Немного магии (СИ) - Страница 4

— Входите!

Провожатый, так и не соизволивший представиться, подмигнул мне и любезно придержал дверь — то ли из вежливости, то ли просто чтобы убедиться, что она не упадет прямо на меня. Я сдержанно поблагодарила его и поскорее переступила порог.

Всю постройку занимала одна-единственная комната. В центре красовался небольшой шар на подставке — можно было бы решить, что я по ошибке заглянула к ярмарочной гадалке, если бы шар был хрустальным, а не каменным, как и стены вокруг. Обещанная приемная комиссия сидела за длинным столом у дальней стены и навстречу гостье что-то не торопилась.

— Имя?

— Аэлла Доро, — отозвалась я и на этот раз всё-таки сделала реверанс.

Трое мужчин за столом остались недвижимы. Единственная женщина, в своем строгом черном платье с белым воротничком чем-то неуловимо похожая на гувернантку при трёх великовозрастных оболтусах, перелистнула тетрадь и что-то тихо шепнула своему соседу.

Тот выразительно выгнул одну бровь и перевел взгляд на меня.

— Это должно быть интересно, — без особого оптимизма заметил он. — Перед вами измеритель дара, миз Доро. Вам известно, как им пользоваться?

— Сожалею, но мне не доводилось сталкиваться с измерителями, господин, — смиренно отозвалась я.

Кажется, представляться каждому абитуриенту здесь в принципе не трудились. Мужчина терпеливо вздохнул и, проигнорировав мой намек, пустился в объяснения:

— Подойдите к постаменту и положите обе руки на измеритель. Ни о чем не думайте и ничему не сопротивляйтесь. Если вашего дара недостаточно, чтобы пройти полный курс обучения в университете, его временно запечатает, чтобы вы не представляли опасности для окружающих и самой себя. Повторить попытку вы сможете через год. Всего попыток допускается три, после чего дар запечатается навсегда, поскольку вреда от него в этом случае будет больше, чем пользы. Если же дара хватит… что ж, этого вы не пропустите.

Это не слишком успокаивало, но я решила надеяться на лучшее. Год отсрочки позволил бы мне сдать выпускные экзамены в школе и даже немного пожить дома, пересматривая свои планы на будущее. Статус необученного мага под наблюдением рекрутеров заставил бы отчима быть осмотрительнее в своих решениях и не торопиться с поиском жениха как можно дальше от поместья. А там… я что-нибудь придумаю. Вряд ли за один год запечатанный дар вырастет до такой степени, чтобы я смогла служить государству наравне с солдатами Медного полка, а значит, будет ещё отсрочка. Два года — это много. Достаточно, чтобы отыскать способ укрыться от судьбы мага и прожить свою жизнь так, как я изначально рассчитывала… а если дар настолько мал, что и через три года не позволит мне поступить в университет, то проблема и вовсе решится сама собой. С женщинами это выходило чаще всего: как ни крути, мы по природе своей слабее мужчин. Вот они пусть и отдуваются на службе!

Эти мысли успокаивали меня недолго. Во-первых, полагалось не думать вообще ни о чем (мудрый и предусмотрительный профессор с тем же успехом мог велеть мне не вспоминать о белом медведе), а во-вторых, черный камень на постаменте оказался таким нестерпимо холодным, что пальцы буквально примерзли к нему — даже пошевелиться не получалось!

Я дернулась раз, другой — и сделала единственное, что пришло мне в голову: направила силу в шар, пытаясь согреть его, как грела угли в кухонной печи.

Черный камень отзывался с куда меньшей охотой. Я отдавала все больше и больше, пока в пальцах не начало колоть от усилий. На помощь никто не спешил. Я испугалась, что этак вовсе отморожу руки, — и раскрылась, опустила последние барьеры, вычерпывая весь дар без остатка.

Пальцы вдруг промяли камень. Шар сделался мягким, будто глина — а ещё засветился и потек вниз по постаменту, шипя, как тысяча разъярённых гадюк.

