Негелиудзы (СИ) - Страница 3

Я попытался отговорить брата от боя, но он меня не слушал. Поэтому нарушив отцовский приказ сидеть дома, тайно пробрался к месту поединка и замер, зачарованный элегантностью, ловкостью и пугающей красотой кровавого зрелища. Противники то сходились, то расходились. Они кружили по помосту в каком-то неведомом танце, который одновременно завораживал и отталкивал, потому что каждый понимал, что цена в этом танце - жизнь.

Первым до противника добрался мой брат - он рассек оппоненту правое плечо. Брызнула кровь, много крови, даже через чур много. Но Варгон не сдался и бой продолжился. Он длился еще около часа, непонятно как Дилтакс не истек кровью за это время, и закончился поражением Кая. Варгон отсек ему правую руку, а потом молниеносным выпадом без какого-либо сожаления разрубил от левого плеча до правого бедра. Четыре клинка рассекли плоть и кости, словно прошли сквозь мягкое масло. Один взмах, и у моего брата уже нет руки, еще один, и он всего лишь две части, что секунду назад были человеком. Я не мог поверить своим глазам. Брата больше нет! Его-больше-нет! Убили! Безжалостно, прямо у меня на глазах. Я выскочил из своего укрытия и кинулся на Варгона с диким криком. Остановили меня четыре клинка, которые уперлись в шею.

- Маленький Сеибс, - его губы растянулись в усмешке, - хочешь, чтобы и тебя стало два?

После этого он рассмеялся и, отвернувшись, пошел прочь. Я бросился к распростертому телу брата и сорвал с безжизненной руки металлический нарукавник с клинками, но когда захотел поднять апрадит, то упал вместе с ним, настолько оружие оказалось тяжелым. Попытался снова, но ничего не вышло. Для простого мальчишки, не обучавшегося еще каким-либо видам сражений, апрадиты были неподъемными. Когда уже хотел кинуться вслед обидчику безоружным, меня грубо удержали за шкирку.

- Хочешь, чтобы мать потеряла двух сыновей в один день? - зло спросил отец.

Безвольно повис в его руке. Секунду спустя он отпустил ворот куртки, и я упал на колени рядом с телом брата.

- Братик, Кай, почему ты умер? - слезы градом покатились по щекам, застилая глаза и мешая отчетливо видеть. - Как ты мог оставить меня?! - вдруг истерично закричал и протянул руки к холодным, окровавленным ладоням. - Что я буду без тебя делать?!

Но глаза брата были пустыми и безучастно смотрели в небо. Протянул руку и закрыл их. Я сидел на грязной земле и не мог пошевелиться. Все смотрел, смотрел на родное лицо и ждал, бессмысленно ждал, что вот сейчас, именно в эту минуту, любимые черты дрогнут и брат опять улыбнется, рассмеется своим мягким смехом и все снова будет хорошо. Но время шло, а чуда все не происходило. Отец грубо поднял меня и толкнул вперед, путаясь в собственных ногах безропотно пошел, слыша, как сзади он отдавал приказы людям, чтобы те положили тело на носилки и отнесли их в дом.

Потом я только раз видел брата - перед погребением, одетый в костюм и с фамильной лентой в волосах он выглядел неестественным. Неправдоподобным. Кай никогда не любил всего этого официоза. Помню, что плакал, долго. Но в какой-то момент перестал. С тех пор я не переносил даже вида апрадитов, но зачем-то согласился прийти завтра в зал и снова посмотреть на них. Почему?

Полностью потерявшись в болезненных переживаниях, не заметил как дошел до своей комнаты. А там без сил рухнул на кровать. Делать домашнее задание не представлялось возможным: воспоминания о Кае снова выбили из колеи. Он был моим лучшим другом и всегда поддерживал, а я даже не смог отомстить за него. Устремил пустой взгляд в потолок, бездумно отмечая бесчисленное количество мелких трещин.

