Немая (СИ) - Страница 1

***

Любит та, что глаза опускает,

Любит та, что боится сказать.

А не та, что так близко садится,

И привыкла сама целовать.

**© С. Есенин**

— Бабушка, а правда, что в театр ходят только самые взрослые люди? — поинтересовалась рыжеволосая девочка у пожилой, но ухоженной женщины, пока они вместе спускались по ступенькам. Василиса перепрыгнула через три сразу и остановилась, повернувшись и уставившись на свою бабушку. Нерейва остановилась и хмыкнула, сообразив, каким именно образом её сын Нортон уговорил свою дочь Василису идти в театр. Женщина помнила, что девочка так отказывалась, а потом внезапно резко согласилась. Огнева-старшая приосанилась, внезапно подумав, что сынок у неё настоящий стратег. Не знала женщина, что данную стратегию разработал вовсе не её сын. Генератором идей по воспитанию Василисы была её невестка Лисса…

— Да, конечно, — стараясь выглядеть серьёзной, ответила Нерейва. — Только самые взрослые допускаются туда.

— А меня пустят? — испугавшись, спросила Василиса. Вопрос остался без ответа. Женщина открыла дверь, нажав на кнопку, и они с Василисой вышли на улицу. На дорожке тротуара, которая находилась напротив подъезда, но по другую от него сторону проезжей части и служила кратчайшим путём к автобусной остановке, стояли Лисса и Нортон. Они о чем-то увлечённо разговаривали. — Мама, папа! — позвала их Василиса, приветливо помахав рукой. Родители улыбнулись. Лисса ласково пожурила их за черепашьи сборы, на что Нерейва ответила, что они с Василисой немного поговорили, а после взяла внучку за руку и решила провести её к родителям на другую часть тротуара. Но девочка помотала головой и вытащила свою ладонь из ладони бабушки. — Можно я сама перейду, пожалуйста? — с мольбой попросила Василиса. — Тут всего каких-то пять метров, — не особо понимая, что говорит, но часто слыша подобную отмазку из уст других детей, протянула Василиса. Позади дорожки виднелась детская площадка, но она была пуста: в такой снегопад детей на улицу не выпустят. Нерейва отрицательно покачала головой, зато Лисса согласилась:

— Конечно можно, родная! Ты уже взрослая, — она подмигнула Нортону и улыбнулась.

Нерейва нехотя кивнула, и Василиса, радостная, потопала по проезжей части к родителям. Внезапно из-за поворота выехала огромная чёрная машина и понеслась прямо на Василису. Нортон Огнева первый заметил опасность. В его зелёных глазах мелькнул ужас. Мужчина выскочил на проезжую часть и с огромной силой оттолкнул свою дочь на тротуар. Нортон взглянул на стекло машины и, как в замедленной съёмке, увидел того, кто сидел за рулём. Этого знакомого, такого родного человека, на лице которого теперь сияла восторженная, почти безумная улыбка. Он понял, что это не несчастный случай — Василису хотят убить. Огнев закрыл глаза, понимая, что сам виноват в этом, и принимая всё, что должно случиться… В этот момент машина на полном ходу врезалась в Нортона. Ударившись о лобовое стекло, он отлетел от машины на несколько метров. От такого сильного удара мужчина мгновенно перестал дышать. Над ним склонилась сама смерть, забрав его в свои чёрные объятья. Машина на несколько мгновений остановилась, а потом дала задний ход и помчалась назад, пока не пришлось развернуться и скрыться за тем же поворотом, из которого она и выскочила. Водитель жал на педаль, заливаясь тихим истерическим смехом. Нортон неподвижно лежал на асфальте, на котором уже образовалась небольшая лужа ярко-алого цвета. Кровь всё продолжала течь. Василиса стояла совсем рядом со своим отцом. Её губы дрожали, ноги будто окаменели.

