Неизвестный Сталинград. Как перевирают историю. - Страница 20
Немецкий пулеметчик на берегу Дона. Хорошо видно, что западный берег реки господствует над восточным
15 августа 1942 г. к судьбе окруженных проявило интерес Верховное командование. Директивой Ставки ВГК № 170569 И.В. Сталин указывал:
«По донесениям штаба Сталинградского фронта 181, 147 и 229-я сд 62-й армии продолжают вести бои в обстановке окружения в районе Евсеев, Майоровский, Плесистовский. Несмотря на это и на неоднократные указания Ставки, помощи им Сталинградским фронтом до сего времени не оказано. Немцы никогда не покидают свои части, окруженные советскими войсками, и всеми возможными силами и средствами стараются во что бы то ни стало пробиться к ним и спасти их. У советского командования должно быть больше товарищеского чувства к своим окруженным частям, чем у немецко-фашистского командования. На деле, однако, оказывается, что советское командование проявляет гораздо меньше заботы о своих окруженных частях, чем немецкое. Это кладет пятно позора на советское командование. Ставка считает делом чести нашего сталинградского командования спасение окруженных частей. У нашего сталинградского командования имеется сейчас достаточно сил и средств, чтобы пробиться к своим окруженным дивизиям и вывести их.
Ставка приказывает немедленно организовать прорыв фронта противника, пробиться к своим окруженным дивизиям и организованно вывести их.
О принятых мерах донести»[109].
Эта директива Ставки, к сожалению, безнадежно опоздала. К 15 августа окруженная на западном берегу Дона группировка уже перестала существовать. Плотно обжатые со всех сторон дивизии были уничтожены. Что бы ни говорил Сталин, сил для деблокирования «котла» у Сталинградского фронта не было. 4-я танковая армия могла противопоставить только две стрелковые дивизии. Резервы в лице гвардейских дивизий 1-й гвардейской армии прибыли слишком поздно, чтобы хоть как-то повлиять на судьбу окруженных частей 62-й армии.
Дело было не в каком-то особом чувстве товарищества, а в мощных технических средствах, имевшихся у немцев. Любую свою окруженную группировку немцы могли снабжать с помощью многочисленного парка транспортной авиации. И количество, и качество (вес поднимаемого груза) немецких транспортных самолетов существенно превосходили аналогичные показатели советских У-2, чаще всего привлекавшихся для операций по снабжению.
Тем не менее на указания Верховного надо было хоть как-то отреагировать. В 6.00 утра 16 августа из штаба 62-й армии докладывали: «Связи с 33 гв., 181, 147, 229 сд установить не удалось. На вызовы по радио не отвечают, при работе на прием не появляются»[110]. К 18.00 17 августа в оперативной сводке № 96 штаба 62-й армии записано: «Из опроса командиров из состава 33-й гв. сд и 147-й сд установлено, что воздействием противника дивизии расколоты на мелкие группы, которые выходят на восточный берег р. Дон».
В донесении штаба 6-й армии в штаб ГА «Б» результаты сражения описывались следующим образом: «Сражение в котле на Дону западнее Калача завершено. Уничтожена 62-я армия красных и крупные части 1-й танковой армии. Разгромлены 7 стрелковых дивизий, 7 танковых бригад и 2 мотострелковые бригады, еще 2 стрелковые дивизии понесли большие потери. Противник потерял в боях с 7 по 11.8, по имеющимся данным, 30 тысяч пленных, 270 танков и 560 орудий, в том числе противотанковых и зенитных. Потери противника убитыми высоки, число пленных и добычи продолжает расти»[111].
Сражение действительно еще продолжалось. 11 августа в ЖБД 6-й армии отмечалось: «Очистка отдельных оврагов в этом районе, а также на западном берегу Дона юго-восточнее и восточнее станции Чир еще продолжается»[112]. К 20 августа из состава полка 33-й гв. стрелковой дивизии вышли 418 человек, из состава 147-й стрелковой дивизии – 171 человек, 181-й стрелковой дивизии – 28 человек, 229-й стрелковой дивизии – 278 человек[113].
В заключение хотелось бы прокомментировать фразу из книги Ганса Дёрра о походе на Сталинград. Подводя итоги сражению, он пишет: «10 августа 6-я армия одержала полную победу, последнюю в сражении на открытой местности. По какой причине она не была использована для немедленного форсирования Дона, автору установить не удалось»[114]. Изучение оперативных документов 6-й армии, возможно недоступных Дёрру в момент написания его книги, позволяет легко ответить на этот вопрос. К началу августа уже произошел отказ от первоначального плана форсирования Дона к северу и югу от Калача. Информируя командование о своих дальнейших планах, штаб Паулюса отмечал: «Следует стремиться к захвату плацдармов западнее Качалинской, по возможности на плечах отступающего противника»[115]. План дальнейших действий также был скорректирован в сравнении с приказом от 20 июля. Теперь предполагалось следующее: «После захвата плацдармов юго-западнее Качалинской XIV и XXIV ак наступают вдоль тянущейся к Сталинграду цепи высот в направлении северного и южного Сталинграда, чтобы установить контакт с 4 ТА в районе станции Воропоново»[116]. Причиной смены планов, очевидно, стал целый ряд факторов: знакомство с местностью, вступление в сражение 4-й танковой армии Гота и другие. В итоге форсировать Дон предполагалось после ликвидации советского плацдарма в районе Сиротинской, о чем пойдет речь далее.
1-я гвардейская армия идет в бой. Возникший вследствие разгрома 62-й армии на правом берегу Дона кризис вынудил советское командование отказаться от первоначального плана ввода в сражение прибывающих резервов. 1-я гвардейская армия, предназначавшаяся Юго-Восточному фронту, теперь должна была пойти в бой на правом берегу Дона. Назначенный командующим 1-й гвардейской армией генерал К.С. Москаленко, успевший прибыть в штаб Юго-Восточного фронта для знакомства с обстановкой, вернулся принимать войска армии в новом районе сосредоточения. В своих мемуарах Москаленко писал: «Была уже ночь, когда я попрощался с А.И. Еременко и Ф.И. Голиковым, а на рассвете машина умчала меня в район ст. Фролово. Где-то там разместился штаб 1-й гвардейской армии. Невдалеке от этой станции, а также соседней Иловли, как мне было известно, выгружались и войска армии, прибывавшие железнодорожными эшелонами. Невольно подумалось: опять предстоит принять командование и повести в бой армию, которая еще только формируется. Это предчувствие более чем оправдалось»[117].
Немецкие пехотинцы наблюдают за полем боя, спрятавшись за подбитым танком Т-70
Однако необходимо подчеркнуть, что 1-я гвардейская армия стояла особняком в ряду других резервных армий. Бывший начальник штаба армии впоследствии вспоминал:
«В ближайшие дни, как обещал товарищ Сталин, из-под Москвы к нам будет переброшена 1-я гвардейская армия, состоящая из первоклассных дивизий.
Еременко перебрал стопу бумаг на своем столе, вынул одну из них, пробежал глазами и не без гордости сказал:
– В состав 1-й гвардейской армии включены шесть стрелковых дивизий. Все – гвардейские, причем пять из них сформированы из воздушно-десантных корпусов. Численность каждой дивизии достигает 8 тысяч человек. Коммунисты составляют половину личного состава, все остальные, за редким исключением, – комсомольцы. Это замечательное объединение – впервые созданная в наших Вооруженных Силах гвардейская армия…»[118]