Необитаемое сердце Северины - Страница 47

Уволившись, она обошла московские музеи. Согласилась посетить с Феликсом оперу, но убежала из зала через пятнадцать минут после начала. Феликс, смеясь, согласился с ее определением такого подражания жизни – онанизм. Но как он потом ни уговаривал ее сходить на балет, обещая зрелищную имитацию оргазма, Северина отказалась от еще одного посещения Большого театра.

Уютно в этом городе Северина себя чувствовала только на продавленном диванчике в крошечной комнатке для персонала Биологического музея.

* * *

Они никогда не говорили о Фее. Как-то валяясь в подушках на ковре, Северина осмотрелась среди мебели, картин и статуэток – в основном это были охотничьи собаки в разных позах и разных размеров, взяла руку лежащего рядом Феликса и спросила, чем его отец зарабатывал на жизнь.

Феликс ответил, не раздумывая:

– Мой отец был аномалией, как и я. Его государство изучало и платило за это.

Северина повернула голову набок и внимательно посмотрела ему в глаза.

– А чем зарабатываешь на жизнь ты? – спросила она.

Феликс улыбнулся – любая другая женщина первым делом поинтересовалась бы аномалией.

– Я убиваю людей. За деньги. Без оружия, – ответил он.

И все стало на свои места, потому что девушка рядом спокойно моргнула, не потеряв в глазах обожания.

– А как же ускоритель элементарных частиц? – продолжала допытываться она. – Физикам мало платят?

– Несравнимо меньше. Особенно в России. Из последних анекдотов. Физикам сказали, что теперь они должны платить за посещение своих научно-исследовательских институтов в свое рабочее время.

– А кого ты убиваешь? – Северина села, обхватив колени.

– Кого прикажут.

Феликс закрыл глаза и вздохнул – какая же она маленькая...

– А как эти люди, которые приказывают, узнали, что ты умеешь делать?

– Это случайно получилось. Я сам не знал до сорока лет.

Он повернулся набок, залез рукой под шкаф и выкатил оттуда белый шарик. Подкатил его по ковру к Северине.

– Я от дедушки ушел, – сказал Феликс. – И от бабушки ушел. От волка ушел, от медведя ушел. А от тебя, лисичка, никуда не уйду.

– Тяжелый!.. – Северина взяла шарик и рассмотрела букву «Ф».

– Все еще боишься черной дыры? – улыбнулся Феликс.

– Нет. Больше не боюсь.

– И почему, интересно?

– Потому что у нас с тобой будет через двадцать лет ребенок, а это значит – не сработает твой коллайдер на черную дыру. А если даже сработает... мы выживем.

– Если сработает, никто не выживет, потому что наша планета станет вот таким маленьким шариком перед тем, как превратится в точку. Дарю. Он твой. Весь земной шар за мгновение до своего исчезновения. Что?.. Что я такого сказал? – опешил Феликс от ужаса на лице девочки.

– Я разверну эту точку в прямую линию, а линию – в плоскость! – Глаза Северины налились слезами. – Я придумаю новый мир!.. Сверну плоскость серпантином!.. Спрячу всех, кого люблю, в разных временах! – Она скорчилась, опустив голову и закрыв ее руками.

– Ты что!.. – бросился к ней Феликс. – Я не хотел тебя расстроить, извини...

Он накрыл девочку своим телом.

– У тебя есть золотой зуб? – спросила она снизу приглушенно. – Ты какой-то сердитый на людей.

– Что?.. – Феликс сел. – Нет у меня золотого зуба!

– Точно?.. – Она подняла голову. – Покажи.

Феликс открыл рот. Северина стала на коленки и внимательно изучила его зубы.

– Теперь – ты, – сказал Феликс. – Открывай рот.

Осторожно потом потрогал пальцем ее язык перед тем, как приблизиться губами.

* * *

Феликс принес домой конверт с фотографиями объекта, и с этой ошибки начался отсчет последних дней его жизни. Лика предложила ознакомиться с заданием в рабочей квартире, но он слишком спешил. Его подгоняло ощущение ускользающего времени, ни одной минуты не хотелось быть вдали от Северины. В Москве распушился тополями июнь.

