Немой. Книга 2. Охота на нежить - Страница 5

В конце концов, он вырубился, и его просто унесли.

Караулить стоянку остался один из дружинников князя.

Ну, а хер ли? Пьянка – пьянкой, а служба – службой.

Я тихо поскрёбся в дверь избушки Потапыча.

– Потапыч! Потапыч, открой! Дело есть!

Глашка дёрнула меня за рукав.

– Немой, не надо! Неудобно старика беспокоить!

– Да ладно!

Я постучал сильнее.

Внутри избушки послышалась возня. Дверь скрипнула. В щели появилась заспанная физиономия Потапыча.

– Немой? Чего тебе?

– Потапыч! Уступи избушку на часок, а?

– Чего? Иди на хер, Немой! Вон, в кусты валите.

– В смысле, на хер? Я – князь, вообще-то! А в кустах холодно! И комары за жопу кусают!

Но Потапыч молча захлопнул дверь избушки.

Неудача, бля!

Из-под крыльца выглянул хмурый Мыш.

– Немой! Ты чего шумишь? Я только детей уложил!

Я уставился на Мыша.

– Каких детей?! Мы всего три дня здесь! Или меньше? Я, бля, запутался. А ты уже детей завёл?

– Улучшаю демографическую ситуацию в княжестве! – гордо ответил Мыш. – И тебе советую. Тем более – ты князь.

Охереть!

Мыш смотался обратно под крыльцо, а я обнял Глашку.

– Ты, часом, мышиный ход прокладывать не умеешь? Отсюда и до спальни?

Глашка улыбнулась.

– Я – нет. Михей умеет. Попросить его?

– Да он дрыхнет уже. Ладно, пойдём у костра посидим.

Напоследок я злорадно наподдал коленкой в дверь избушки. Выслушал из-за двери гневное: «Ща перекинусь, и кому-то башку откушу!», и довольно ухмыльнулся.

Я повернулся к костру. В глазах потемнело. Воздух вокруг словно залили чернилами. Огонь еле заметно мерцал сквозь густую черноту.

Тревожно заржали кони.

Э, что за херня?! Перепил, что ли?

Я недоумённо поморгал глазами. Постепенно вокруг посветлело. Ну, как посветлело? Просто ночь стала нормальной. Я снова различал тёмные деревья, силуэт сосны посреди поляны. Костёр горел, бросая оранжевые блики на шалаш и сидящего возле огня дружинника.

Мы подошли к огню. Я стянул с себя кафтан, постелил его на бревно и усадил Глашку. Потом повернулся к дружиннику.

– Заскучал, служивый?

Он не ответил.

Я всмотрелся и охренел.

Из ворота красного кафтана на меня, ухмыляясь, глядел обтянутый кожей череп.

Я почувствовал, как по спине побежали противные мурашки. Череп дозорного по-прежнему ухмылялся прямо мне в лицо. Я рассматривал его крупные жёлтые зубы, попутно соображая – что делать-то бля!

– Он что, мёртвый? – с любопытством спросила Глашка.

Нет, ипать! Задремал ненадолго!

Я с опаской поглядел на Глашку. Щас как завизжит. Или, того хуже, в обморок хлопнется.

– Охренеть! – сказала Глашка. Глаза у неё радостно горели. – Немой! У меня идея! Давай искать того, кто это сделал!

Непременно! Прямо сейчас и начнём. Ты налево пойдёшь, я – направо. Кого первого высосут – тот и выиграл.

Я вытащил меч и внимательно огляделся по сторонам. Вроде ничего необычного. Догорает костёр. Вокруг поляны тёмной стеной стоит лес. В чёрном небе переливаются крупные спелые звёзды. Неслышными тенями двигаются в ночной темноте пасущиеся лошади.

Благодать! Вон, даже покойник улыбается.

Я убрал меч в ножны и подкинул в огонь дров. Пламя зашумело, разгораясь, осветило поляну.

Я снова огляделся. Всё нормально. Кроме мумии, сидящей напротив.

Думай-не думай, а надо будить Сытина.

– Глаш, посиди у костра! Только никуда не уходи!

Вообще-то, дозорный тоже у костра сидел. И никакой пользы это ему не принесло. Но мне так было спокойнее.

Я подошёл к шалашу, из которого раздавался богатырский храп. Наружу беспорядочно торчали ноги – босые и в сапогах. На всякий случай, я их пересчитал – тринадцать.

Как так-то бля?!

