Необыкновенные приключения «русских» в Израиле. Семейные хроники времен Большой Алии - Страница 13

Через десять дней они уже по горло были сыты этими вопросами, так как не могли пройти по улице и двадцати метров без того, чтобы их не остановили какие-нибудь совершенно незнакомые израильтяне и не задали одни и те же три вопроса «Кама зман атем баарец? Эйх ба арец? Охель тов?»

Вначале, стараясь угодить останавливающим их приятным людям, они честно во всем отчитывались, да, мы в Израиле три, четыре, пять и так далее дней, в Израиле хорошо, еда хорошая. Потом это стало им надоедать, потом просто раздражать, особенно, если, выслушав их, те удовлетворенно кивали головой, а затем прибавляли «Вэ бе Русья эйн охель». Почувствовав себя даже в какой-то степени униженными этим заключением, они стали пытаться протестовать и заявляли, что бе Русья таки-да есть охель, если они не умерли там от голода, но их просто не слушали, а удалялись, продолжая сокрушаться, что бе русья эйн охель.

Но это было позже, а сейчас, когда они подошли к дому, то у входа в подъезд увидели, сидящего на низеньком заборчике, седого человека, рядом с которым стояла тачка с большим по советским понятиям холодильником. Они с ужасом вспомнили, что Марианна говорила, что вечером им какой-то Ави привезет холодильник и кинулись извиняться перед ним, за то что заставили его ждать.

– Ничего страшного, – доброжелательно улыбнулся им Ави, – так я посидел немножко, подышал воздухом. Давайте лучше показывайте, куда его заносить. У нас здесь без холодильника нельзя, климат такой, так что он вам на первое время пригодится. А когда вы получите деньги и купите новый, позвоните мне, и я его заберу и отвезу кому-нибудь новенькому.

Несмотря на то, что ему было, наверное лет под шестьдесят, он все еще был стройным крепким мужчиной и судя по молодцеватой выправке явно был бывшим военным. Ребята кинулись ему помогать и через несколько минут общими усилиями холодильник был установлен в кухне Юриной и Ритиной квартиры, так как тащить его на третий этаж к Белле и Саше не было никакого смысла.

– Смотрите, – сказал им Ави, когда включенный холодильник заработал. – Он, конечно, не новый, даже можно сказать, старый, но морозит как зверь. Единственный недостаток, что он старого образца, и его вам придется раз в неделю выключать и размораживать, чтобы лед растаял.

– Ну, конечно, – ответили ему, – мы это знаем. У нас там на Украине тоже были холодильники, и мы их каждую неделю размораживали.

– Как это? – удивился Ави, – зачем каждую неделю? У вас что, там были тоже такие старые холодильники?

– Почему старые? – обиделись они. – У нас были новые холодильники, самые большие, такие как этот, «Днепр» назывались. Но ведь любой холодильник нужно выключать, чтобы лед растаял.

– Нет, – покачал головой Ави, ей-богу глядя на них с жалостью. – Холодильники, которые продаются в Израиле, не делают лед. Они называются «ноу фрост», и их не надо размораживать. Конечно, их тоже выключают и моют несколько раз в год, перед пейсахом, например, но это не часто.

– Да, кажется, мы действительно попали в другой мир, – задумчиво сказал Саша, когда их благодетель ушел, а остальные только вздохнули.

То, что они теперь живут живут совсем в другой реальности, подтвердилось и назавтра, когда рано утром Марианна зашла за ними, и они отправились в банк открывать счет. До сих пор им никогда не приходилось бывать в банке, а уж иметь там счет, или выписывать чеки, такое они видели только в кино или читали в книгах. И счастье еще, что с ними была Марианна, потому что войдя в банк они сразу почувствовали себя младенцами в джунглях. Ну, во-первых, огромное количество окошечек с непонятными надписями, во-вторых, у стены стояли непонятного назначения аппараты. К ним то и дело подходили люди, вставляли в отверстия какие-то карточки, нажимали нужные клавиши и цифры, и аппараты, поднатужившись, выдавали им деньги или листы с напечатанными на них цифрами, которые эти люди изучали сами или подходили с ними к служащим банка. Чувствуя себя полными идиотами они послушно пошли туда, куда их повела Марианна, им что-то там заполнили, они подписали, потом с этой бумагой они пошли в другое место, отдали в кассу по десять шекелей, снова что-то подписали, потом они несколько раз еще что-то подписывали и, наконец, Марианна объявила им, что в банке они уже все сделали и теперь нужно идти в сохнут.

