Нельзя влюбляться (СИ) - Страница 15

Он сидел и смотрел что-то на экране на приборной панели. Я постучала в окно и услышала звук разблокировки дверей. Открыла и села внутрь.

— Всё-таки замёрзла?

Я закивала головой, пряча кисти рук в рукава пальто, чтобы хоть как-то согреться.

Он уже сидел в одном свитере, поэтому достал свою куртку с заднего сидения и протянул её мне:

— Надень её вместо пальто. Оно холодное у тебя, а куртка тёплая.

Я молча сделала, как он говорит. В нос ударил уже знакомый древесный аромат. Я посмотрела украдкой на соседа и отметила, что этот тяжелый запах подходит к его образу сильного мужчины, с суровым взглядом, густой, аккуратно выбритой бородой: «Интересно, а как пахнет Оскар, я уже не помню, это что-то сладкое или наоборот свежее?»

Микаэль продолжал смотреть на экран. Там были какие-то бои. Похоже на бокс, только ринг был окружен высокой сеткой. Каждый раз, когда показывали лицо в синяках или сильные удары, я вздрагивала или ёжилась.

— Почему молчишь? Если не нравится, могу включить что-то другое.

Но я ещё не отогрелась, поэтому не могла сказать ничего членораздельного. От холода мои губы немеют и всё, что я могу — мычать и издавать звуки.

Микаэль смотрел на меня так, словно разгадывал тайну египетских пирамид.

— У тебя язык замёрз? — он поднял обе брови и улыбнулся.

— Пощти, гуыы — я увидела смесь непонимания и удивления на его лице, и рукой показала на свои губы, — гуыы нееют.

Он проморгался и отвернулся к экрану. Вошёл в онлайн кинотеатр и показал, что я могу выбрать фильм. Молча, как будто у него тоже отказали губы.

Я не знала, что это за фильмы и написала в телефоне:

«Мне всё равно, можешь выбрать на свой вкус, только не бои, пожалуйста. У меня губы немеют от холода, пока не могу говорить нормально».

Он прочитал и уставился на меня:

— Губы немеют? Это что-то новенькое. Покажи!

Я не поняла, что показать и пожала плечами.

— Скажи что-нибудь. Никогда не видел, как немеют губы.

Я отрицательно замотала головой.

— Пожалуйста! Обещаю не издеваться.

Я задумалась, что же ему сказать.

— Как умаещь, мы наолго зесь?

Было заметно, что он еле сдерживает смех:

— Не знаю, в последний раз час держали, днём однажды на три часа растянулось.

— Ясно. Да, сейся, я не озижусь.

— Ммм, скажи ещё что-нибудь, — он хитро заулыбался.

— авай уще сотреть кино, — я показала на экран.

— Да, уж, не легко тебе зимой, наверное, — он усмехнулся в последний раз и отвернулся, чтобы включить комедию, сделал звук громче, и мы стали смотреть. Я уже согрелась, но мне не хотелось снимать его куртку, хотелось ещё немного насладиться её ароматом. Губы оттаяли, поэтому я по привычке начала комментировать происходящее на экране.

— Даже не знаю, что было смешнее — кино или твои комментарии, — сказал он, когда фильм закончился.

— Обычно людей раздражает, что я не могу молчать и отвлекаю их от просмотра, — я неохотно сняла с себя куртку и вернула ему.

— Мне понравилось.

— Ой, а где все? — я посмотрела в окно и не увидела никого перед подъездом.

— Да, уже запустили всех.

— Как? Когда?

— Ещё в середине фильма.

Я стала одеваться и причитать:

— А почему ты не сказал? Могли бы уже давно дома быть.

— Ты была так увлечена просмотром, что я не стал отвлекать. Да и мне понравилось слушать твои реплики, сложно было лишить себя такого удовольствия. Завтра же выходной, выспаться успеешь. Или у тебя планы на утро?

Я засмущалась и сказала, подмигнув ему:

— Да, нет. Просто не хочу злоупотреблять твоей добротой.

Мы вышли из машины и пошли в сторону дома.

— Я не добрый. Я злой и опасный. У меня в машине наручники и оружие, — он усмехнулся.

Я тоже засмеялась. Сейчас почему-то было не страшно, а даже смешно.

В лифте мы ехали молча, когда остановились на моём этаже, я поблагодарила соседа:

— Спасибо, что не дал замерзнуть.

— Пожалуйста. Спокойной ночи. Не морозь губы.