— Нет… — крикнула Лисса. Но этот крик больше походил на шёпот. — Кроме неё некому было, — пробормотала она. Её взгляд сделался стеклянным от боли. Не физической, душевной… Женщина подбежала к мужу и приложила пальцы к его шее. Пульса она не почувствовала и поэтому, не сдержавшись, зарыдала во весь голос, обхватив остывающее тело мужа руками. Нерейва всё это время не шевелясь стояла возле подъезда. Казалось, будто она превратилась в статую. Всхлипы Лиссы, быстро поглощаемые порывами ветра, отрезвили её. Огнева-старшая тихо причитала, подбежав к своей невестке, а после склонившись над телом Нортона. — Василиса, — вдруг воскликнула Лисса и вскочила на ноги. — Василиса, — закричала она ещё раз, шаря глазами в поисках дочери. Василиса стояла в метре от неё. На её лице застыл ужас. Лисса повернула голову и увидела человека, одетого в чёрный комбинезон, с закрытым маской лицом. В руках у незнакомца был пистолет. Ещё секунда — и послышался глухой звук выстрела. В отчаянном прыжке Лисса кинулась к дочери и приняла предназначавшуюся Василисе пулю на себя.

С испуганным вздохом Лисса упала на колени, инстинктивно прижимая руки к груди. Её глаза широко распахнулись. Она судорожно попыталась вдохнуть. На ткани куртки медленно расползалось кровавое пятно. Веки Лиссы сначала задрожали, а потом закрылись, она повалилась на бок. Её грудь ещё поднималась и опускалась. На коже выступили капли холодного пота. С лица исчезли все краски. Лисса с хрипом вздохнула и почувствовала, что для следующего вдоха у неё не осталось сил. Она попыталась открыть глаза, чтобы в последний раз увидеть свою дочь, но не смогла… Нерейва судорожно всхлипывала, силясь сдержать рыдания и давя руками на рану невестки. Она просила, умоляла Лиссу не умирать. Просила прийти в себя… Это было последним, что Лисса услышала, прежде чем её поглотило великое Ничто. Убийца рассерженно выругался и поспешил исчезнуть с места преступления. Василиса попятилась назад и, споткнувшись, повалилась в снег. Она не понимала, что происходит. Отчаяние вспышками прошло по её телу. Своими длинными когтями леденящий душу ужас сковал сердце девочки. Василиса поднялась на ноги. Её губы дрожали, мир перед глазами плыл, как на карусели. Внезапно ей стало плохо — челюсть и горло свело с ужасной силой. Василиса приложила к ним руки, но боль не отступала. По щекам без остановки текли слёзы. Голова заболела, желудок скрутило. Василиса открыла рот, пытаясь дышать, но кислорода не хватало. Её глаза расширились до невозможного размера. Она ступила несколько шагов и покачнулась, чуть не упав.

«Бабушка, что с мамой и папой?..» — хотела спросить девочка, но ей не удалось произнести ни слова, будто кто-то отнял у неё голос. Она схватила себя за горло, пытаясь закричать, но изо рта вырвались лишь жуткие хрипы.

— Василисочка! — воскликнула Нерейва, всё ещё давя на рану Лиссы. — Малышка, всё хорошо, всё в порядке, — выдавила она сиплым голосом. Девочка попятилась, судорожно мотая головой. — Я сказала, всё хорошо! — почти истерично выкрикнула бабушка. Обычно спокойная и всегда собранная Нерейва сейчас находилась в состоянии абсолютного ужаса. Она не могла сдержать своих эмоций. Не знала, что делать. Была в отчаянии. Василиса хотела закричать, что это неправда, но смогла лишь приоткрыть рот. Она с ужасом дотронулась пальцами до губ, не понимая, почему не может вымолвить ни слова. Девочка набрала побольше воздуха, из-за чего у неё закружилась голова, открыла рот снова, но из горла вырвался лишь страшный хрип. Она задышала чересчур часто. Её сердце заколотилось в груди, как безумное; руки задрожали, губы отказывались повиноваться. Внезапно всё перед глазами Василисы опасно накренилось, и девочка упала на спину. Мир перевернулся. Перед глазами пролетали снежинки, сердце отстукивало чечётку.

— Мамочка… папа… — прошептала она еле шевелящимися губами и потеряла сознание. Снег вокруг убитой горем Нерейвы, рыдающей над трупами своих детей, и Василисы, без чувств лежащей в сугробе, очень быстро окрасился в кровавый цвет. Из-за угла дома выглянул маленький мальчик лет десяти. Его каштановые волосы торчали из-под шапки в разные стороны. Глаза испуганно смотрели на всё происходящее. Ему было до жути страшно, но он сумел запомнить копну взметнувшихся рыжих волос и номер чёрной машины. Той самой, что лишила жизни человека. Кажется, ему никогда в жизни не удастся этого забыть.

«Нужно уносить ноги», — испуганно подумал он и бросился бежать к своему дому…