Немецкий детектив - Страница 17

— А что с Вольрихом?

— Этим я займусь сам. Но это не к спеху. Полагаю, я его напугал. Он знает все — или вообще ничего из того, что нас интересует. Теперь вы, коллега Дрейер. Поскольку вы работаете у меня, я вам устрою не слишком приятный уик-энд.

— Я все равно не знала, чем заняться.

— Рад это слышать, — довольно буркнул Циммерман. — Тогда просмотрите все, что Фельдеру удалось собрать по этому делу. Постарайтесь определить, за кем нам лучше установить наблюдение. Узнайте, сколько нам смогут выделить людей. И на этом пока все.

Карл Гольднер сообщил позже о своем визите к ассистенту фон Готе:

«Каких только людей я не перевидал здесь в Мюнхене! Но куда здешним светским львам до этого фон Готы! Это просто уникум! Мог бы жить в свое удовольствие, так нет — гнет спину в полиции! Это настолько меня потрясло, что я сразу проникся к нему симпатией и спросил: «Так что, собственно, вы желаете знать?»

Он только этого и ждал и засыпал меня градом вопросов, между прочим, весьма продуманных. К примеру, насколько влиятелен Шмельц? Что он мог бы предпринять против Вардайнера и насколько это было бы опасно? И у кого лучше отношения — у Бургхаузена с Вардайнером или у Тириша со Шмельцем? И кто бы мог, по моему мнению, быть ближайшим помощником Шмельца и Вардайнера, их правой рукой? Как живется Вардайнеру с его фрау Сузанной? Что из себя представляет Вольрих? Какова роль Хельги Хорстман? Что же задумал Хайнц Хорстман?

Я сказал ему так: «О каждом из этих людей вы можете думать как вам угодно — они только люди, как каждый из нас. Но некоторые любопытные подробности я вам с удовольствием сообщу. С чего бы начать? Пожалуй, с Греции. Ведь там в одном из афинских дворцов или на вилле у моря обитает черноволосая красавица Мария. Она актриса и в настоящее время — главный предмет любви и обожания Анатоля Шмельца. Пожалуй, в эту авантюру он кинулся очертя голову в основном для того, чтобы излечиться от безответного чувства к фрау Сузанне. В Греции он ведет себя как когда-то Гёте в Карлсбаде. У него для этого хватает и финансовых возможностей, и способностей объяснить все это себе и другим с моральной стороны. Правда, прошлым летом эта поэтическая страсть едва не потерпела крах. И все из-за Хайнца Хорстмана».

Тириш, издатель «Мюнхенского утреннего курьера», любил проводить выходные в своем деревенском поместье возле Вальдхайма. Тут он отдыхал от горячки недели и разыгрывал хуторянина: навещал священника, осматривал поросят на откорме, справляясь, как они прибавляют в весе, и прогуливался в саду, скорее напоминавшем парк.

Погода в эту субботу до самого вечера стояла прекрасная. Сияло солнце, синело небо, температура около нуля и легкий покров свежего снежка, приятно хрустевшего при ходьбе… И Тириш хотел одного — наслаждаться всем этим без помех.

Однако из поэтического настроения его безжалостно вырвали, когда он еще не дошел до идиллически застывшего пруда. Из кухонного окна его пронзительно звала жена:

— Телефон! Звонит Вольрих. Утверждает, что это срочно!

— Иду-иду, — неохотно отозвался Тириш. Трубку он взял через открытое окно. — Ну что вы беспокоите меня в субботу?

— Другого выхода нет, — расстроенно произнес Вольрих. — Я только что вернулся от Хельги Хорстман. По-моему, с ней будут проблемы. Договоренности о документах она придерживаться не хочет. Видимо, попытается действовать самостоятельно. Нужно что-то предпринимать.

— Я сейчас приеду, — энергично заверил Тириш. — Сообщите Шмельцу. Через час соберемся в издательстве.

Версия Вальдемара Вольриха, которую он изложил чуть позже в разговоре с сотрудником полиции:

— Поверьте, вы ничего не понимаете. Твердите о совести* ответственности, чувствах и подобной ерунде. Смешно! Тогда об этом и речи не было. В игру вступили деньги, большие деньги.