Я, улыбаясь смотрела на него, пока двери лифта не закрылись.

Уже лёжа в кровати, я почувствовала, что пахну его духами: «Интересно, как они называются? Такие вкусные. Странно, как меняются люди. Тот, кого ненавидишь, становится другом. А тот, в кого влюблён, раздражает», — с этими мыслями я провалилась в сон.

Оскар.

"Она же ребёнок! Боже, как это сложно! Теперь нянчиться с ней ещё, капризы терпеть, учить всему", — я уже миллион раз пожалел, что ввязался во всё это. Но выбора не было.

— Алло! Нет, мы не приедем. Ева расстроилась из-за чего-то, у неё нет настроения.

— Что значит "нет настроения"? Оскар! Ты её обидел? — отец был явно зол.

— Нет, она сказала, что по родителям соскучилась.

— И, что? Это причина не ехать? Неужели ты не смог её уговорить?

— Нет, она слишком упрямая.

— Ладно, а ты почему не приедешь?

— Есть дела в городе, останусь разобраться с ними.

— Хорошо.

Я отключился и стал набирать сообщение:

"Привет! Какие планы на вечер?"

Ответ не заставил себя ждать:

"Есть предложение?"

"Конечно. Через двадцать минут заеду, поедем в клуб".

Я заблокировал телефон и поехал по давно знакомому адресу. Сегодняшняя истерика Евы меня изрядно вымотала, поэтому мне хотелось отвлечься.

Домой я вернулся под утро. Голова гудела и сильно хотелось спать. Я решил не заезжать на подземную парковку и оставил машину недалеко от дома.

"Нужно проветриться, заодно прогуляюсь", — я засунул руки в карманы и пошёл в сторону корпуса.

— Что за…

Впереди стояла машина Микаэля, из которой выходила Ева!

"Какого чёрта? Что они делали вместе?" — я посмотрел на время, было начало пятого.

Я еле сдерживал себя, чтобы не набить ему рожу прямо сейчас. Я не понимал, почему так остро реагирую. Мне же должно быть всё равно. Нас с Евой пока что ничего не связывает, а значит она может общаться с кем хочет и когда хочет. Одно я знаю наверняка, я в неё не влюблён, она словно плющ вокруг шеи, который нельзя сорвать.

"Я это так не оставлю!"

Позже я созвонился с отцом:

— Пап, я видел Еву с Микой.

— Не понял?

— Еву с Микой видел, вчера ночью, точнее утром, они вместе приехали на его машине.

— Может, ты перепутал?

— Нет! Я же был с ней вечером, я запомнил, как она была одета.

— Нужно поговорить с её отцом. Он уверял меня в порядочности дочери. А она решила крутить на две стороны.

— Может, это дело рук Микаэля?

— И что? У неё нет своей головы?

— Ты прав. Может поговорить с её родителями и ускорить процесс? Думаю, нет смысла ждать, когда она окончит универ. Можно назначить помолвку на декабрь, а свадьбу сыграть уже после защиты диплома.

— К чему эта спешка?

— Своей невесте я смогу запрещать общаться с тем, с кем не следует. Да и она будет понимать, что не свободна.

— Понял. Хорошо, я поговорю с её отцом.

— Отлично! Пока.

"Ева, ну почему ты такая закомплексованая и скромная? Была бы ты смешной, иногда шутила бы забавно, не задавала бы лишних вопросов, не ревновала бы, было бы с тобой легко в постели… Я был бы самым счастливым человеком на свете", — я откинулся на спинку кресла и размышлял о невозможном.

Я устал от одной мысли о совместной жизни с Евой. Я представил её вечно обиженную и недовольную мину на лице, склонность всё контролировать, приступы ревности и истерики типа той, что была вчера. Представил, как она ходит неделями обиженная, а потом срывается в приступе ярости. Представил, каким скучным будет наш секс.

"Она же недотрога, чёрт возьми. Интересно, она знает, что сексом можно заниматься не только лёжа под одеялом в темноте? Уверен, если я попрошу сделать что-то нестандартное, она умрёт в эту же секунду от стыда и волнения. Ханжа", — я чувствовал, как меня с головой накрывают пессимизм и апатия. Но моё воображение разыгралось и стало подсовывать мне картины ещё более тошнотворные. — "Она же небось ещё и пообщаться после секса захочет. Как та, не помню, Нина что ли её звали. Трахалась она, конечно, супер, но её болтовня о любви после каждого полового акта жутко раздражала. Только ту можно было слить, а эту придётся терпеть".