Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура - Страница 11

При этом работали без основного документа. Единственный черновик электросхемы изделия находился у представительницы фирмы Коноплева, которую не допустили на старт. Переустановку проводил сам Коноплев с пульта в автобусе. Система управления не имела блокировок на случай таких аварийных работ, которые проводились теперь на старте. Но, видимо, в результате усталости все потеряли бдительность. Работы вступили в ту стадию, когда все без исключения хотели пустить ракету. Несколько позже при подготовке более крупной ракеты было сказано: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!» Это был такой же случай. Понимая опасность положения, Неделин приказал прочесать стартовую позицию и удалить всех лишних людей. Были удалены расчеты боевой части, обучаемой для несения боевого дежурства, а также другие люди (всего около 100 человек), которых отправили на автобусах и грузовиках в район эвакуации.

В 18 часов 45 минут из-за преждевременного срабатывания электропневмоклапана наддува пусковых бачков, вызванного командой программного токораспределителя при перестановке в исходное положение, произошел запуск маршевого двигателя 2-й ступени. Факел двигателя разрушил конический переходник между ступенями, прожег днище бака окислителя 1-й ступени, а затем разрушился бак горючего 2-й ступени, что привело к мгновенному возгоранию большой массы соединившихся компонентов самовозгорающегося топлива. Мощная волна огненного урагана обрушилась на работающих людей, которыми буквально была облеплена ракета, расходясь концентрическими кругами на расстояние 100–120 м от ракеты и уничтожая на своем пути все живое (на 41-й площадке во время пожара находилось 250 человек) и технику. Горящие люди прыгали с ракеты вниз, бежали от нее, перелезали через колючую проволоку ограждения. Некоторые прятались в колодцы. Это спасало от огня, но не спасало от отравления парами гептила и азотной кислоты. Взрывообразное горение продолжалось около 20 секунд, а пожар на площадке около 2 часов. Взрыва с разрушением ракеты на куски и разлетом осколков не было. Ракета после пожара лежала на старте целой: 1-я и 2-я ступень вместе.

День был пасмурный, и блики пожара отражались в серых облаках и были видны с 10-й площадки в 50 км от старта. В пламени погиб главный маршал артиллерии Неделин, сидевший от ракеты в 15 м. Начальника полигона Герчика, находившегося около установщика, спас солдат, вытолкнув его из огня, и порыв ветра, отнесший пламя в противоположную сторону. Но он получил ожоги II–III степени лица, шеи, головы, ног, пояса и кистей рук. Тем не менее уехал, только отдав распоряжения по организации спасательных работ. Янгеля и Мрыкина спасло то, что они были в курилке. В огне погибли начальник службы НОИР А. И. Носов, начальник 1-го управления Е. И. Осташев, приехавший утвердить у Неделина акт ввода в эксплуатацию 31-й площадки, начальник 2-го управления P. M. Григорьянц и другие. Всего погибло 76 человек и 53 было ранено.

Аварийно-спасательные команды собирали раненых и выносили трупы. Работали пожарники и медики. Раненые доставлялись в госпиталь на 10-й площадке. Больше всего на автобусах было обожженных и отравленных парами компонентов топлива. Но медики не знали состава топлива и поэтому не могли лечить. Только после настойчивых требований им сообщили состав компонентов.

На следующий день на полигон прилетела правительственная комиссия во главе с Л И. Брежневым. В составе комиссии были А. А. Гречко, Д. Ф. Устинов, К. Н. Руднев, В. Д. Калмыков, И. Д. Сербин, А. М. Гуськов, Г. М. Табаков, Г. А. Тюлин. Председатель правительственной комиссии Л. И. Брежнев при проведении расследования заявил: «Наказывать никого не будем, все виновные уже наказаны».

В дождливый день в присутствии правительственной комиссии состоялись похороны испытателей в солдатском парке города. Плакали родные и близкие, плакали боевые товарищи, и сама природа скупыми казахстанскими каплями дождя оплакивала погибших, исполнивших воинский долг до конца.