Чтобы вам было ясно, игра пошла по-крупному. Банкир Шрейфогель внезапно дал понять, что склонен поддержать издательство Тириша и Шмельца. И это испугало Бургхаузена с Вардайнером. Поймите, в этой ситуации конкурентная борьба между обеими газетами, тянувшаяся многие годы, вступила в решающую фазу. Ведь теперь для обоих решалось — быть или не быть.

— Господи! — хрипло вздохнул Вардайнер, сползая со стула.

Одна из служанок, услышав стон, побежала за хозяйкой. Фрау Сузанна, которая как раз пробовала новый серебряный лак для ногтей, помчалась к мужу.

— Мне очень плохо, — задыхаясь, пробормотал Вардайнер, — но это пройдет.

— Что с тобой, Петер? На тебе лица нет, — заволновалась Сузанна. Налив в стакан немного холодной воды, подала мужу две таблетки, лежавшие наготове. — Ты до смерти устал. Чем это закончится?

— Да ничего, справлюсь, — с усилием произнес Петер Вардайнер.

— Я так и думала, тебе главное — справиться. Почему ты так надрываешься?

— Почему, Сузанна? — отдышавшись, сказал он. — Почему дождь идет сверху вниз? Потому что иначе быть не может. И со мной точно так же. Понимаешь?

— Я стараюсь понимать, Петер, но это становится все труднее. Допустим, оттого что я женщина, я не в состоянии понять, почему человек рискует из-за принципов всем — здоровьем, семьей, всем своим существованием. Но я тебе говорю: долго я этого не выдержу.

Закрытое совещание в издательстве «Мюнхенского утреннего курьера»; начало в 16.30; присутствуют: Тириш, Шмельц, Вольрих.

Вольрих: Ясно одно. Хельга Хорстман старается удержать документы мужа у себя. Скажу откровенно: она собирается нас шантажировать.

Тириш: А сколько конкретно она хочет?

Вольрих: Это еще не ясно. Но ясно, что у нее в руках часть материалов ее мужа и она знает им цену. В них не только данные о спекуляциях земельными участками, но и многое другое. Проблема в том, что у нее только копии, а оригиналы Бог весть у кого.

Тириш: Вероятно, у Вардайнера?

Шмельц (решительно): Если это так, нам нужно быть начеку. Не знаю почему, но Вардайнер меня ненавидит и предпримет против меня что угодно!

Тириш: Разумеется, мы должны этому помешать. Прежде всего нужно поскорее организовать похороны Хорстмана. Об этом позаботитесь вы, Вольрих. А еще нам понадобится адвокат, который бы сумел справиться с такими вещами.

Вольрих: Предлагаю Шлоссера! Этот ни перед чем не остановится!

Профессор, доктор медицины Билрот из Штарнберга собщил Сузанне Вардайнер после обследования ее мужа:

— Не существует болезни, которая не влияла бы на весь организм пациента и на которую каждый не реагировал бы по-своему. Банальное недомогание у одного может привести к фатальному исходу у другого.

Все это в полной мере относится и к вашему мужу. Хотя внешне он выглядит весьма энергичным человеком, в действительности — это исключительно чувствительный тип со спастическими реакциями. Они и вызывают у него постоянные перепады температуры тела, давления крови и сердечной деятельности.

Неверно было бы определить его состояние как критическое. Но некоторые анализы — состава крови, мочи, кардиограмма — вызывают серьезные опасения. Я бы рекомендовал вашему мужу не напрягаться на работе, беречь себя, придерживаться диеты и, по возможности, отдыхать, иначе я ни за что не ручаюсь.

Ханнелора Дрейер вместе с Фельдером и фон Готой сидела перед комиссаром Циммерманом. Она быстро привыкла, что в новом отделе иметь дело придется с одними мужчинами.

— Надо разобраться, что за женщины замешаны в этой истории с Хорстманом, — сказал начальник. — С кем мы уже столкнулись?