Пусть тогда возраст не позволял совершить задуманное, но даже сейчас, спустя столько лет, до дрожи и липких от пота ладоней боялся прикасаться к оружию. Оно вызывает у меня отвращение, а от одного взгляда на апрадиты начинает нервно колотиться сердце и судорогой сводит руки. Хотя и брат, и отец великолепно с ними обходились. Видимо, мне это не передалось или же трусость и малодушие возобладали над всеми остальными качествами. Когда я видел апрадиты, сразу вспоминалось, как легко они рассекли тело Кая на две части. Один взмах - и его уже нет. За этими мыслями не заметил, как погрузился в беспокойный сон.

--

Глава 2.

"Я помню все, о чем не желал бы помнить; я забываю, о чем не хотел бы забыть". Цицерон

Утром проснулся совершенно разбитым, ночью снились какие-то непонятные, тяжелые образы, от которых болезненно сжималось что-то глубоко внутри. Хорошо, хоть первой пары не было, и я смог подготовить все, что было задано к сегодняшнему дню. На занятиях слушал вполуха, в аудитории переходил бездумно следуя за равномерной синей толпой сокурсников, почти все время думал о предстоящей встрече с Окане.

В три уже замер у больших, в два человеческих роста, деревянных дверей с массивными прямоугольными ручками, именно здесь мы и условились увидеться. Это помещение отличалось от комнаты отдыха, где вчера проходил бой. Тренировочный зал был по настоящему огромным: две стены увешаны оружием сверху до низу, в одном из углов ровной кучей сложены маты, несколько канатов, крепящихся на больших металлических кольцах к потолку, свободно свисали недалеко от спортивных снарядов.

За прошедший вечер изрядно переволновался и теперь в полной нерешительности уже несколько минут стоял, не находя в себе сил зайти. Мотнув головой и переборов прилипшие, словно репей, страхи, глубоко вдохнул и потянул дверь, та тихо скрипнула, открываясь и пропуская меня в царство спорта и сражений. Окане уже был там, на его руках поблескивали сталью идеально отполированные апрадиты. Я замер, совершенно не зная куда себя деть от вмиг нахлынувшей паники при виде оружия.

- Томми, - он приветливо мне улыбнулся и сделал небольшой шаг навстречу, - рад, что ты пришел.

Смог лишь судорожно кивнуть в ответ.

- Садись, - указал на единственное кресло, и я без сил рухнул в него, судорожно сжимая подлокотники. - Если не против, я хотел бы начать?

Снова кивок, горло вдруг пересохло и сказать хоть слово стало непосильной задачей. Все мое внимание было приковано к апрадитам. И тут Окане, одетый в легкие тренировочные штаны и кофту, плотно прилегающие к телу, начал двигаться. Это было великолепно. Божественный танец. Смертельный танец. Клинки сияли в отблесках послеполуденного солнца и издавали тихие, мелодичные звуки, сталкиваясь. Окане кружил по помосту, словно и вправду бился с невидимым противником, демонстрируя различные выпады, взмахи, движения, а потом он начал показывать прыжки. Один за другим и каждый опасней предыдущего. Его ноги легко отрывались от деревянного помоста, а тело, казалось, двигалось само по себе, выполняя ужасающие по своей сложности движения и перевороты. Стоило Окане приземлиться невредимым, я облегченно выдыхал, хотя даже не мог вспомнить, когда успел задержать дыхание. Сердце учащенно билось где-то в ушах, в горле образовался тугой комок, который мешал говорить и нормально дышать. Когда в следующем кульбите одно из четырех лезвий правого апрадита опасно прошло в миллиметре от его шеи, я закричал:

- Хватит, прошу тебя, хватит! - и закрыл лицо ладонями, пытаясь восстановить дыхание и изгнать из головы образ окровавленного тела.

Послышались два легких щелчка: это Окане снял апрадиты с рук. Потом я почувствовал, как он легонько сжал мое плечо.

- С тобой все в порядке? - прозвучало обеспокоенно.

- Да, - поднял голову и посмотрел на него.

Зеленые глаза моего визави затягивали. Окане выглядел взъерошенным после демонстрации: на смуглой коже выступили бисеринки пота дыхание сбилось, но сам он цел и невредим - ни царапинки.

- Что случилось, Томми? - голос техника был предельно озабоченным.

- Ничего, - снова опустил голову, чтобы не смотреть на него.

Он присел на корточки рядом с креслом, а потом, не найдя устойчивого положения, опустился на колени и, протянув руку, потряс меня за плечо.