Немецкий детектив - Страница 21

Дежурный, распоряжавшийся патрульными машинами, выслал туда ближайшую — «Изар-19». Петцольд принял вызов. Хубер III включил мигалку с сиреной и развил скорость, далеко превосходившую все допустимые пределы.

На месте происшествия Петцольд выяснил следующее.

Посреди улицы размахивала зонтиком пожилая женщина, тыкала куда-то назад и кричала:

— Ах ты проклятый мерзавец! Спасу от вас нет!

Чуть в стороне и сзади, в углу между забором и гаражом уединенной виллы, лежала женщина лет двадцати пяти. Свернувшись клубочком и сплевывая кровь, она стонала:

— Нет-нет, Бога ради, не вызывайте полицию! Хочу домой. Я… я была… оставьте меня в покое!

Старший вахмистр Петцольд прежде всего занялся лежащей. Бегло оглядев ее, констатировал:

— Все не так плохо, это только шок. Скоро придет в себя.

Женщина с зонтиком, фрау Зигелинда Зоммер, волнуясь, рассказывала:

— Только это я залезла в кусты, чтобы отвести душу — ну, все мы люди, правда? — как вдруг из темноты выскочил большой автомобиль, темный и блестящий, похожий на здоровенный гроб на колесах. И прямо передо мной остановился. Открылась дверца, отттуда выпала какая-то женщина, за ней выскочил мужчина. Он молотил ее и кричал: «Ах ты свинья, ах курва, ну я тебе задам!» Ну что тут говорить, вахмистр! Я быстро встала, слегка заправилась, схватила зонтик и взялась за этого мерзавца. Поверьте, всыпала ему как следует. Он тогда в машину — и уносить ноги, сволочь проклятая!

Старший вахмистр Петцольд доложил по радио. Попросил, чтобы его соединили с полицией нравов, и вдруг — не иначе по ошибке — услышал голос комиссара Кребса. Тот, выслушав рапорт, спокойно спросил:

— Не смущайтесь, коллега, скажите, что сами вы об этом думаете? Как вы считаете, что вы обнаружили?

— Похоже, это такой же случай, как тот, который разбирали на прошлом инструктаже.

— И вы не ошибаетесь, — подтвердил комиссар Кребс. — У вас отличная память. Действительно, уже были нападения, весьма похожие на ваш случай. Как вас зовут?

— Петцольд. — Вахмистра переполняла гордость, что Кребс его заметил и похвалил. Среди сотрудников полиции у Кребса была репутация «кота с бархатными лапками, но острыми коготками», и все знали: все, что он скажет, — по делу.

— Коллега Петцольд, — приказал Кребс, — отправьте, пожалуйста, пострадавшую в больницу. Ах, так вы это уже сделали? Тем лучше. И не отпускайте свидетельницу, эту фрау Зоммер, но придержите ее как-нибудь незаметно. Я сейчас буду. Меня ваш случай очень заинтересовал.

В ночь с субботы на воскресенье, в начале первого, комиссар Кребс прибыл на место происшествия на Малингерштрассе. Сопровождал его инспектор Михельсдорф.

Они обнаружили старшего вахмистра Петцольда, который подробно доложил им обстановку (из множества деталей ему удалось выделить самое важное), и вахмистра Хубера III. Он совсем выбился из сил, успокаивая свидетельницу Зоммер, — та безостановочно что-то доказывала.

Михельсдорф посоветовал:

— Пусть несет, что ей в голову взбредет, а вы ловите то, что нам нужно, — даты, имена, связи. Будет лучше, если все сразу запишете.

Так же на месте происшествия оказался врач «скорой помощи» двадцативосьмилетний доктор медицины Вильд, который занимался пострадавшей. У нее была рваная рана на лбу, кровоподтеки на левой руке и ссадина на правом бедре.

Петцольд: Если позволите, комиссар…

Кребс: Разумеется, расскажите мне все, что вам кажется важным, коллега, но по возможности тихо.

Петцольд: Не нравится мне этот врач, как его, Вильд. Не повезло нам с ним! Никого не допускает к пострадавшей и просто помешался на психологии. Все твердит о шоке, стрессе и тому подобном. Не дал мне даже записать ее данные.

