Нектар для сердца. Собрание учений Аджана Чаа - Страница 1

Ajahn Chah

Food for the Heart. The Collected Teachings of Ajahn Chah

© Abhayagiri Monastic Foundation, 2002

© А. Мускин. Перевод, 2017

© ООО ИД «Ганга». Издание на русском языке, оформление, 2018

Когда начинаешь говорить о человеке, которого считаешь самым мудрым из всех людей, которых ты когда-либо знал, всегда очень сложно решить, как же сделать это наилучшим образом. Его присутствие несло с собой открытость и осознанность, простоту и раскрытие истины, достоинство и близость, юмор и серьёзную дисциплину, трогательное сострадание и спонтанную свободу. Аджан Амаро в своём вступлении к этой книге подробно описывает именно такого человека.

Большинство своих учений Аджан Чаа соотносил с конкретной текущей ситуацией – он мог привести пример, использовать метафору или завязать спонтанный разговор. Его учения были прямыми и честными, и он применял любые подходящие для них средства. «Взгляните на причину страдания мира людей. Вот что она собой представляет», – говорил он бывало, указывая нашим сердцам на истину. Поскольку он был уникальным учителем, который применял сотни искусных методов, и обращался напрямую к каждому новому собеседнику, используя своё чувство юмора и прозорливость для того, чтобы вникнуть в персональную ситуацию каждого из них, то очень сложно передать всю глубину его учений на страницах книги. К счастью, его наследие, кроме почти двух сотен монастырей, состоит и из множества ныне здравствующих учеников, являющихся в свою очередь мастерами, дающими учения, а также сотен аудиозаписей на тайском языке и миллионов людей, проникнувшихся его мудростью.

Эта книга раскрывает ещё одну сторону характера Аджана Чаа – приверженность дисциплине и серьёзный подход к практике. В ней содержится транскрипция записей формальных учений, которые он давал группам монахов, монахинь и посещавших его мирян. В рамках этих наставлений он предлагал всем нам поразмышлять о сущности учений, проникнуться ими, принять их в свои сердца. Прямо со страниц этой книги он напоминает нам, что, кем бы мы ни были, у нас не может быть уверенности в обстоятельствах своей жизни: «Если смерть заложена как нечто неизбежное непосредственно в саму вашу жизнь, то где вы собираетесь от неё спрятаться? Опасаетесь вы того или нет, но вы умрёте в любом случае. Нет такого места, куда вы могли бы скрыться от смерти».

Опираясь на эту истину как на основу, он указывает путь, который безошибочно ведёт за пределы непостоянства обстоятельств рождения и смерти к истинной свободе. «Это действительно нечто важное: необходимо оставаться в созерцании до тех пор, пока не достигнете состояния, когда сможете оставить всё как есть и ни за что не цепляться, находясь за пределами хорошего и плохого, возникновения и исчезновения, рождения и смерти. Совершенствуйте своё сердце, покойтесь в необусловленном, – убеждает в своих наставлениях Аджан Чаа. – Освобождение возможно!»

Те, кто решит следовать учению этого всеми любимого мастера, должны быть готовы обратить взор на собственные сердце и ум, чтобы ослабить все те затянутые узлы, импульсы цепляния и страхи, которые составляют ложное представление о собственном «я». «Если вы и в самом деле обладаете пониманием, то способны практиковать Дхамму каждую минуту, вне зависимости от стиля вашей повседневной жизни. Почему бы вам просто не попробовать? – предлагает Аджан Чаа. – Это перевернёт всю вашу жизнь!»

Пусть слова учений Аджана Чаа даруют благословение сострадательного Будды[1], наполняя им ваше сердце и принося благо всем живым существам.

