Ненужное зачеркнуть - Страница 6

– А сегодня днем еще и в Севастополе, – мрачным голосом добавил я. – Иди в ванную, переоденься. Там есть халат.

За что я любил Ирину, так это за то, что она всегда приходила ко мне вовремя. Пока моя подруга шуршала мокрой одеждой в ванной, я поставил на стол еще один столовый прибор. Конечно, у нее голова горячая, энергия хлещет через край, как теплое шампанское из бутылки, зато заводит она меня с пол-оборота и вынуждает ввязаться в драку, о чем я иногда потом жалею.

– Ты зря пьешь, – сказала она, появляясь на кухне и затягивая на ходу пояс халата.

– Почему?

– Потому что мы сейчас поедем… Ладно, я сяду за руль!

– А куда поедем, воробышек мой мокрый?

– Как куда? В Севастополь!

– Зачем, селедочка моя глубоководная?

– Как зачем?! Как зачем?! – вспылила Ирина, торопливо отрезая кусочек буженины. – Чтобы выловить этого самозванца! У него наверняка будет и вечернее выступление… Послушай, ты ее нещадно пересолил. И переперчил…

Мчаться в дождь и на ночь глядя в Севастополь мне совсем не хотелось. Была охота гоняться за каким-то пройдохой!

– Набить морду мы ему всегда успеем, – сказал я. Мне пришлось умолчать о том, что мне известно имя этого пройдохи и найти его не составит большого труда.

Ирина положила вилку на стол и как-то странно взглянула на меня.

– Набить морду – это само собой. Но у нас другая цель.

– Какая? – уточнил я, тщательно разжевывая мясо и прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Ничего не пересолил. И перца в самый раз. Ирина, как всякая женщина, в споре с мужчиной использует все доступные аргументы против него, в том числе и не относящиеся к теме спора. Сейчас наверняка скажет, что у меня плохая прическа и мне пойдет «шапочка».

Ирина фыркнула, поражаясь моей наивности.

– Мы должны отобрать у него деньги, которые он заработал нечестным путем, используя твое имя!

– Деньги? – переспросил я. – Но ведь это он их заработал.

Ирина всплеснула руками от негодования.

– Ты что? Прикидываешься? – спросила она, строго глядя на меня. – Твое имя, твой авторитет – это все равно что твой автомобиль, на котором этот мерзавец занимается частным извозом. Это все равно что твоя яхта, на которой самозванец катает курортников и получает с этого деньги. Имя – это средство производства! Как минимум половину заработанных денег он обязан вернуть тебе!

Меня забавлял милый гнев моей подруги.

– Я сейчас не очень нуждаюсь, – ответил я, наполняя бокал портвейном.

– Что?! Не нуждаешься?! Да как ты можешь… Да ты только… – Она обвела огненным взглядом стены кухни, но серьезного изъяна не нашла. – Тебе надо делать ремонт в гостиной! Надо машину ставить на техобслуживание! И вообще, что это за слова такие! Я лучше знаю, в чем ты нуждаешься, а в чем нет!

– Ты разговариваешь со мной, как моя жена, – заметил я.

Ирина осеклась и вонзила вилку в буженину.

– Знаешь, – сказала она изменившимся голосом, колко поглядывая на меня, – тебе надо сменить прическу. То, что ты носишь, – ужасно. Тебе больше пойдет «шапочка».

Я понял, что Ирина кинула в топку спора последний аргумент. А женщина без аргументов – страшное существо. Разъяренная тигрица в сравнении с ней – блеклая тень. Я сломал свое упрямство и сдался. Показывать крутой нрав перед человеком, который к тебе неравнодушен, – жестоко.

– Уболтала, – сказал я. – Поехали. Но ты уверена, что у него будет вечернее выступление? А если будет, то где?

– Собирайся! – скомандовала она, давая понять, что этот вопрос она решит сама.

Пока я убирал со стола, Ирина, вооружившись справочником, засела за телефон. Она обзвонила все театры, концертные залы и летние площадки Севастополя и очень скоро выбежала из гостиной, победно размахивая клочком бумажки.

– Летний театр туристско-оздоровительного центра «Балаклава»! – воскликнула она. – Начало в девять вечера!

