Неизвестный Сталинград. Как перевирают историю. - Страница 14
Легкость прорыва танков Танасчишина к Майоровскому заставляет задуматься о том, не было ли целесообразно использовать 13-й танковый корпус для удара во фланг противнику раньше. Однако здесь следует признать, что сдерживание наступления 113-й пехотной дивизии тоже было важной задачей. Поворачиваться к ней спиной и контратаковать в направлении Верхней Бузиновки было бы по меньшей мере безрассудством. После ухода танков с ее фронта 113-я пехотная дивизия пошла вперед и во второй половине дня заняла Евсеев, по существу, отрезав 13-му танковому корпусу путь к отступлению. Скорее, речь идет о том, что танковые армии были введены в бой с опозданием.
Командир 13-го тк Т.И. Танасчишин
После соединения с группой Журавлева 13-й танковый корпус продолжает наступление в направлении Верхней Бузиновки. С 14.00 до 18.00 он проходит до Верхней Бузиновки, круша все на своем пути. Согласно отчету командира корпуса, в ходе этой атаки было уничтожено 31 орудие, в том числе 9 тяжелых, «много автомашин и обозов». Тяжелые орудия – не иголка в стоге сена. Если обратиться к документам противника, то выясняется, что в этот день 6-й армией действительно были утрачены 3 sFH18, 1 leFH18 и три противотанковых пушки[71].
Однако дальнейшее продвижение застопорилось: последующие атаки танков 13-го танкового корпуса с 18.00 28 июля по 22.00 29 июля на Верхнюю Бузиновку были безрезультатными. Успех приносит атака с привлечением пехоты группы Журавлева и 35 танков 40-й танковой бригады. Поздним вечером 29 июля Верхнюю Бузиновку удается отбить, захватив в качестве трофеев 13 пушек, «легковые и транспортные машины». В числе утраченного вооружения 100-й легкопехотной дивизии присутствуют 8 легких полевых гаубиц, проходящие по потерям 6-й армии именно 29 июля, а также около трех десятков автомашин[72].
Согласно ЖБД 6-й армии, прорыв к Верхней Бузиновке вызвал прерывание коммуникаций XIV корпуса, и на его ликвидацию были направлены части 376-й, 305-й пехотных и 100-й легкопехотной дивизий, от Евсеева – части 113-й пехотной дивизии и танковая рота 16-й танковой дивизии. Незадолго до полуночи 29 июля Танасчишин получает приказ прорываться на Осиновский на соединение с частями 1-й танковой армии.
Смена 13-го на 23-й. Вынужденное использование 13-го танкового корпуса в качестве средства сдерживания противника фронтом на запад заставило пересмотреть первоначальный состав 1-й танковой армии. Несмотря на то что по планам командования 23-й танковый корпус должен был войти в состав второй танковой армии фронта (4 ТА), обстановка заставила выдвигать его к Калачу и использовать в подчинении штаба К. С. Москаленко. В состав корпуса на 27 июля входили 99-я танковая бригада (17 Т-34 и 16 Т-70), 189-я танковая бригада (26 Т-34 и 16 Т-70) и 9-я мотострелковая бригада[73]. Как и многие другие танковые соединения на Сталинградском фронте, корпус страдал от недостатка мотопехоты. Согласно донесению о боевом и численном составе 9-й мотострелковой бригады, по состоянию на 26 июля 1942 г. из 3258 человек по штату в ней было 1190 человек. Большая часть некомплекта приходилась на рядовых, в отчете корпуса возможности мотострелковой бригады оцениваются всего в 254 «штыка»[74]. В силу низкой укомплектованности мотострелковая бригада была оставлена на левом берегу Дона. Возглавлял 23-й танковый корпус генерал-майор танковых войск Абрам Матвеевич Хасин, достаточно опытный танковый командир. А. М. Хасин еще в начале 30-х годов отучился в ВАММ, командовал различными танковыми частями, встретил войну в Прибалтике, вывел в гвардию доверенную ему в сентябре 1941 г. 1-ю танковую бригаду.
