Немой Paris (СИ) - Страница 11

С Биллом это получалось само собой. С ним я как-то умудрялся меняться, с ним мне было хорошо, и он один из тех людей, которых я никогда не забуду. Я это знаю.

Я в это верю.

Дни летели, я жил у мальчишки уже больше двух недель, всё это время мы проводили вместе, и я многое успел о нём узнать, хотя Билл нехотя рассказывал о своей жизни и часто менял тему для разговоров.

Мы завтракали в постели, обедали и ужинали на полу в спальне перед телевизором, почти не выходили из дома. Мы смеялись и мазали друг друга мороженым, мы целовались с шоколадными конфетами во рту, мы пили вино и ели китайскую еду из ресторана, мы встречали рассветы на крыше дома - я наблюдал за тем, как Билл курил лёжа у меня на плече и смотрел на восходящее солнце, а дым поднимался в небо и исчезал; мы занимались любовью в душе под горячей водой, на полу в спальне, на кухонном столе, на крыше перед заходящим солнцем. Он любил мои руки и гитару, а я играл для него и пел в тишине. Я открывал ему душу, а взамен Билл приоткрывал мне свою.

Я узнал, что его фамилия Каулитц. И он тоже немец, как и я. Я узнал, что ему пришлось переехать сюда к тёте после смерти родителей, я узнал, что его тётя умерла через три месяца, после того, как он к ней переехал. И только тогда я понял, насколько Билл одинок, и насколько он ненавидит, когда его жалеют. Я где-то читал, что одной из причин смерти является… одиночество. Я до сих пор не могу представить, как мальчишка справлялся сам. Я до сих пор не могу понять его, понять, почему он так просто смог меня отпустить тогда, когда я сходил с ума лишь от одной этой мысли.

***

«Пошли в клуб?»

Спросил меня парень как-то, когда делать особо было нечего.

- В клуб? – удивился я.

Мы сидели на кухне и пили чай. Это было на восьмой день нашего совместного проживания, когда на улице стояла прекрасная солнечная погода, и дома было очень скучно.

«Да. Мне надоело дома сидеть, хоть развлечёмся».

Я пожал плечами, делая глоток. Не думал, что такой парень, как Билл, ходит по клубам. Я всегда представлял его сидящим дома в одиночестве за компьютером, где он обычно работал дизайнером сайтов, в тишине или среди оглушительной музыки, льющейся из колонок, но никак не в клубе.

- Хорошо, пошли, - улыбнулся я.

Он радостно подпрыгнул и отправился одеваться, а я вдруг подумал, что он итак идеально выглядит, нечего ему больше прихорашиваться, а потом вдруг решил, что буду ревновать его к другим парням, и подумал, что стоит за ним приглядывать.

Билл был готов через час, когда я уже решил поторопить его, не в силах больше ждать. Мы вызвали такси и отправились в какой-то клуб, где, по словам Каулитца, он часто бывал. Мне было трудно представить такое место, которое бы подошло мальчишке, поэтому, когда мы оказались в обычном клубе, который я бы оценил ниже среднего, я был удивлён. Никогда бы не поверил, что Билл сюда приходит. Это место настоящая противоположность Каулитца, но делать было уже нечего, я же согласился провести с ним время именно здесь.

Мы оказались внутри, и я понял, что мне тут не нравится. Я никогда не хожу по таким клубам, где музыка вколачивается в мозг настолько мощно, что начинает раскалываться голова, где настолько сильно накурено, что дым можно увидеть невооружённым глазом, где тусуются странные типы и шлюхи. Хотя, признаться, ещё до того, как я стал популярным, я частенько бывал в таких местах в Берлине, когда нужно было подзаработать или ещё что. Мои друзья всегда любили такие места, потому что там было удобно снять кого-нибудь на ночь.

Мы подошли к барной стойке и заказали себе выпить. Я – двойной виски со льдом. Билл – коктейль. Здесь было душно, голова начала раскалываться от дыма и музыки, и, чтобы стало немного легче, я залпом осушил бокал. Не помогло.

Через какое-то время Билл потащил меня танцевать, и я не стал сопротивляться. Мы влились в поток потных развратных тел и начали неровное движение в такт музыке. Я обнимал мальчишку, боясь, что поток завладеет им и больше не вернёт, а он жался так крепко, что хотелось закинуть его на спину и унести обратно домой в то тихое местечко, которое стало нашим раем.

Я не был создан для таких мест, и Билл тоже. И когда я уже решился попросить его вернуться обратно, мальчишка потащил меня к стойке и снова закал выпить. Он улыбался. Он улыбался только мне.

- Билл!

Я обернулся на едкий голос какого-то парня, который вырвался из толпы и оказался рядом с мальчишкой, повиснув на его шее.

- Вот ты где, сладкий.

От его слов меня вдруг накрыла такая ярость и отвращение, что захотелось убить этого наглеца. Он выглядел ужасно. Синяки под глазами, куча родинок на шее и щеках, мне показалось, что он наркоман. В его руке была банка с пивом, он был одет в рваную футболку и джинсы. Клок волос с левой стороны был выбрит.

- Пошли-ка, детка, - он схватил Билла за локоть и дёрнул на себя, заставляя подняться.

Единственное, что я помню, это пустые глаза мальчишки, которые я не забуду никогда.

А потом я встал и схватил за руку этого наглеца, притягивая Билла обратно.

- Он со мной, - холодно сказал я.

Тот отступил, пытаясь сфокусировать на мне свои раскосые глаза, а потом ехидно улыбнулся.

- О, ну тогда не буду мешать, - он как-то странно взглянул на меня, отчего по моей спине пробежалась толпа мурашек, и я вдруг подумал, что меня сейчас стошнит.

А когда мы вернулись домой, Билл, краснея и отводя глаза в разные стороны, неохотно рассказал мне (конечно, не без моих настырных вопросов), что этого парня зовут Алан. Он торгует наркотиками и телами. Билл познакомился с ним через пару месяцев после того, как умерла его тётя, оставив ему всё своё наследство. Алан казался ему спасительным кругом среди пустого океана, он предложил ему «лекарство от одиночества», он предложил ему способ забыться. Билл приходил в этот клуб, чтобы избавиться от пустоты, он спал со всеми, кого мог снять, кто мог снять его, со всеми, кто попадался на пути. А один раз, когда Билл наглотался колёс, Алан притащил его в какую-то комнату и трахнул его вместе с двумя ещё такими же ублюдками, как и он. Билл почти ничего не помнил из-за наркотиков, но наутро у него остался тот самый шрам у виска, который парень усердно от меня прятал.

«Я… пытался избавиться от боли и не видел другого выхода», - сказал мне тогда мальчишка, отвернувшись.

Наверное, он думал, что я буду считать его шлюхой, но я лишь обнял его и прижал настолько сильно, словно пытался забрать всю его боль себе.

Не знаю, получилось ли…

Билл сказал, что привёл меня туда, чтобы показать Алану, что больше не собирается возвращаться. И именно в тот момент мне больше всего захотелось сказать ему, как он мне дорог, как я боюсь того момента, когда придётся уехать обратно. И именно тогда я понял, что люблю его, но мне эта мысль казалась такой глупой, что я думал, Билл только посмеётся надо мной. И я так ему этого и не сказал…