Негде спрятаться золотой рыбке - Страница 2

Поскольку мне нужны были эти тридцать тысяч в год, я сказал, что все понимаю. Подписал контракт, пожал Чандлеру руку, вышел из его богатого кабинета и направился к машине, мучимый дурными предчувствиями. Я уже был в долгах. Превысил банковский кредит. И еще у меня была Линда, которая только и знала, что тратить мои деньги.

И все же я, дурак, повелся на ее уговоры и купил дом.

В Истлейке селятся люди с доходом значительно выше среднего. Дома там роскошные, класса люкс, с ковровым покрытием, посудомоечными машинами, кондиционерами и всем на свете, включая поливалки для газонов. Идут по семьдесят пять тысяч долларов за штуку, плюс-минус. В центре поселка – искусственное озеро размером в пару сотен акров. Клуб, конное подворье, теннис, спортивный бассейн, поле для гольфа (с фонарями, чтобы ночью было светло как днем) и огромный магазин самообслуживания, тоже класса люкс. На полках все, что душе угодно: от булавок до черной икры.

Линда говорила, что Истлейк – это рай на земле. Туда уже перебрались некоторые ее подружки. Если где и жить, то только там. Ну вот, я и купил дом. Взял чудовищную ипотеку. С учетом выплат, налога на недвижимость, коммуналки и повседневных расходов мои тридцать тысяч в год мигом превратились в двадцать.

Мы переехали, и Линда была на седьмом небе от счастья. На меблировку ушли все мои сбережения. Признаю, дом был великолепный, и я им гордился, но в глубине души не прекращал подсчитывать убытки. Соседи у нас были молодые, не старше нас, но я подозревал, что эти парни зарабатывают побольше моего. Каждый вечер мы или ходили в гости, или устраивали вечеринки у себя дома. Линда, само собой, захотела собственную машину. Я купил ей «остин-мини-купер». Думаете, она угомонилась? Ага, как же. Теперь ей понадобились ультрамодные наряды: мол, подружки каждый день в новом, а она что, хуже? Готовить Линда не умела, работу по дому терпеть не могла, и поэтому мы наняли здоровенную чернокожую женщину по имени Сисси. Раз в два дня она приезжала на видавшем виды «фордике», а когда уезжала, я становился беднее на двадцатку. В тот день, когда я подписывал контракт, тридцать тысяч выглядели неплохо. Теперь же они превратились в пустое место.

По крайней мере, журнал пользовался большим успехом. Мне посчастливилось переманить к себе двух первоклассных репортеров, Уолли Митфорда и Макса Берри. Детективное агентство Чандлера завалило нас информацией. Чандлер ссудил мне собственного рекламщика, а тот свое дело знал, так что финансовых проблем у журнала не было. С помощью Митфорда и Берри я разоблачил множество коррупционных схем и тем самым нажил немало врагов. Пришлось с этим смириться. Моей мишенью была администрация и видные политические фигуры. После четвертого номера многие меня возненавидели, но поделать ничего не могли, ибо я строго придерживался фактов.

Сидя на солнышке и подводя итоги, я понимал, насколько буду уязвим, если враги начнут прощупывать мою личную жизнь. Мой кредит был превышен на три тысячи долларов. Я жил не по средствам. Был не способен контролировать расходы Линды. Стоило какому-нибудь журналисту намекнуть, что наш с Линдой брак трещит по швам, Чандлер обратил бы на меня свой хмурый взор: его семейная жизнь была безупречной.

В следующем номере «Гласа народа» – тот должен был выйти в середине месяца – я сосредоточил внимание на шефе полиции. Им был капитан Джон Шульц. Изумленно вскинув брови, я вопрошал: как вышло, что он ездит на «кадиллаке», живет в доме за сто тысяч долларов, учит двоих сыновей в университете, а жена его щеголяет в норковой шубе? Шульцем я занялся по требованию Чандлера: тот ненавидел капитана лютой ненавистью. В статье моей не было ни слова лжи, но если нападаешь на шефа полиции, готовься к неприятностям. Я знал: как только журнал появится в продаже, мне придется соблюдать предельную осторожность. Ни единого штрафа за парковку в неположенном месте, ни рюмки за рулем: на меня будет охотиться каждый коп в городе.

Глядя на пустой бассейн, я задавался вопросом: верной ли дорогой я иду? В отличие от Чандлера, я не придерживался квакерских взглядов на жизнь. Я работал за деньги. Чандлеру хорошо, он разберется с любым иском за клевету. И он прирожденный крестоносец. А я – нет.