Часть раненых (10 человек), в том числе и начальник полигона генерал-майор Герчик, были направлены в Москву в Главный военный госпиталь им. Н. Н. Бурденко, где находились на длительном лечении и перенесли множество операций. Как вспоминает раненый в катастрофе, бывший тогда старшим лейтенантом командир взвода связи испытательного полка А. В. Маслов, Константин Васильевич на протяжении всего лечения, сам имея большие ожоги, всеми силами старался поддержать всех отеческим добрым словом и делом. У кого-то дома было не все в порядке, все шли к нему за советом, в котором он никому не отказывал. Маслов вспоминает, что новый, 1961 г. все пострадавшие в катастрофе встречали вместе: «Всех нас собрал в одной из палат генерал К. В. Герчик. Помогала ему в организации праздника его жена, чуткая и отзывчивая женщина». А самому Константину Васильевичу было нелегко. Его несколько раз вызывали на беседы по поводу катастрофы. Несмотря на обещание Брежнева никого не наказывать, все-таки искали виновного, пытаясь таковым сделать Герчика.

Вопрос, кто виновен в этой катастрофе, задают до настоящего времени. Трудно ответить на него. Можно было бы обвинить в этом главного конструктора системы управления нового, недавно созданного в Харькове, ОКБ Б. М. Коноплева, комплексная схема которого работала с помехами, не имела защитных блокировок от несанкционированного запуска, допустила несвоевременное срабатывание электропневмоклапана. Но он жизнью заплатил за недоработанную схему, а доработать ее не дали в спешке гонки вооружений. Так же трудно обвинить молодого начальника нового управления P. M. Григорьянца за то, что он не удалил лишних людей: попробуй покомандуй в присутствии целой когорты высокого начальства. Можно обвинить Янгеля, согласившегося с проведением рискованных операций на полуаварийной ракете, у которой выходил срок нахождения на старте, с прорванными мембранами, и не было даже инструкции на слив компонентов топлива, но ему сроки из Москвы ставили жесткие. Можно ли обвинить Неделина, который как председатель комиссии санкционировал многосуточную работу без отдыха, сам не соблюдал меры безопасности и других увлек за собой? Понимал ли он опасность работ? Видимо, понимал. Понимал это и генерал Герчик, удаляя лишних людей. Но сами они, привыкшие вникать во все детали дела, привыкшие к опасности на войне, не считали возможным удалиться в острой ситуации испытаний, разделяя опасность с подчиненными. Когда Неделину предложили уйти в более безопасное место, он сказал: «Разве я не такой же офицер, как другие?» К тому же Неделин тоже не был свободен в своих действиях, на него постоянно давили из Москвы, требуя «ознаменовать» октябрьские праздники и международное совещание коммунистических партий. Даже на старт ему дважды звонили из Москвы. Да и без этого давила «холодная война». «Ракетный щит» должен был предотвратить ее превращение в «горячую» (американцы в это время разрабатывали и испытывали две новые МБР «Титан» и «Минитмен» и приняли на вооружение БРПЛ «Поларис»), А когда идет нагнетание страха, трудно сохранять хладнокровие. Таким образом, главный виновник — «холодная война», гонка вооружений, психология запугивания. В такой обстановке мы работали и каждый думал, что от его личного труда, усердия, инициативы и знаний зависит избавление от третьей мировой войны, которая грозила миру апокалипсисом.

Константин Васильевич, по-видимому, сам не снимал с себя своей доли ответственности за катастрофу, болезненно относился к обсуждению этой темы и по возможности избегал ее. Но его никто и не винил. Мы на полигоне много раз обсуждали эту катастрофу с разными специалистами, и я не слышал ни одного обвинения в его адрес. Да это и понятно. Все полигонное оборудование работало нормально, расчеты были подготовлены в ОКБ и на предприятиях промышленности. Руководила испытаниями Государственная комиссия. Конструкторы ракеты были уверены, что двухступенчатая МБР, созданная на базе одноступенчатых РСД, не доставит больших хлопот. Но в ракетной технике мелочей не бывает. Именно между первой и второй ступенью оказались все завязки и неисправности, приведшие в конце концов к катастрофе. Однако ничего этого не было бы, если бы не спешка гонки вооружений. Все новое требует отработки, тщательных испытаний в реальных условиях и осмысления, Для чего нужно время и внимание ко всем мелочам и завязкам, ко всем вариантам развития событий.