К 4.00 29 июля 99-я и 189-я танковые бригады переправились через Дон и вышли на исходные позиции для контрудара. Корпусу была поставлена задача: наступать в общем направлении на Осиновский на соединение с частями 4-й танковой армии. Тем самым предполагалось окружить прорвавшиеся на подступы к Калачу подвижные соединения противника. Однако в последний момент поступил приказ, отменявший наступление и переадресовавший 23-й танковый корпус в район Суровкино, т.е. на направление удара LI корпуса 6-й немецкой армии. Судя по всему, в этом момент до штаба 1-й танковой армии добралась оперативная директива штаба фронта № 00129/оп от 2.00 28 июля. Она гласила: «23 тк и 204 и 321 сд стремительным ударом в направлении Новомаксимовский уничтожить противника, переправившегося на левый берег р. Чир и к исходу дня 28.7 выйти на р. Чир на участке Бол. Осиновка, Нижне-Чирская»[75].
Смена направления удара, в принципе, дело достаточно распространенное. Однако без нарезания кругов, характерных для оборонительных сражений, не обошлось. В 10.00 29 июля, когда части корпуса уже были на марше в новый район сосредоточения, последовал приказ Москаленко на возвращение 189-й танковой бригады назад. На карте, приложенной к отчету командира корпуса, написано «возвращена распоряжением Хрущева». Корпус фактически разбивался на две части: одна должна была действовать против северной, а другая – против южной ударной группировки 6-й армии. Для этого им понадобился 150–300-километровый марш, в ходе которого вышло из строя до 30% матчасти, они еще 3–5 суток оставались в ремонте. Эти потери были связаны, в частности, с неопытностью механиков-водителей, многие из которых имели подготовку всего 4 часа практического вождения. Не менее досадной потерей было время. 189-я танковая бригада вернулась на исходные позиции только к 16.00 29 июля, и атака была перенесена на 4.00 30 июля, т.е. сдвинулась на сутки относительно первоначального плана контрудара. В 16.00 29 июля выдвижение к Суровкино было окончательно отменено. Вопреки утверждениям в некоторых мемуарах и даже исторических исследованиях, 23-й танковый корпус в отражении наступления южной ударной группировки не участвовал. Так, Москаленко пишет:
«23-й танковый корпус и 204-я стрелковая дивизия вскоре прибыли и были также направлены в намеченный район и введены в бой на стыке 62-й и 64-й армий. Они сыграли решающую роль в отражении удара противника с юго-запада. Вражеские дивизии понесли большие потери и были отброшены из района Новомаксимовского за р. Чир»[76].
Не ясно, о какой решающей роли может идти речь, когда 99-я танковая бригада была в тот же день возвращена в прежний район для контратак против северной ударной группировки 6-й армии. Вследствие смены планов использования 23-го танкового корпуса 29 июля фактически стало паузой в нанесении ударов по подвижным соединениям противника на подступах к Калачу. 158-я танковая бригада четырьмя КВ совместно с частями 131-й стрелковой дивизии перешла в общее наступление. Дойдя до высот 174,9 и 168,9, танки были встречены сильным противотанковым огнем и, не имея поддержки со стороны пехоты и артиллерии, отошли на исходное положение. 196-я стрелковая дивизия атаковала, но была остановлена огнем «вкопанных танков». Эти два выпада были скорее булавочными уколами, чем контрударами. Это тем более досадно ввиду того, что 29 июля тылы XIV танкового корпуса были дезорганизованы действиями корпуса Танасчишина и группы Журавлева и его оборонительные возможности были снижены.
Танковая армия II. Датой завершения формирования 4-й танковой армии был изначально назначен более поздний срок (1 августа), чем для 1-й танковой армии. Также армия формировалась на ближних подступах к Сталинграду. Поэтому армия В.Д. Крюченкина вступила в бой позже армии К.С. Москаленко. Более поздний срок формирования армии привел к тому, что у 4-й танковой армии успели отобрать предназначавшийся ей 23-й танковый корпус. Он был переадресован в район Калача в армию Москаленко, а танковой армии Крюченкина достался только 22-й танковый корпус генерал-майора танковых войск А.А. Шамшина. Генералу Шамшину в тот момент было всего 34 года, хотя с танковыми войсками он был связан еще с начала 30-х годов.