Завтра было первое число. Время платить по счетам, денек не из приятных. Я ушел к себе в кабинет и следующие два часа разбирался, сколько мы с Линдой задолжали. Сумма долга превышала квартальную выплату от Чандлера на две тысячи триста долларов. Я проанализировал расходы. Если не считать трат Линды, больше всего уходило на мясо и спиртное. Если дважды в неделю развлекать десяток-полтора гостей – стейк за стейком, бутылка за бутылкой, – никаких денег не хватит. Плюс Сисси, плюс ежемесячные платежи за две машины – мою и Линды, – плюс бытовые расходы, подоходный налог, налог на недвижимость… Как бы еще глубже не влезть в долги.

Я уселся. Такое чувство, что меня загнали в угол. Нужно что-то делать, но что? Напрашивался очевидный вариант: продать дом и переехать в скромную городскую квартиру. Но соседи по Истлейку уже считали меня успешным парнем. Выкинуть белый флаг и сдаться? Нет, такого я себе позволить не мог.

Зазвонил телефон.

– Привет, Стив! – сказал Гарри Митчелл. – Ну ты приедешь? Жарить тебе стейк?

Я помедлил, глядя на бумаги на столе. Какой смысл сидеть, словно на уроке арифметики?

– Конечно, Гарри, жарь. Скоро буду.

Положил трубку и решил: утро вечера мудренее. Завтра что-нибудь придумаю. Хотя здравый смысл нашептывал: даже не надейся.

Придется поговорить с Линдой. Эта мысль вселяла в меня ужас. Я знал, что Линда закатит сцену. Перед глазами живо стояла наша последняя ссора. Но никуда не денешься, разговора не избежать.

Нам нужно урезать расходы. Линда должна пойти мне навстречу.

Я запер дом, направился к гаражу и сел в машину. Митчеллы мне нравились: и Гарри, и Пэм. Гарри зашибал неплохие деньги на торговле недвижимостью. Должно быть, получал втрое больше моего.

Не припомню, чтобы на воскресном барбекю у них собиралось меньше тридцати человек.

И я поехал к Митчеллам, без особенной надежды бубня себе под нос, что завтра все образуется.

В понедельник утром, когда я явился на работу, Джин Киси, моя секретарша, уже была на месте и разбирала почту.

Опишу ее в общих чертах: двадцать шесть лет, высокая брюнетка с хорошей фигурой. Не красавица, но миловидная и знает свое дело на все сто процентов. Она перешла ко мне из-под Чандлерова крыла. Была у него четвертой секретаршей, и расстался он с ней весьма неохотно. Сказал, что делает мне ценный подарок. Не обманул: Джин и впрямь оказалась весьма ценным подарком.

– Доброе утро, Стив, – улыбнулась она. – Вас вызывает мистер Чандлер. Сказал: «Как только объявится, чтобы сразу ко мне».

– Он не сообщил, зачем я ему понадобился?

– Не волнуйтесь. Говорил он дружелюбно, так что зовет вас не для выволочки.

Я взглянул на часы. Было восемь минут десятого.

– Он вообще когда-нибудь спит?

Джин рассмеялась:

– Иногда. Ступайте, он ждет.

Я спустился к машине и поехал к зданию, в котором располагался кабинет Чандлера.

Его секретарша – женщина средних лет с глазами острыми, как кончики ледорубов, – махнула рукой на дверь:

– Мистер Чандлер ожидает вас, мистер Мэнсон.

Чандлер сидел за огромным столом и просматривал почту. Когда я вошел, он поднял глаза, откинулся на спинку массивного кресла и указал мне на стул для посетителей:

– Стив, вы потрудились на славу. Только что читал материалы по Шульцу. Ну, этот сукин сын у нас попляшет. Хвалю.

Я сел.

– Не исключено, мистер Чандлер, что это я у него попляшу.

Он усмехнулся:

– Верно подмечено… Об этом я и хотел поговорить. Отныне у вас на спине нарисована мишень. На вас натравят всех местных полицейских. Меня они боятся, но вас – нет. Готов поспорить, через несколько недель Шульц подаст в отставку, но перед этим он попробует нанести ответный удар. И я хочу уладить этот вопрос. – Помолчав, он внимательно уставился на меня. – Скажите, у вас есть проблемы личного толка?