С глубоким уважением,

Джек Корнфилд, центр медитации «Spirit Rock», Вудакр, Калифорния, 2003

На лес стремительно опускаются сумерки. Воздух вокруг наполнен мелодичными трелями сверчков и мрачным стрекотанием тропических цикад. Через кроны деревьев можно едва рассмотреть несколько тусклых звёзд. Благодаря паре керосиновых ламп в сгущающейся темноте остаётся один небольшой островок света. Это опушка леса перед установленной на сваях хижиной. В центре опушки, на плетёной скамейке восседает довольно крепкого телосложения монах, вокруг которого собралась пара дюжин людей. Царит атмосфера глубокого умиротворения. Досточтимый Аджан Чаа даёт учение.

Пользуясь кулинарной терминологией, можно было бы назвать эту группу людей «сборной солянкой»: ближе всего к Аджану Чаа (ученики уважительно называют его луанг по — досточтимый отец) расположилась группа бхиккху (на пали – монах) и послушников. Большинство из них тайцы или лаосцы, однако среди них можно разглядеть и «бледнолицых» – канадца, двух американцев, юного австралийца и англичанина. Перед самим Аджаном восседает элегантная пара среднего возраста: мужчина (член парламента одной из провинций, расположенной на другом конце страны) одет в строгий костюм; у женщины безупречная причёска и золотые украшения. Они приехали в этот регион по делам и решили использовать возникшую благоприятную возможность, чтобы отдать дань уважения учителю и сделать пожертвования монастырю.

Чуть дальше за ними, по обеим сторонам опушки, разместились местные деревенские жители. Они одеты в поношенные рубашки и футболки. Их кожа выжжена солнцем – она тёмная, иссушенная, покрыта морщинами – и чем-то напоминает саму землю этой неплодородной местности. С кем-то из них луанг по разделял свои детские игры – ловлю лягушек и лазанье по деревьям. С другими его связывает взаимопомощь – совместная работа по возделыванию рисовых полей, в которой он принимал участие ещё до того, как стал бхиккху. Год за годом все вместе они сеяли рис и затем, ближе к окончанию сезона дождей, собирали урожай. Чуть позади сидит женщина-профессор из Фрейбурга, которая приехала в Таиланд со своим другом, членом местной дхамма-общины, для того чтобы изучать буддизм. Рядом с ней её проводник и переводчик – американская монахиня из женской общины монастыря.

Рядом с ними расположились три или четыре монахини. Это старшие сёстры женской общины монастыря, которые, пользуясь случаем, собираются попросить у луанг по совета по поводу некой ситуации и пригласить его к себе, чтобы он дал учения всей общине – ведь он не навещал их уже несколько дней. Они провели у хижины уже два часа, и поэтому, выразив подобающее уважение, собираются уходить вместе с другими сёстрами общины, находящимися здесь. Им нужно успеть вернуться в свою часть леса, пока не стало слишком темно, а они и так уже слишком задержались.

Позади всех, почти у самого края освещённого участка, устроился угрюмый парень лет тридцати. Он сидит вполоборота – так, будто его тяготит присутствие здесь. Это местный бандит – нак ленг. Воспринимая всё, что имеет отношение к религии, с нескрываемым презрением, он тем не менее испытывает глубокое уважение к луанг по. Возможно, тут играет роль репутация Аджана Чаа – его несгибаемая твёрдость и выносливость, – а может быть, понимание, что по сравнению с другими людьми, выбравшими духовность, он действительно настроен серьёзно, но так или иначе, с точки зрения этого крутого парня, «монах, похоже, единственный человек во всей провинции, перед кем не стыдно склонить голову».

Он очень зол и расстроен, и у него тяжело на сердце. Неделю назад его любимый брат – тот самый, с кем они возглавляли банду, тот самый, с кем они вместе прошли тысячу передряг, – подхватил церебральную малярию, которая убила его буквально за несколько дней. С тех пор парень чувствовал себя так, как будто его сердце пронзили копьём, как будто всё в этом мире потеряло всякий смысл. «Если бы его пырнули ножом, я по крайней мере смог бы отомстить за него, а так, что я могу сделать? Мне что, надо разыскать того самого комара? Прикончить его?» «Тебе бы поговорить об этом с досточтимым отцом Чаа», – посоветовал ему кто-то из друзей. И вот он здесь.