Кребс: Ну, как-нибудь мы справимся. Главное, он как следует ею занимается и сможет успокоить.

На балу холостяков, который ежегодно проходил в Фолькс-театре, Сузанна Вардайнер почти не уходила с танцплощадки. Она веселилась от души, и Петер Вардайнер не имел ничего против.

— Желаю повеселиться, — напутствовал он.

И фрау Сузанна танцевала. С вице-президентом крупной компании, потом с госсекретарем Министерства внутренних дел и даже с баварским министром промышленности. Но с каждым — только по разу. Только с театральной звездой Александром Бендером — уже третий.

Петер Вардайнер это тут же заметил.

— Ты меня хочешь спровоцировать, — сказал он, смеясь, — или доказать, что ко всем моим заботам мне нужно еще беспокоиться о тебе?

— Почти угадал, — улыбнулась она. — Ты забавляешься тем, что выдумываешь всякие журналистские штучки, и забываешь обо мне. А я хочу наслаждаться жизнью!

— Но я ведь тебе ни в чем не препятствую!

— Знаешь, Петер, твое великодушие последнее время действует мне на нервы! Неужели это все из-за Шмельца?!

— Не столько из-за него, сколько ради справедливости, которая должна наконец восторжествовать, — убежденно заявил Вардайнер. — Этим вечером множество людей говорило со мной о предстоящей кампании. Удивительно, как быстро все становится известным. И все говорили о ней с признательностью, а большинство — и с поддержкой.

— Может быть, — скептически протянула Сузанна. — Кто таскает каштаны из огня для других, всегда может рассчитывать на аплодисменты. В основном от людей, которые сами боятся испачкать руки!

— Сузанна, ты сейчас выглядишь просто изумительно!

— Если это правда, то тебе пора взяться за ум и решить жить впредь только ради меня, ради нас двоих. Подумай как следует. Если не решишься, мне придется решать самой. Может быть, не в твою пользу. Но только для того, чтобы ты взялся за ум.

Из беседы ассистента фон Готы во время командировки в Грецию с заместителем начальника афинской полиции майором Никосом К.:

«Никос К.: Прежде всего я вас хотел бы уверить, что греческая полиция старается всем возможным содействовать своим иностранным партнерам и вообще всем иностранцам. К сожалению, мы встречаемся и с тем, что некоторые из них злоупотребляют нашим гостеприимством. Одним из таких людей оказался Хорстман.

У нас он появился с рекомендательным письмом от своего шеф-редактора, который известен как просвещенный любитель и ценитель греческой культуры. Поэтому мы, ничего не заподозрив, позволили Хорстману ознакомиться с жизнью нашей армии, с нашими тюрьмами. Представьте, как мы были поражены, когда, вернувшись домой, наше доброжелательное отношение он обернул против нас. И более того, он попытался проникнуть в личную жизнь некоторых наших уважаемых граждан. К счастью, наши сотрудники вовремя его задержали в тот самый момент, когда он пытался проникнуть в некую виллу.

Фон Гота: Чья это была вилла? Как долго он был под арестом и каким образом его выпустили?

Никос К.: Хозяйка виллы — Мария К., одна из любимейших наших актрис. Хорстман был под арестом всего сутки — минимальный срок, чтоб мы могли произвести предварительное расследование. Вам мы приготовили копию протокола о задержании. Тут же — и решение о его депортации из страны. И его заявление, которым подтверждается, что обращались с ним вполне по закону».

Из отчета о предварительном допросе пострадавшей, проведенном комиссаром Кребсом на Малингерштрассе:

«Кребс: Так вы нам вообще ничего не хотите сказать? Пострадавшая: Нет!

Инспектор Михельсдорф: Ее зовут Хелен Фоглер, ей двадцать пять лет. Уже два года состоит на учете как особа без постоянной работы и без законных источников доходов. Остальные данные найдем в архиве.

Кребс: Это правда?

Хелен Фоглер (с трудом приподнялась; врач «скорой помощи» поддерживал ее; на Кребса она и не взглянула): Я обязана отвечать?