Нефтяная Венера - Страница 40
Рядом лежат временная доска Джорджа Сазонова и в который раз выкопанные урны с родителями – ждут, когда их снова зароют. Семейная могила превратилась в братскую. Мне не жалко. Пускай им будет спокойно вместе…
Рыжая рассыпчатая земля глухо стукается о гроб.
«Калинка» окончательно глохнет.
– До встречи, – шепчу я.
Могильщики ловко утрамбовывают стенки холмика.
Я чувствую каплю на лице. Одну, вторую.
– Дождь, – рассеянно говорит Соня, выставляя ладонь. Маша набрасывает платок на голову. Капли падают всё чаще. Совсем невесомое облачко посреди ясного неба разражается настоящим ливнем.
Я завожу свой танк и двигаюсь прочь. Меня никто не окликает. А может, и окликают, я не слышу…
Ваня, я обещаю не материться, чтобы не портить карму… Обещаю молиться и защищать красоту… Когда-нибудь мы обязательно станем нефтью… Будем плескаться и булькать в подземных пещерах. А через миллионы лет нас отыщут, протянут к нам трубы-соломинки и высосут, как сок из стакана. Мы будем катиться по трубопроводам жирным, густым потоком. Нас переработают в бензин или ещё во что-нибудь полезное. Мы сгорим, превратимся в облачко выхлопных газов, взлетим в небеса и там растворимся…
В руке у меня иконка.
Спасибо, что ты у нас был, Ваня, спасибо, что ты у нас был, спасибо, что ты у меня был… Господи, спасибо, что Ваня у меня был… Это ведь совсем не наказание было, Господи… Теперь я понял, а раньше не понимал… Спасибо, Господи, за Ваню! Спасибо за Ваню! Спасибо и до встречи, Господи… Господи…
Город оживился, весенне-предновогодняя суматоха последнего рабочего дня. Жители снуют туда-сюда, точь-в-точь как букашки в земле. Прячась от капель, топ-менеджеры забегают в рестораны, девушки в лосинах – под козырьки автобусных остановок. Милиционеры запрыгивают в свои просевшие «шестёрки». Золотозубые старушки раскрывают зонтики. Только они предусмотрели перемену погоды.
Дождь постепенно переходит в снег. Сначала мелкие, а потом уж крупные влажные хлопья валят с неба. Они накрывают набухшие почки, расцветшие одуванчики и маргаритки, сочные газоны, людей, одевшихся совсем легко. Проходя яблоневую аллею, я думаю, что снег на ветвях очень похож на белые пионы. Деревья расцвели белыми снежными пионами.
Я вдруг ощущаю, что во мне что-то исчезло, некий балласт оторвался от меня… Страхи. Я ничего теперь не боюсь. Раньше боялся, что у меня никогда не будет здорового ребёнка. Я боялся школьных учителей, тюрьмы, ментов. Боялся нищеты, безработицы, импотенции. Боялся рака, СПИДа, пыток с выкалыванием глаз и иголками под ногтями. Боялся темноты, тараканов, киномонстра Чужого. Боялся, что останусь навсегда Ваниной прислугой…
Теперь мне не страшно. Вообще.
Я больше не боюсь лишиться друзей, не сделать карьеру или прожить жизнь недостаточно ярко…
Вот она – настоящая свобода. Не свобода от сына-инвалида, которую я так долго старался сохранить, а свобода от ВСЕГО. Я больше не люблю, не ненавижу. Не завидую, не суечусь. Мне никто теперь не нужен. Ваня пришёл в мою жизнь и провёл меня за руку по этому пути. А теперь отпустил. Теперь я СВОБОДЕН…
Водители прогревают занесённые снегом автомобили. Кажется, что дымящие выхлопные трубы торчат из сугробов, а включённые фары светят, будто окошки в ледяных хижинах эскимосов. То же ощущение, как когда видишь детей, кувыркающихся под простыней: вроде жизнь есть, но не на виду, а где-то в глубине.
Снегоочистительная техника, застоявшаяся без дела, выползает на улицы, шумя моторами. Коммунальные службы реагируют быстро, буквально ловят снег на лету. Рабочие в оранжевых комбинезонах, с широкими лицами и лопатами помогают машинам. Один рабочий ведёт маленький бульдозер, другой забрасывает в его ковш снег из труднодоступных мест. Тротуар пересекают две студентки в коротких юбочках. Тот, что с лопатой, ковыряется под колесом припаркованной машины и не видит ножки студенток. Тот, что в бульдозере, сигналит. Тот, что с лопатой, поднимает голову. Тот, что в бульдозере, кивает на студенток. Они оба скалятся вслед уходящим ножкам. Проходя мимо, я невольно ловлю взгляд того, что в бульдозере. Он улыбается: видел, мол?
Ему очень хочется поделиться радостным переживанием с окружающими.
Я улыбаюсь в ответ.
Видел.