Мы одновременно глянули на большие напольные часы, которые стояли в холле. Без четверти девять. Выступление моего двойника должно было начаться через пятнадцать минут.

Щетки на стеклах работали безостановочно, мощные колеса джипа вспенивали лужи, и лучи фар выхватывали из темноты косые полосы дождя. Мы преодолевали поворот за поворотом, но шоссе, поломанное, словно кардиограмма, казалось бесконечным. Я ничего не видел, кроме отбойников с горящими, как глаза хищников, отражателями и зеркального полотна дороги, часто забывался и спрашивал себя: а куда и зачем мы едем?

Ирина притихла рядом со мной. Утопая в моем белом джемпере пятьдесят второго размера, она, как могло показаться, дремала. Но, скорее всего, подруга терзалась сомнениями, правильно ли она сделала, что навела столько шума? Избавить ее от чувства вины могла только моя поддержка, но я тоже молчал, потому как смутно представлял себе, каким образом буду заявлять о правах на свое светлое и непорочное имя. Можно было отпустить тормоза и отдать себя во власть эмоций: ворваться в зрительный зал, увидеть самозванца, кривляющегося на сцене, наполниться праведным гневом и кинуться на обидчика с кулаками. Но весь казус заключался в том, что я не испытывал праведного гнева. Мошенничество, проделанное с моим именем, меня не пронимало, не заводило, не толкало в драку. В какой-то степени мне даже льстило появление двойника. Плохую вещь копировать не станут.

Дорога была длинной, и все же мне не хватало времени, чтобы определиться в дальнейших действиях, ибо я намеревался поступить так, как хотел я, а не как было угодно Ирине. Но как я хотел? А никак! Обиды-то я не чувствовал! У меня не было фактов, что самозванец унизил меня в глазах зрителей, опорочил мое имя. Я не испытывал к нему ненависти.

Кажется, Ирина думала о том же и поглядывала на меня, чтобы понять, к какому выводу я пришел. Она пошевелилась, поменяла позу и прижалась щекой к моему плечу. Все понятно. Раскаяние. Ирина начала жалеть о том, что выдернула меня из уютной квартиры в дождь и ночь.

– Знаешь, что я придумала? – произнесла она. – Мы морду ему бить не будем. Мы ему разрешим выступать, но с тем условием, чтобы он рекламировал наше агентство. На сцене надо повесить огромный плакат с подробным адресом и телефонами. И статистика: сколько раскрыто безнадежных преступлений, сколько милицейских «висяков» мы довели до суда… Правильно?

Я потрепал Ирину по щечке, прощая ее. Правильно. Умная головушка. Она умеет выудить выгоду из неприятных ситуаций. За это я ее и люблю.

В десять часов мы въехали в город. Я не сразу сориентировался в центре, и меня дважды выносило на круг к памятнику Нахимову. Люди, у которых мы спрашивали о туристско-оздоровительном центре, пожимали плечами, по-видимому, это были приезжие, и только опаздывающий из увольнения матрос Российского флота подсказал нам дорогу. Я выжимал из машины все, на что она была способна, и нещадно нарушал правила. Обидно было приехать к шапочному разбору и узнать, что «Кирилл Вацура» и его продюсер уже отбыли в неизвестном направлении. По дороге мы увидели мокрый обрывок от афиши с фрагментом моей изнасилованной фамилии. Я притормозил у тумбы, и Ирина оторвала нижнюю часть афиши, где значились выходные данные и адрес типографии. Пригодится на всякий случай.

По территории оздоровительного центра мы пробирались пешком, оставив машину на парковке у главного входа. Промытый дождем парк был напоен запахами цветов и листьев, повсюду прогуливались парочки, все лавки были заняты. Я позавидовал людям, которые отдыхали здесь и не загружали свои головы всякими глупыми проблемами. Мы уже слышали усиленный динамиками голос, музыку, аплодисменты и шли на эти звуки, как по стрелке компаса.

– Будем заходить внутрь? – спросила Ирина.

Я кивнул. Любопытство пронизало меня. Никогда прежде я не видел копирующего меня человека. Это было безумно интересно – как бы глянуть на себя со стороны, найти ответ на вечный, мучающий каждого человека вопрос: кто я есть?