Открыв дверь отцовской квартиры, он уже мог сразу определить, дома его девочка или нет. Когда ее не было, сердце замирало от сквознячка одиночества. В этот день сердцу было тепло и спокойно. Северина спала на диване в гостиной. Он потихоньку прошел в кабинет отца, закрыл дверь и устроился за письменным столом. С момента появления в Москве Северины, его ни разу не оправляли на задание. Вытряхнув из конверта фотографии, Феликс вздрогнул: на него смотрела женщина. Немолодая, худая, с усталыми глазами. Он сразу включился и вышел на связь с Ликой.

– Открыл конверт и испугался, да? – сказала она с экрана без вступлений. – Я предлагала тебе посмотреть работу вместе. Думаешь, я просто так что-то предлагаю?

– Я никогда... – начал было Феликс, но Лика перебила.

– Не имел рабочих контактов с женщинами, да? Что это меняет?

Феликс задумался, разглядывая фотографию, потом сделал то, чего никогда раньше не делал – потребовал «раскрыть файлы». Это означало, что агент 1072 желает знать причины, по которым объект подлежит ликвидации. На первых заданиях Лексу предлагали для наработки уверенности знакомиться подробнее с делами объектов, но он категорически отказался от любой дополнительной информации. Контору тогда это вполне устроило.

Лика не удивилась его требованию.

– Офицер медицинской службы, отработала три года в закрытой лаборатории нейрохирургии. Считалась лучшей по аномалиям мозга. Ты к ней не попал, потому что пришел к нам позже. Отстранена от работы за утаивание некоторой научно-исследовательской информации. Понижена в звании, выслана из Москвы в провинцию с запретом работать по основной специальности. Неделю назад приобрела билет на самолет в Израиль. Гостевая виза. Доказательств ее контактов с израильской разведкой пока нет, но рисковать не стоит.

– Значит, я ее «работаю» только потому, что она собралась в Израиль?

– Не только! – повысила голос Лика. – Ты делаешь это, чтобы исключить даже предполагаемую возможность утечки информации! Остальное – вроде подставного агента для израильской разведки – тебя не должно интересовать.

– Опять орешь, – спокойно заметил Феликс. – Значит, в Израиль улетит подставная. Хоть что-то «на благо Родины».

– Лекс, я сочувствую, – сменила тон Лика, – мне тебя, правда, жалко. Так влипнуть с малолеткой. Я уже пересмотрела по срокам два задания в Европе. Думала, у тебя это постепенно выветрится.

– Не выветрится.

– Тогда приступай. Задание простое. Ничего неординарного произойти не должно – ты у себя дома. Время и место указаны. Территория готова для зачистки. Главное – соберись.

Феликс вышел из системы, еще раз внимательно рассмотрел лицо женщины на фотографии. Сходил в кухню, приготовил себе чай. За это время в кабинет пришла Северина, заметила фотографии и вытащила одну из конверта, совсем немного – на пол-лица. Услышав шаги Феликса, быстро забралась на диван с ногами.

– У меня дела, котенок, – сказал он, забирая конверт. – Увидимся завтра. Не скучай.

И ушел, не притронувшись к ней. Северина застыла на диване, забыв дышать. Через двадцать секунд паники она для себя решила так – если придут слоны, вздохнет и будет действовать. Если не придут – просто поддастся пелене обморока, когда мозг совсем очумеет от нехватки кислорода.

Слоны пришли.

* * *

Регистрация рейса на Тель-Авив еще не началась. Феликс обнаружил объект в зале ожидания и сел неподалеку. Женщина в кресле читала газету. Рядом стоял ее багаж – небольшая дорожная сумка. За десять минут она ни разу не посмотрела поверх газеты, не оглянулась, якобы невзначай. Никакого интереса к окружающим, полнейшее спокойствие, как у человека, привыкшего к постоянным перелетам. Или... отлично закаленная нервная система?

– Чертовы перестраховщики!.. – тихо ругнулся Феликс, насчитав в радиусе двадцати метров как минимум четырех наблюдателей.

Объявили начало регистрации на ее рейс. Феликс, дождавшись активного передвижения народа по залу, решил, что пора действовать. Он откинулся на спинку кресла, вздохнул и...

Теплые ладошки закрыли его глаза. Феликс замер и провалился в черноту, даже не успев предположить, кто может стоять сзади. Страх тошнотой поднялся к горлу раньше, чем Лекс понял, кто это.