Ненавижу тебя любить (СИ) - Страница 17

— Я — хороший друг. Но и врагом могу быть достойным.

Дверь за ним закрывается, и тихая инструментальная музыка сменяется какой-то идиотской веселой песенкой. Я покачиваю ногой в такт ей и тупо пялюсь на веселую голубенькую табличку с объявлением «требуются официанты».

— Повторить чай? — спрашивает миловидная девушка в голубом форменном платье.

— Нет, спасибо. Сдачи не нужно. Только… а вот это объявление еще актуально? Вам нужны официантки?

— Конечно. Позвать для вас менеджера?

— Будьте так любезны.

Друзья… враги… во что же ты вляпался, Никольский? И чем эта история аукнется мне…

Владимир

— Папа… а когда плидет мама?

Я отвлекаюсь от экрана и смотрю на дочь. Машка возится на полу, раскладывает кукол и какие-то игрушки. То ли это школа, то ли группа анонимных игрушечных алкоголиков — непонятно. В кружок усажены две барби, пупс, плюшевый львенок, енот, набитый антистресс-шариками и пластиковый шарнирный клоун. А в центре главенствует любимый динозавр.

Ну как пить дать совет директоров. Только секретутки не хватает и доски с графиками.

— Мама придет в пятницу.

— А почему не сегодня?

— Мама устроилась на работу. В пятницу после работы она заберет тебя из садика.

Бывшая действительно вышла на работу, я узнавал. Не знаю, нахрена, но я выяснил все, чем она живет сейчас. И хоть с нашей встречи в офисе прошло всего два дня, я знаю ее адрес, новый телефон, место работы. Видел ее фотку — просил охранника съездить и сделать — в идиотском голубеньком платьице. Она и сейчас хранится в телефоне.

Не знаю, бесит она меня или заводит. Когда думаю о том, как она в своей форме и белых кедах стонет подо мной и царапает мою спину — нереально завожусь, а когда представляю, как какой-нибудь нетрезвый посетитель лапает ее за задницу, думая, что если его зарплата на пару десятков косарей выше, чем у кассирши, то он вдруг стал хозяином жизни, то прихожу в бешенство.

Я маниакально, с мазохистской тщательностью, планирую пятницу. С момента, когда Машка вернется домой, поцелует меня на ночь и уляжется спать и до утра, когда я выпущу бывшую, натрахавшись вволю. Ну не псих ли? Она, блядь, права, я мог пять лет иметь ее в любых позах, а захотел почему-то только сейчас. Твою же мать.

— А зачем мама лаботает?

— Затем, чтобы покупать себе еду и платить за квартиру. Я же покупаю домой продукты.

— А почему ты не покупаешь маме?

— Потому что мы с мамой развелись.

— А что значит лазвелись?

— Маша, р-р-развелись. Р-р-развод.

— Что такое р-р-развод? — послушно повторяет дочь.

— Это когда муж и жена решают, что больше не хотят жить вместе. Они приходят в специальное место и им вычеркивают штампик из паспорта.

Машка долго думает, пожевывая нижнюю губу.

— А ты со мной тоже лазведешься?

— Нет, детка, с детьми не разводятся. Я с тобой навсегда.

— Навсегда-навсегда?

— Ну, когда-нибудь я стану стареньким и буду медленно ходить, покряхтывая, но ты ведь все равно будешь меня любить, да?

— Значит, ты не улетишь на небо, как дедушка?

Вздохнув, я отставляю в сторону ноут и усаживаю дочь на колени.

— Дедушка был стареньким, малышка. Вот когда я буду очень стареньким, а ты будешь очень взрослой, я тоже полечу на небо.

Ага, мечтай, дебил. На небо он полетит. В ад покатишься!

— Можно мне погулять?

— Детка, уже поздно и холодно.

— Пожа-а-алуйста-а-а! Я только на качельке!

— Ладно, полчасика. Потому что в девять будем смотреть по телевизору тетю Настю.

— Настя будет кататься?

— Да, у Насти сегодня соревнования, я обещал, что мы будем за нее болеть.

— Ур-р-ра-а-а! — хихикает Машка и лукаво на меня смотрит, ожидая похвалы за то, что справилась со своей нелюбимой «р».

