная экипировка манила и возбуждала. Было в ней что-то такое, чему хотелось отдаться без остатка.

Спустя несколько дней Ёндже представил Айли отцу и брату, которым она очень и очень понравилась. Оставалось знакомство с мамой, которая не приехала из Сеула, занимаясь там домашними делами. Родители корреспондентки, как и сестра, жили там же, так что они договорились поехать перед Новым годом на родину, перезнакомиться со всей родней и, хотя Айли неофициально уже приняла кольцо и начала носить его на безымянном пальце, организовать нормальное обручение. Ёндже сделал пометку в голове, что с сестрой Айли надо попытаться разминуться, ведь она однажды видела его среди золотых. Вдруг узнает? Кроме этого у него не было больше никаких проблем. С каждым днем он всё сильнее влюблялся в девушку, которую нашёл, вернее, которую ему подарил случай, всё меньше хотел отпускать её от себя хоть на день и всё труднее представлял свою жизнь без неё. Жизнь, раньше принадлежавшая только исполнению долга, обретала и второй смысл, и Ёндже не собирался задумываться о том, который из них важнее. Пусть те, кому недостаёт ума и сил, выбирают что-то одно: любовь, дружбу или работу. Он сумеет совместить и сохранить. Он должен. Потому что он – золотой, а они могут всё, когда вместе и действуют сообща. Ведь в одиночку счастье недостижимо, и иногда нам в нем оказывается помощь оттуда, откуда мы не ждем, и о которой даже не подозреваем.

* * *

Наслаждаясь долгожданным, хоть и небольшим отпуском, подходящим к концу, Ёнгук попытался всё свободное время уделить Херин и дочери. Будто зная, что он не занят делами в этот период, рок послал супруге простуду и она, расслабившаяся и болеющая, слегла на всю неделю в постель, так что, к удовольствию юриста, он находил её там в любую минуту, а она не отказывалась от его методов лечения. По сравнению с тем, чем он занимался в роли адвоката и главаря шайки, наводить кашки на завтрак и приносить чай с лимоном в спальню казалось истинным восторгом. Гук отказался от гостей и каких-либо посещений, закрывшись на заветные семь дней, и выкроив из них только некоторое время для спортзала, чтобы не потерять форму. Как бы ни хорошо было в его тихом гнездышке на троих, чей покой нарушался только плачем Бомми, пора возвращаться к реальности подкралась, и вот, завтра снова нужно было ехать в офис, уточнить у Химчана, есть ли какие насущные проблемы, ввязаться в нескончаемые заварухи. Захватив у консьержки почту на своё имя и рекламные проспекты всякой ерунды, Ёнгук поднялся в квартиру, вернувшись после занятий на тренажерах. Дом немного оброс хламом за то время, что Херин отдыхала под его неукоснительной заботой. Он мог возиться с дочерью, кормить её и мыть, приготовить на всех еду и запустить стиральную машину, но содержать несколько просторных комнат в порядке – выше его возможностей. Но вставать жене с температурой он категорически не разрешал. Благо, та продержалась три дня и спала. Поэтому он обнаружил молодую женщину на ногах, колдующую что-то у плиты. Подойдя к ней сзади, он обхватил её под грудью и страстно прижался к спине, уткнувшись за ухо и принявшись целовать все доступные участки кожи. Херин поежилась, засмеявшись.