Необходима осторожность - Страница 16

М-р Джим Уиттэкер прислал на гроб м-сс Тьюлер большой дорогой венок, согласно лучшим феодальным традициям фирмы Кольбрук и Махогэни. В то же время он вдруг сообразил, что ведь был, кажется, ребенок, сын, о котором фирма ни разу не подумала и не побеспокоилась. Тот, кто унаследовал искусные руки и добросовестность Ричарда Тьюлера, не должен выходить из-под ее наблюдения. М-р Уиттэкер записал на клочке бумаги: «Узнать о мальчике Тьюлера», но записка затерялась где-то среди бумаг, и в хлопотах по поводу продажи коллекций знаменитого Боргмана он забыл про нее. Только через полгода этот клочок опять попался ему на глаза и призвал его к исполнению долга.

– Ах ты черт побери! – воскликнул м-р Джим. – Я совсем упустил это из виду.

И вот как-то утром м-р Майэм, немного потоптавшись вокруг Эдварда Тьюлера, произнес:

– Тьюлер, зайди ко мне в кабинет. Мне надо поговорить с тобой.

«Чего еще ему нужно от меня?» – подумал Эдвард-Альберт, предчувствуя что-то недоброе.

– Садись, – пригласил его м-р Майэм, ощетинившись всей своей обильной растительностью и вопросительно склонив голову набок с мрачным видом. Потрогав руками предметы на столе, он осторожно приступил к делу.

– У меня был сегодня утром один… гм… ну, скажем, посетитель. Он интересовался… Коротко говоря, он подробно расспрашивал меня о тебе. Спрашивал, сколько тебе лет, какие у тебя способности, какие виды на будущее, чем ты хочешь быть в жизни.

– Чудно, – вырвалось у Эдварда Тьюлера.

– Между прочим, он спросил меня, кто платит за твое учение. Я ответил, что это делаю я, как твой опекун. И спросил его, от чьего имени он учиняет мне этот… этот допрос. Он ответил, что по поручению м-ра Джемса Уиттэкера, который занимается торговлей стеклянными изделиями и фарфором под маркой – или, так сказать, под псевдонимом – Кольбрука и Махогэни. Твой отец, по-видимому, работал у него… или у них, что ли. Ты знаешь что-нибудь об этом джентльмене?

– Ведь это он прислал тот большой венок на мамины похороны, – заметил Эдвард-Альберт.

– Помню. Действительно, был очень дорогой венок. Да. Это то самое лицо. Но почему ему вдруг понадобились все эти сведения?

– Это был он сам? – спросил Эдвард-Альберт.

– Нет. Какой-то его доверенный. Но дело не в том. Ты, может быть, что-нибудь писал этому Уиттэкеру?

– Я даже адреса его не знаю.

М-р Майэм поглядел на Эдварда-Альберта проницательным взглядом:

– А если бы знал, написал бы?

– Ну, может, поблагодарил бы за этот венок.

М-р Майэм отстранил от себя некое смутное подозрение.

– А он, видимо, считает себя вправе знать о тебе все подробности. Интересно, насколько он уже осведомлен? Твоя дорогая матушка назначила меня твоим опекуном. Она была кроткая, чистая, праведная душа, и самой главной ее заботой было твое религиозное и нравственное благополучие. Она боялась за тебя. Боялась, может быть, как раз этого самого м-ра Джемса Уиттэкера с его псевдонимами и всякими хитростями. Если он хотел установить с тобой определенные отношения, зачем ему было прибегать к услугам какой-то сыскной конторы? На каком основании ко мне является сыскной агент и начинает расспрашивать меня о том, что у меня делается в школе?

– Я иногда читал такие объявления: «Не тратьте время на розыски! Мы наводим справки о лицах. Находим отсутствующих родственников». Может, этот м-р Уиттэкер – какой-нибудь родственник? Может, он и не думал о школе? И ничего дурного у него нет на уме? А просто он потерял меня и хотел отыскать.

– Если он даже родственник, то, совершенно очевидно, твоя матушка не считала, что общение с ним может принести тебе пользу… Это все, о чем я хотел спросить тебя, Эдвард.

Но тут же настойчиво прибавил:

– Я верю, что ты не обращался к этому м-ру Уиттэкеру, но мне хотелось бы, чтобы ты дал мне честное слово, что и в дальнейшем не сделаешь этого. Во всяком случае, помимо меня и без моего согласия.