Пока она одевается, а делает она это непременно долго, ибо маленькая перфекционистка предпочитает все делать сама, я занимаюсь совсем не тем, чем должен. Вместо того чтобы смотреть список задач на завтра и готовиться к встрече, я размышляю о пятнице. Хочется отдохнуть и отключить мозги, хотя как это желание уживается с желанием трахнуть бывшую, не очень понятно. В ее присутствии я выматываюсь в несколько раз быстрее и уж точно никак не расслабляюсь.

Но раз уж сделка состоялась, надо решить, куда ее вести. Это не свидание, выгуливать в ресторанах я Ксению по новой не собираюсь. Тем более, что в одном из них она работает. Надо будет, кстати, наведаться и оценить обслуживание. Чаевые я обычно оставляю щедрые… к слову, идея помочь бывшей деньгами на то время, пока она мне не надоела, возникала неоднократно. Так-то, конечно, пусть поработает хоть разок в жизни и поймет, откуда на банковском счете появляется бабло, но хотелось бы заниматься сексом с ухоженной и симпатичной барышней, а не воняющей бургерами официанткой. Теперь финансовую поддержку можно превратить в игру.

Наконец я определяюсь с планом и пишу Стасу, чтобы забронировал спа-апартаменты. С хамамом, финской парной, бассейном и ужином. Те редкие деньки, в которые удавалось снять там номер, чтобы расслабиться, прошли на ура. Хотя, конечно, это символично: везти девку трахаться в сауну. Элитную, но все же…

И жестоко, пожалуй. Хотя не более жестоко, чем шантажировать ее встречами с ребенком.

— Папа, я готова! — Машка радостно выбегает обратно в гостиную.

Меня разбирает смех. Футболка поверх свитера, торчит из криво застегнутых штанов, носки разные, а шапка на голове вывернута наизнанку.

— Нет, дорогая моя, придется тебе снова посетить мастер-класс по сборам. Тебе что Лиза говорила? Нужно внимательно одеваться. А ты как оделась?

— Как шушундра? — на голубом глазу спрашивает это ангельское дите.

— Как шушундра, — соглашаюсь я.

— Ур-р-ра! Я — шушундра!

И гулять ей уже не хочется, а вот я бы прошелся. Жаль, курить при дочери нельзя. Вообще, оказывается, это сложно, когда няня уходит в восемь и оставляет тебя в огромном доме наедине с маленькой девочкой, которая еще тянется к отцу и не понимает, за что его можно ненавидеть.

Ксюша

Кажется, будто мне лет шестнадцать и я впервые уехала надолго от родителей.

Я учусь жить. Сняла квартиру: крохотную, с еще советской мебелью, в десяти минутах от конечной станции метро (что уже довольно неплохо). Спасибо деньгам свекра, они дали мне фору. Устроилась на работу: теперь я в форменном платье разношу бизнес-ланчи и кофе в ресторанчике. Он неплохой, почти в центре, со средними ценами. Сюда не ходят гости уровня бывшего, но и дешевой столовой его назвать нельзя. Контингент в основном офисный, а по выходным — семейный. Это со слов других официанток, я же работаю всего второй день.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У меня отваливаются руки, ноги и спина. Невозможно прогнуться в пояснице без боли, к концу вечера голова раскалывается на куски, но я все равно довольна. В первую смену у меня получилась почти тысяча чаевых. Часть из всего полученного мы отдаем персоналу на кухню, часть — в общий котел на случай ушедших столов или недостач, а часть забираем себе. В выходные, говорят, чаевые выше, но меня на выходные еще не ставят. И правильно делают: за два дня я разбила два бокала и чуть не опрокинула на гостя тарелку с супом.

— Ох, Никольская, — администратор сурово качает головой, — смотри у меня.

Я и смотрю. Наблюдаю за другими официанткам, пытаюсь тренировать память, чтобы не записывать заказы в блокнот и с нетерпением жду пятницы. К слову о ней…

— Ирина Викторовна, — подхожу к администратору, — мне нужно в пятницу в половину четвертого уйти, а мне смену поставили.

— Никольская, ты охренела? Второй день работаешь, а уже уйти!

— Ну, пожалуйста! Мне очень надо, я с дочкой встречаюсь. Я отработаю… хотите, в двойном размере отработаю? Чаевые за весь день девчонкам отдам?