Я отскочила назад, неприлично высоко подобрав юбки. Мужчины за столом оставались недвижимы, и только по выражению их лиц, подсвеченных рыжеватыми отблесками от расплавленного камня, я поняла, что произошло. И мысленно согласилась: пропустить ЭТО было и в самом деле сложновато.

— Да, — задумчиво протянула женщина из приемной комиссии, — профессор Биант всегда славился талантом находить диковинки…

Трое мужчин дружно повернули к ней головы. Она с невинным видом развела руками и сделала пометку в своей тетради.

— Вы приняты, миз Доро, — невозмутимо сообщила женщина и умолкла.

А камень перестал шипеть только некоторое время спустя.

Глава 3. Женское царство

Женщин в университете оказалось куда больше, чем можно было ожидать. В общежитии даже выделили целое крыло, где вольнослушательницы проживали вместе с поварихами, уборщицами и секретарями. Не сказать, чтобы работницы университета были рады подобному соседству, но особого выбора не предоставляли ни нам, ни им: женщин аккурат хватало, чтобы заполнить восточное крыло корпуса, и расселять нас было не самым рациональным решением.

А вольнослушательницами, как выяснилось, поступившие девушки назывались только потому, что формально никто не мог принудить юных красавиц получать образование вместо того, чтобы искать себе подходящую партию; и ещё — из-за того, что требовать от нас полноценной службы никто не собирался.

А значит, и полноценный диплом нам не полагался.

От девушек требовалось регулярно сливать свой дар в накопители, научиться более-менее пристойно его контролировать в любой ситуации и не путаться под ногами у настоящих студентов. При желании можно было посещать и прочие занятия — на тех же условиях: не отвлекать будущих магов от гранита науки и не сверкать нерастраченной силой.

Все это изложила мне главная по женскому крылу — миз Вергиди, самая старшая из вольнослушательниц университета. Формально она уже могла покинуть его, получив свои бумаги, но что-то не спешила с этим.

Я вспомнила, что говорили о вольнослушательницах Эджина в школе, и пришла к выводу, что миз Вергиди сложно винить за нерешительность. Пока я и сама видела всего один путь: остаться в университете, раз уж не удастся вернуться в «Серебряный колокольчик». Устроиться секретарем при каком-нибудь седом профессоре — отнюдь не то же самое, что нести свет науки юным леди, но определенно лучше, чем всю жизнь выслушивать гнусные шепотки за спиной.

Да и в конце концов, та женщина в приемной комиссии исхитрилась же как-то получить должность в университете. И была она явно не чьим-то там секретарем: те никогда не позволяли себе высказываться так вольно в присутствии начальства. Чем я хуже этой женщины?

Осторожные расспросы быстро показали, чем.

Во-первых, миз Хиоти оказалась младшей дочерью ректора, законной и любимой, и уже этот факт мне было ничем не побить. Во-вторых, она считалась одной из самых одаренных целительниц не только в университете, но и во всей столице — здесь я тоже не могла с ней соперничать. В-третьих, миз Хиоти была женой того самого помощника придворного мага, и тут соперничать я не хотела вовсе.

Но в конечном счете все сводилось к правильным связям и хорошему впечатлению. Как, собственно, и в школе.

По крайней мере, я могла попытаться. Что мне терять, если уж вердикт приемной комиссии был единодушным и однозначным? Хоть и вынесли его только после того, как убедились, что фундамент пристройки уцелел…

В довесок к вердикту шло личное пожелание главы комиссии, касающееся очередности посещения зала накопителей: мне надлежало идти туда первым делом с утра, еще до завтрака, вместе с другими оболтусами, ухитрившимися сломать измерительный шар. Или сорвать с пристройки крышу.

До начала занятий оставалось ещё два дня, суливших мне новые, неописуемо интересные, знакомства. А пока мне отвели угловую комнатку под самой крышей.

Мой кофр любезно доставили прямо к двери, и волочь его осталось всего ничего: мимо узкого письменного стола к основательному деревянному шкафу — увы, одному на двоих проживающих. Половина места уже была занята добротными, но простенькими платьями из ситца. Внизу выстроились куцым рядом кожаные башмачки и старательно вычищенные ботинки.