– А что мы сделали в банке? – все-таки решились спросить они.

– Ну как же, – удивилась Марианна. – Вы же открыли счет, заказали по две книжки чеков и каспомат.

– Какой еще каспомат?

– Ну, магнитную карточку, чтобы деньги снимать в каспомате, ну в таком аппарате, видите вон там в стене банка? Вставляете туда карточку, набираете свой код, вам его пришлют вместе с карточкой, набираете, сколько вам нужно денег, и он вам выдает. В общем, когда получите каспомат, я вам покажу.

Следующим по плану Марианны был сохнут, который на самом деле назывался не сохнут, а министерство абсорбции, но все для краткости говорили сохнут. Там их снова куда-то записывали, брали у них бумаги из банка, потом наконец отпустили, объяснив, что деньги на жизнь и на квартиру они получат на свой счет в банке через неделю, а пока им нужно пойти и записаться в ульпан, то есть на курсы изучения иврита.

Показав им куда идти, Марианна распрощалась с ними, а они поплелись в городской клуб записываться в ульпан. Там в фойе уже собралась толпа таких же свеженьких новоприбывших иммигрантов, как и они. Люди знакомились друг с другом, рассказывали о своих приключениях в дороге, хвастались высокими должностями на старой родине и размерами съемных квартир на новой, каждый пытался чем-то поразить народ. Наши ребята скромно присели в углу и молча слушали, так как им хвастать особенно было нечем. Но тут не выдержал Пашка. С полчаса он терпеливо ждал, когда же его родители, наконец, тоже найдут, чем удивить присутствующих, но они молчали. И тогда он понял, что должен сам что-нибудь срочно сказать для поддержки авторитета семьи.

– А у нас, – вдруг звонко сказал он, дождавшись мгновенной паузы в гуле голосов, – а у нас у мамы привидение лифчик украло.

Все оторопело замолчали, и Пашка понял, что ему удалось. Ему удалось сообщить что-то настолько интересное и важное, что привлекло всеобщее внимание и, чтобы усилить произведенный эффект, он добавил еще громче.

– А ведь лифчик-то был французский. Мама его купила в комиссионном за сумасшедшие деньги и положила вчера в шкаф. А сегодня хотела надеть, чтобы прийти сюда в новом лифчике, а его нет. Привидение украло, потому что больше некому.

Пришедший в себя народ грохнул гомерическим хохотом. Пашка, очень довольный своим выступлением, решил, что честь семьи он поддержал, снова уселся на стул и замолчал. Белла, красная от пережитого позора, схватила его за руку и зашипела, но Саша остановил ее.

– А что ты хочешь от ребенка, если сама сегодня целое утро кричала это на всю квартиру? Он что понимает, что можно говорить, а что нельзя? Знаешь же, что ребенок в доме, вот и думай, о чем говоришь.

Они уже готовы были поругаться, но положение спасло то, что вышла какая-то женщина и пригласила всех пройти в зал. Там им со сцены через переводчика сообщили, что их занятия начинаются в воскресенье, да да, именно в воскресенье, так как в Израиле нерабочий день суббота, а воскресенье рабочий, и им нужно к этому привыкать. Курсы будут длиться шесть месяцев, и все это время они будут получать деньги на жизнь от министерства абсорбции. Также им полагаются деньги на проезд до ульпана на автобусе, если они живут далеко, бесплатный детский садик, тем, у кого есть ребенок до пяти лет, и еще деньги на няню, которая будет забирать его оттуда, так как садики работают только до часу дня, а ульпан до двух. После окончания ульпана через полгода у них будет встреча с представителем министерства абсорбции и им тогда скажут, какие есть курсы для подтверждения диплома или переквалификации, если их специальность не пользуется спросом в Израиле. Потом они заполнили анкеты и их отпустили по домам устраиваться.