– Мне хотелось бы поблагодарить его за тот красивый венок, сэр. Маме он, наверно, понравился бы.

– Я в этом не уверен, Эдвард. В таких делах позволь мне быть твоим руководителем. Как того желала твоя матушка. Я, может быть, пошлю ему письмо от твоего имени.

Эдвард-Альберт насторожился. Он ясно понимал, что чем меньше будет полагаться на м-ра Майэма и чем скорей узнает, что нужно м-ру Уиттэкеру, тем будет лучше.

– Вам видней, сэр, – произнес он. – Конечно, если он повсюду утверждает, будто бы он Кольбрук и Махогэни, – это действительно нехорошо…

М-р Майэм не поправил названия фирмы? Прекрасно.

– Я могу положиться на тебя, Эдвард?

– Конечно, сэр.

Тут Эдвард-Альберт удалился и тотчас записал фамилии «Кольбрук» и «Махогэни» на клочке бумаги.

Знакомство с Баффином Берлибэнком немало помогло Эдварду-Альберту расширить свои познания относительно всяких путей и выходов из жизненных затруднений. Он узнал, что на свете существуют такие вещи, как торговые справочники. Он видел один в киоске у газетчика, который их обслуживал. Справочник этот был старый, но ведь фирма «Кольбрук и Махогэни, королевские Поставщики, Норс-Лонсдейл-стрит» была вдвое старше любого имеющегося справочника. И вот однажды Эдвард-Альберт, отправляясь на Оксфорд-стрит к Годберри, поставщикам школьного оборудования, с поручением узнать, торгуют ли они подержанными партами, и если да, то взять подробный список имеющихся предложений, сумел удачно заблудиться и впервые получил возможность созерцать красоту и роскошь великолепных витрин Кольбрука и Махогэни. Там были изумительные фарфоровые слоны, большие синие вазы, расписанные прекрасными пейзажами, белые фарфоровые Статуэтки, огромные чаши, очаровательные полуобнаженные боги и богини из блестящего фарфора, королевские обеденные сервизы, не поддающиеся никакому описанию графины и стаканы.

Он дал волю своему воображению. Он – родственник тому человеку, который по каким-то таинственным причинам ведет это грандиозное прекрасное предприятие, прикрывшись вывеской «Кольбрук и Махогэни». Что старается скрыть этот человек? Родственную связь? Какова же окажется тайна этой родственной связи, если все вдруг выяснится? Эдвард-Альберт мысленно пробежал огромное количество возможных комбинаций совершенно так же, как он глазами пробегал страницы, которые читал. Он остановился на том варианте, который, пожалуй, нравился ему больше всего: он – пропавший законный наследник, и этот человек из любви к нему, или движимый раскаянием, или просто так, без всякого повода, хочет восстановить его в правах.

Это заведение должно приносить тыщи фунтов – тыщи, и тыщи, и тыщи фунтов…

Он будет говорить направо и налево: я получил кое-какие деньги. Я получил… сорок, пятьдесят тыщ? Ну, скажем, пятьдесят…

Он объявит об этом м-ру Майэму. Он войдет в класс в тот момент, когда все сбудут в сборе. Можно будет опоздать к молитве.

«Извините, что опоздал, но у меня важное сообщение, сэр. Боюсь, что мне придется покинуть вас. Видите ли, я получил, пятьдесят тыщ фунтов и перевожусь в Итон, Харроу, Оксфорд, Кембридж, как только там где-нибудь откроется вакансия. Я загляну к вам на днях, когда пойду смотреть матч у Лорда. А может быть, я буду в нем участвовать. Тогда…»

Тут я оборачиваюсь к классу…

»…Я надеюсь, что сумею достать для вас всех билеты на трибуны, ребята…»

То-то все рты разинут. А Баффин Берлибэнк!..

«Откуда у тебя эта фуражка?» – спросит Баффин.

«Я ушел от старикашки Майэма и поступил в Итон, – ответит Эдвард-Альберт. – А в Моттискомбе хорошо учиться?»

Эдвард-Альберт неохотно оторвался от больших витрин и, еще погруженный в мечты, тихонько посвистывая себе под нос, продолжал свой путь к Годбери, а оттуда обратно в школу.

– Что-то ты долго ходил, – заметил м-р Майэм не без оттенка подозрительности в голосе.

– Я немного заблудился, – ответил Эдвард-Альберт. – Спросил у одного дорогу, а он неверно показал.