Я выбрал ногу, которая больше всего была похожа на ногу Сытина, и подёргал за неё. Нога попыталась втянуться внутрь. Я упрямо потащил её наружу. Внутри шалаша кто-то ругнулся. Затем оттуда вылез Сытин.

– Немой? – спросил он, щурясь на свет костра. – Тебе чего?

Услышав мой рассказ, Сытин мгновенно проснулся. Подошёл к костру и внимательно рассмотрел мертвеца.

– Так, – сказал он и почесал подбородок. Немного подумал и добавил:

– Так, бля!

Ещё помолчал и начал командовать:

– Значит, план такой. Надо всех разбудить, осмотреть и пересчитать. Только не скопом, а по очереди, чтобы суматохи не было. Как ты думаешь, Немой?

Я показал Сытину большой палец.

– Вот и ладно. С кого начнём?

– С Потапыча! – мстительно предложил я.

– Почему с него? – удивился Сытин.

– Он нас с Глашкой в избушку не пустил!

– Резонно. Ну, идём.

Я кивнул Глашке.

– Пойдём!

Подойдя к избушке, Сытин решительно постучал.

– Потапыч! Открой, дело есть!

Дверь открылась так быстро, словно Потапыч караулил, когда мы постучим.

– Тебе чего, Васька? Тоже бабу привёл?

Глашка сердито нахмурилась.

Потапыч поглядел на неё и понял, что сморозил херню.

– Прости, девка! Достали уже стукари эти! Ну, что у вас случилось?

Мы рассказали Потапычу о грустной судьбе княжеского дружинника.

– Ага! – сообразил он. – И вы обо мне первом побеспокоились. А с чего вдруг?

– Потапыч, пусть Глашка у тебя посидит, пока мы разбираемся, – попросил я.

– Вот оно что! Ну, ладно.

Потапыч посторонился.

– Проходи, девка!

Глашка надула губы.

– Немой, я с вами хочу! Дядь Вася, скажи Немому!

Ага, щас!

Сытин грозно нахмурил брови. Глашка горько вздохнула и скрылась за дверью.

– Погоди, Потапыч! – сказал Сытин. – Божен там с тобой? Всё нормально с ним?

– А что ему сделается? Дрыхнет пьяный!

– Ну, хорошо. Не буди его пока, пусть выспится. Чует моё сердце – будет сегодня работа у святоши.

Пока мы договаривались с Потапычем – начало светать. Мрак потихоньку превращался в серый сумрак. Похолодало, на поляну опустился еле заметный туман. Земля стала мокрой от росы.

– Идём будить остальных, Немой! – сказал Сытин.

Потапыч, хмурясь, пошёл с нами. Дверь избушки он, на всякий случай, подпёр снаружи толстым колом.

Я одобрительно кивнул.

Потапыч внимательно осмотрел покойника, расчесал пальцами бороду и бросил Сытину одно короткое слово:

– Мара.

Сытин удивлённо приподнял бровь и прищёлкнул языком.

Мы принялись по одному вытаскивать из шалаша заспанных похмельных дружинников. Каждого осматривали, коротко опрашивали о самочувствии и отправляли в один край поляны. Пусть будут на виду – мало ли что!

Лица бойцов были разной степени помятости. Голоса хрипели. Но улыбчивых мумий не попадалось.

Троим дружинникам вручили котел и отправили к реке за водой, строго приказав держаться вместе.

– Даже в кусты по нужде – только командой! – сказал Сытин.

Чупав, выбравшись из шалаша, пригладил растрёпанные волосы, жадно опустошил половину котелка холодной речной воды. Глаза его прояснели. Он поглядел на высушенного дружинника и кивнул мне.

– Помнишь вчерашнего кабана, Немой?

– Какого кабана? – заинтересовался Сытин.

Мы коротко рассказали ему о зверином трупике под ёлкой.

– Найти сможете? Тащите его сюда. Гиппократу Поликарпычу отвезём – пусть разбирается.

Я не стал выпендриваться перед Сытиным на счёт своего нового титула. Как ни крути – он тут лучше всех разбирается, что надо делать. Раз отправляет меня – значит, мне и идти. Хер ли спорить?

Да и размяться после тяжёлой ночки только на пользу.

– У тебя рукавицы есть, Немой? – поинтересовался Чупав. Сам он натянул толстые мягкие варежки невообразимого размера, которые закрывали длинные руки кузнеца чуть ли не до локтей.

Я помотал головой.

Один из дружинников вытащил из-за пояса свои рукавицы и протянул мне.

– Давай одеяло возьмём! – предложил Чупав. – Не в руках же его тащить.